Вот уже сколько лет богомольцы и странные люди, заходя по пути, говорили нам:
- Сходите, Христа ради, в Преображенскую пустынь, поклонитесь блаженному Нифонту.
Мы говорили богомольцам:
- Того Нифонта мы знавали и хотим его видеть,- расскажите нам про его подвиги.
Прохожие рассказывали:
- Был он великий душегуб и злодей. В пустыни принял великий постриг, и лег в гроб, и не принимал пищи и питья, чтобы скорее умереть преставиться. Лежал в келье, в гробу, долго. Раз ночью вся пустынь всполошилась: слышат-Нифонт кричит дурным голосом. Зашли к нему и увидели: Нифонт сидит в гробу, и хулит Христа и божью матерь, и ругается черно, и скрипит зубами. В великом страхе убежала от него братия. Ударили в колокол. Собрались в храм и молились всю ночь. А Нифонт ходил круг церкви и тряс дверь,- не мог ее выломать, кидался к окнам, к решеткам и кричал простые слова. А к утру затих.
В полдень его нашли в роще, в болоте: Нифонт лежал навзничь, голый, и комары и слепни покрыли его и язвили. Игумен хотел с ним говорить, но Нифонт вскочил, и убежал, и лег по другой край болота, и гнусы опять облепили его.
Игумен велел принести ему хлеба и положить около его головы. И Нифонт хлеба стал есть малую толику, чтобы не умереть и дольше мучительствовать. Все тело его покрылось язвами и коростой, и гнусы больше не садились на него, и он не мог умереть. Тогда Нифонт пошел к игумену и просил благословить его на работу. Игумен велел ему взять волов и плуг. Нифонт взял волов и вспахал большой клин за рекой. Всю зиму он рубил и возил лес на постройку келий, брался за самую тяжелую работу. Весною взборонил клин и засеял овсом. За весь год не сказал ни слова и по ночам истязал себя. Говорили, будто овес не взойдет на Нифонтовой клину. Но овес взошел и всколосился,- буйный вышел овес. Нифонт собрал его и повеселел. Но уст не раскрыл и не облегчил себе трудов. Молчит он уже двадцать лет. Теперь стал стар и светел. Часто приносят ему богомольцы детей, он берет их на руки, и целует, и глядит, и глядит им в глаза, и детям оттого легче.
Вот что рассказывали нам странные люди о Нифонте. В прошлый петровский пост я с семьей пошел на богомолье. Посетили мы и Преображенскую пустынь. Место чудесное: пустынь - на речном берегу, в березовом лесу, за высокой белой стеной,- покой и тишина.
Служка монастырский, ходивший с нами, указал нам на Нифонта. Блаженный шел из березовой рощи, был худ, высок и прям, в черной, до земли, рясе, в клобуке с белым крестом. Шел легко. Из-под клобука глядел на нас светлыми, как свет, уже не этой земли жильца, блаженными глазами.
Подойдя к нам, остановился, поклонился низко и прошел, будто травы не касаясь ногами.
КОММЕНТАРИИ
ПОВЕСТЬ СМУТНОГО ВРЕМЕНЯ
Впервые под заглавием "Краткое жизнеописание блаженного Нифонта" (Из рукописной книги князя Туренева) напечатана в сборнике "Эпопея", Москва Берлин, изд-во "Геликон", 1922, кн. 2. Под заглавием "Повесть смутного времени", с тем же подзаголовком, перепечатывалась в отдельных изданиях, а также в собраниях сочинений писателя.
Повесть обнаруживает широкое знакомство автора с историческими и фольклорными источниками. Основные факты истории смутного времени заимствованы у С. М. Соловьева ("История России с древнейших времен", т. VIII, гл. II, т. IX, гл. I). Материалом для "прелестных" писем послужили народные песни и сказания о Гришке Отрепьеве. Шутовские смехотворные речи, которыми забавляет Наум царя и бояр в предпоследнем эпизоде повести, представляют собой авторскую обработку подлинных скоморошьих виршей XVII века, так называемой "Росписи о приданом", опубликованной И. Забелиным в его "Домашнем быте русских царей" (т. II, гл. 5).
Так же как и в предыдущих исторических рассказах А. Толстого, в "Повести смутного времени" отчетливо ощущается связь некоторых образов с документальным материалом сборника Н. Новомбергского "Слово и дело государевы". Образ лихого Наума, впоследствии превратившегося в инока Нифонта, несомненно навеян чтением одного из розыскных дел - "Дела о старце Нифонте". Начальные строки этого дела почти совпадают с биографией толстовского героя (ср. у Новомбергского: "В росспросе оный монах сказал: Наумом-де его зовут, Иванов сын Попов, уроженец Михайловского уезду, села Поливанова, служил в церковных дьячках у церкви Николы чудотворца лет с 15, и из села Поливанова сошел и живал по разным городам и по местечкам в попах, и был пострижен в монахи в Вознесенской пустыни... и по пострижении дано ему имя Нифонт...").
М. Горький ставил "Повесть смутного времени" много выше исторических романов Алданова, Мережковского, Минцлова: "...маленькая вещь Ал. Толстого,- писал М. Горький А. Чапыгину 20 мая 1927 года,- содержит в себе больше искусства и исторической правды, чем все три романиста, названные выше" (М. Горький, Собр. соч., Гослитиздат, М. 1955, т. 30, стр. 25).
Первопечатный текст "Повести смутного времени" при переизданиях этого произведения подвергся лишь очень незначительной стилистической правке.
Печатается по тексту сборника А. Толстого "Повести и рассказы (1910-1943)", "Советский писатель", М. 1944.
