- Что ты меня мучаешь?!
- Красные, столовые различных номеров. Сухие белые, цинандали, напареули, мукузани, ореанда!..
- Перестань!
- Ай-даниль!
- Ну, я лучше пойду, ну тебя к Богу.
- Постой! Рислинг, русская горькая, померанцевая, пиво мартовское, зубровка, абрау, портер.
- Ну дай, дай ты мне... Шут с тобой. Победил ты меня. Дай две бутылки рябиновой...
- Пиво полдюжины, завернуть?
- Заверни, чтоб ты издох.
x x x
- Эх! Эх! А дрова-то все осина!
- Эх! Не горят без керосина!..
Плачет Дунька у крыльца!
Ланца-дрица! Ца, ца!!!
- Ха-рош... Где ж ты так набрался?
- Аз... Ряби... ряби... би-би. В кипи-кипиративе...
x x x
- Граждане! Заявляю вам прямо. Нету больше моих сил. Плачу, а пью!.. Мукузани... Единственное средство - закрыть осиное гнездо!
- Осиное!
- Осиное гнездо с бутылками. Сахару нету, а почему в противовес: московская малага есть? Позвольте вам сделать запрос: заместо подсолнечного предлагают цинандали не свыше 1 р. 60 коп. бутылка.
- Правильно!!
- Прекратить!
- В полной мере не допускать!
- Я - за!
- Секретарь, именем революции.
"Гудок", 25 сентября 1924 г Михаил Булгаков. Незаслуженная обида
Собр. соч. в 10 т. Т.2. М.: Голос, 1995.
OCR Гуцев В.Н.
Заведует железнодорожной школой при ст. Успенская Екат. дороги учитель Николай Гаврилович Кириченко. 7-го мая он устроил в помещении успенского сельбудинка спектакль (играли ученики), сбор которого шел в пользу школы.
Спустя четыре дня после спектакля получил учитель от местной ячейки комсомола записку, которая, как он сам пишет, "перевернула ему все нутро".
И, действительно, можно перевернуть:
Завшколой тов. Кириченко.
После постановки вашего спектакля вы не позаботились привести сцену в порядок, а потому просим сегодня же привести в надлежащий вид, в крайнем случае уборка будет произведена за ваш счет.
За секретаря ячейки...
Следуют подписи.
Крайнего случая не произошло: не пришлось за счет учительских грошей производить уборку, потому что учитель сам взялся за метлу и убрал со сцены сор, набросанный, главным образом, самими же комсомольцами.
Но покончив с обязанностями уборщицы, учитель взялся за перо (оно ему свойственно более, чем метла) и написал:
"Я приходил к комсомольцам в сельбудинок безвозмездно читать лекции и политбеседы и часами в холод поджидал, пока соберутся комсомольцы.
Я сам приносил им в клуб географические карты и гвозди и этими гвоздями карты прибивал.
Устраивал бесплатные спектакли, причем сам устанавливал декорации и убирал сцену.
Работал и по праздникам и по ночам.
Словом, никаким трудом не пренебрегал и за это получил обиду. Не важно, что пришлось подметать пол, а важно то, что молодые ребята приказывают мне делать то, что я вовсе не обязан, да еще в обидном недопустимом тоне. На ружейный выстрел не захочешь после такого отношения к учителю подойти к сельбудинку и что-нибудь сделать для него".
Крыть в ответ нечем. Успенские комсомольцы! Поступили вы с учителем нехорошо, неаккуратно: обидели его, а за что - совершенно неизвестно.
Всякую культурную силу, работающую в нашей школе, нужно беречь и уважать.
Вывод тут один: если обидели, нужно извиниться перед учителем и добрые отношения с ним восстановить.
Это вам настойчиво советует "Гудок".
М.Б.
"Гудок", 13 июня 1924 г.
Михаил Булгаков. Под мухой
(Сцены с натуры)
Собр. соч. в 10 т. Т.2. М.: Голос, 1995.
OCR Гуцев В.Н.
На станции э открывали красный уголок. В назначенный час скамьи заполнились железнодорожниками. Приветливо замелькали красные повязки работников. Председатель встал и торжественно объявил:
- По случаю открытия Уголка, слово предоставляется оратору Рюмкину. Пожалуйте, Рюмкин, на эстраду.
Рюмкин пожаловал странным образом. Он качнулся, выдрался из гущи тел, стоящих у эстрады, взобрался к столу, и при этом все увидели, что галстук у него за левым ухом. Затем он улыбнулся, потом стал серьезен и долго смотрел на электрическую лампу под потолком с таким выражением, точно видел ее впервые. При этом он отдувался, как в сильную жару.
- Начинайте, Рюмкин, - сказал председатель удивленным голосом.
Рюмкин начал икать. Он прикрыл рот щитком ладони и икнул тихо. Затем бегло проикал 5 раз, и при этом в воздухе запахло пивом.
- Кажись, буфет открыли? - шепнул кто-то в первом ряду.
- Ваше слово, Рюмкин, - испуганно сказал председатель.
- Дара-гие граждане, - сказал диким голосом Рюмкин, подумал и добавил: - А равно и гражданки... женска...ва отдела.
Тут он рассмеялся, причем запахло луком. На скамейках невольно засмеялись в ответ.
Рюмкин стал мрачен и укоризненно посмотрел на графин с водой. Председатель тревожно позвонил и спросил:
- Вы нездоровы, Рюмкин?
- Всегда здоров, - ответил Рюмкин и поднял руку, как пионер. В публике засмеялись.
- Продолжайте, - бледнея, сказал председатель.
- Прадал... жать мне нечего, - заговорил хриплым голосом Рюмкин, - и без продолжения очень... хорошо. Ик! Впрочем... Если вы заставляете... так я скажу... Я все выскажу!!! - вдруг угрожающе выкрикнул он. - По какому поводу вообще собрание? Я вас спрашиваю? Которые тут смеются? Прошу их вытьтить! Гражданин председатель, вы своих обязана... зяби... зана...
Гул прошел по рядам, и все стали подниматься. Председатель всплеснул руками.
- Рюмкин! - в ужасе воскликнул он, - да вы пьяны?
- Как дым! - крикнул кто-то.
- Я? - изумленно спросил Рюмкин. Он подумал, повесил голову и молвил: Ну и пьяный. Так ведь не на ваши напился...
- Вывести его!
Председатель, красный и сконфуженный, нежно подхватил Рюмкина под руку.
- Руки прочь от Китая! - гордо крикнул Рюмкин. Секретарь поспешил на помощь председателю, и Рюмкина стали выводить.
- Из союза таких китайцев надо выкидывать! - крикнул кто-то.
Собрание бурно обсуждало инцидент.
Через 5 минут все успокоились; сконфуженный председатель появился на эстраде и объявил:
- Слово предоставляется следующему оратору.
"Гудок", 15 ноября 1924 г. Михаил Булгаков. Приключения стенгазеты
(ее собственный дневник)
Собр. соч. в 10 т. Т.2. М.: Голос, 1995.
OCR Гуцев В.Н.
Я - стенгазета. Издаюсь на ст. Павлоград Южных жел. дор. Зовут меня "Клевак". Имя, может быть, и не особо красивое, но рабочее. Так меня окрестил мой папаша - профкружок в честь инструмента, которым вытягивают гнилые шпалы из-под пути.
*
В начале моей жизни (в декабре 1923 года) меня писали на больших листах в пяти экземплярах, причем я висела на всех стенах.
*
Через некоторое время меня стали писать на трех листах, а потом на одном. Причем мой заголовок нарисовали на доске, а статьи на листах бумаги приклеивали на нее. Из двухнедельной меня сделали постоянной и на старые новости наклеивали новые новости. Жаль только, что вися под постоянным заголовком, я никуда из месткома не выходила.
*
В одно прекрасное время вместо новостей на мне почему-то появились объявления, и притом в таком количестве, что я совершенно ослепла. Невероятно воняло клеем, и как сквозь сон я слышала, что мой профкружок распался к чертям
*
Однажды летом 1924 года я слышала разговор, что будто бы меня берется издавать ячейка комсомола.
*
И точно: однажды утром с меня содрали все бельмы, и я вижу, что передо мной стоит секретарь месткома и внимательно смотрит на меня. Проходили всякие люди и спрашивали:
- Чего ты смотришь?
Он ответил:
- Я хочу раскрасить ее попривлекательнее и поидейнее, но рисовать совершенно не умею.
*
Тем не менее, не умея рисовать, он нарисовал эскиз идейного содержания, потратил на это дело восемь дней.
*
Затем он призвал нашего уважаемого маляра-артиста - комика-режиссера бывшего ремонтного рабочего, а ныне истопника и совершенно безыдейного художника Петрушку и вручил ему деньги и свой эскиз.
*
Петрушка данный ему эскиз потерял и нарисовал меня по своему собственному эскизу: желтыми буквами по зеленому фону, устроив таким образом надо мной пивную вывеску.
Когда я высохла, меня торжественно внесли в местком, и не смотря на то, что я была единогласно признана двухнедельной, в течение пяти месяцев выпустили всего лишь три номера.
*
Самым лучшим периодом моей жизни был третий номер, который был очень хорошо раскрашен и вывешен не в месткоме, а в культуголке, где рабочие любовались мной.
*
Затем про меня почему-то забыли, а так как на мне была карикатура, изображающая рабочих, бегущих в ватерклозет, то какой-то шутник изобразил на мне кучки брызжущего человеческого кала, испакостив таким образом всю мою физиономию.
*
Можете судить сами.
*
Однажды вечером подошел ко мне секретарь месткома, |увидал на мне безобразие и содрал меня, сказав стоящим "ядом комсомольцам:
- Надо, ребята, следить за газетой и не подрывать ее ав"ритета дурацкими рисунками.
