Евдокия Тихоновна, натерпевшаяся и голода и холода за войну, выбрала ломтик потоньше, осторожно положила на хлеб.
- Благодарствуйте, приберегу сыну.
- Да мы и сыну отвалим, - великодушно ответила тетка. - Вот привезла внучку...
Она опять критически оглядела комнату.
- Где же ты ее поместишь? - спросила тетка. - Тесно.
- В тесноте, да не в обиде, - недовольно возразила Евдокия Тихоновна. Нам в Суроже не до жиру.
- Не скажите, - возразила тетка, наевшись сала. - Ребенок требовает ухода.
Женечка сидела рядом с матерью и лениво жевала сало.
- А теперь по чашечке, - сказала тетка.
Она опять слазила в чемодан, достала кулек с урюком, щедрым жестом высыпала угощенье на стол.
- Угощайтесь, угощайтесь, с чаем очень пользительно. - Наложила сушеных плодов в стакан, подала стакан Анне. - Плесни-ка кипяточку. Распарятся, самый смак будет. - Подвинула стакан Женечке. - Угощайся, внучка.
Напившись чаю, тетка принялась выкладывать из чемодана подарки.
- Я вхожу в положение. Вот сальце. Поболе килограмма. Чернослив. Не уступит сочинскому. Килограмма два. Урюк...
Она выкладывала кулек за кульком, горделиво поглядывая на хозяйку квартиры - мол, вот я какая!
- Прибери, - приказала она племяннице. - Тебе с твоей простотой без поддержки не обойтись, я ж понимаю.
Выложив подарки, тетка снова села к столу. Распаренная, сытая, уверенная в себе, она ласково смотрела на собеседниц.
- А как тут у вас с сухофруктами? - вдруг спросила она, не обращаясь ни к кому порознь. - Как тут у вас с сухофруктами, спрашиваю?
- С какими сухофруктами?
Анна удивилась, а Евдокия Тихоновна вовсе не поняла вопроса.
- Ну, компот, компот, - нетерпеливо пояснила тетка. - Есть на базаре сухофрукты? В ваших местах сухофрукты должны быть в цене!
Носком туфли она притронулась к чемодану.
- Полтора чемодана привезла, расходы оправдать.
Евдокия Тихоновна задумчиво посмотрела на гостью.
- Нет у нас сухофруктов, - скучным голосом сказала она. - Детский продукт...
- А ты, Нюра, не примечала? - обратилась тетка к племяннице.
Анна отрицательно покачала головой.
- Не хожу я на базар.
Тетка решительно встала, оделась.
- Пойду сама погляжу.
Анна убирала со стола. Почему-то стало неудобно перед хозяйкой. Анна насыпала на тарелку урюк, положила сала.
- Возьмите, тетя Дуся.
Хозяйка кивнула на выходную дверь, испытующе взглянула на квартирантку.
- Не заругается?
- Берите, берите.
Тетка вернулась под вечер, довольная и веселая.
- Все лавки обошла, хоть шаром покати, - похвасталась она. - Не поступает сухофрукта в продажу, по детским домам да по больницам расходится. Соскучился народ по фрукте, выноси на базар - с руками оторвут. Не знаю только, почем продавать. Урюк, конечно, подешевле, а вот курагу...
Она вслух прикидывала, по какой цене продавать свою сухофрукту, подсчитывала прибыль, говорила о черносливе с такой теплотой, будто чернослив этот был предметом ее самой пылкой любви.
- Я тебе, Нюра, посылки буду сюда посылать с фруктою. Я тебе найду здесь людей, самой, конечно, как агроному, неудобно на базаре стоять, а вечером посчитаешься честь честью, себе процент возьмешь и мне переведешь. А то, еще лучше, что из промтоваров пришлешь, я тебе напишу что...
Легли спать, а она все говорила и говорила, и даже тогда, когда ее речь сменилась монотонным посвистыванием, Анна долго не могла заснуть.
Тетка проснулась спозаранок, но Анна была уже на ногах.
- Чуть не проспала... - Тетка зевнула, потянулась. - Пойду...
- Нет, Клава, - жестко сказала Анна. - Никуда вы не пойдете.
- Как не пойду? - удивилась тетка, садясь на кровати. - Меня люди ждут!
- Не пойдете, - повторила Анна. - Незачем.
- Ты мне не указчица! - вспылила тетка. - Сама знаю, что делать.
- Нет, Клава, - сказала Анна. - Я здесь агроном, мне людей совестно, думаете - не станет известно, кем вы мне приходитесь?
- А ты уж и засовестилась? - язвительно спросила тетка.
Анна посмотрела на тетку.
- А что ж вы думаете?
Тетка не ответила, молча встала - она была словоохотлива, ей трудно было молчать, - сходила умыться, оделась, взяла чемодан и молча пошла к двери.
- Вы куда? - спросила Анна, в ее голосе прозвучала угроза, - спросила так, что тетка вынуждена была остановиться.
- На рынок, - ответила тетка, стараясь говорить как можно независимее.
- Не пущу...
Анна не сказала больше ничего, но тетка поняла, что пойти ей на рынок не удастся, в тоне Анны звучало что-то такое, с чем тетка не могла совладать.
- Да у меня и денег на дорогу не хватит, - несмело проговорила она, робея почему-то перед племянницей.
- Добавлю, - сказала Анна. - Доедете.
Тетка нерешительно потопталась на месте, посмотрела на спящую Женечку и неожиданно всхлипнула.
- Когда дочь оставляла - не принципиальничала!
Для тетки это было трудное, малодоступное слово, но она нашла его где-то в глубинах своей памяти и правильно употребила, вложив в него достаточную долю иронии.
Анна тоже задумчиво посмотрела на дочь.
- Я ведь не гулять от нее ушла...
- Да ведь и я брала ее не на радость, - сказала тетка. - Самой жрать было нечего.
- Я расплачусь, - тихо сказала Анна.
- Вот и расплачивайся, - сказала тетка. - Мне тоже надо наверстывать, что за войну потеряла.
- Только не так, - сказала Анна. - Торговать я вам в Суроже не позволю.
- Так люди мне еще спасибо скажут... - Тетка кинула на Анну пытливый взгляд. - Схожу на рынок?
- Нет, - сказала Анна. - Я вам на чужом горе наживаться не дам.
Тетка зло посмотрела на Анну.
- Неблагодарная ты!
- Ладно.
- Уеду. Сейчас же уеду.
- Ну что ж...
Тетка подхватила чемоданы.
- Подавись ты моим добром!
- А вы не волнуйтесь, - негромко сказала Анна. - Ваши кулечки я обратно сложила. Что вчера съедено, того не вернешь, конечно, а остальное в чемодане.
- Сам не гам и другому не дам? - Тетка остановилась на пороге, тряхнула чемоданами. - Автобусы у вас ходют?
- Ходят.
Тетка еще раз тряхнула чемоданами.
- Хоть донести помоги, тяжело ведь!
- Это я могу...
Анна взяла у нее из рук один из чемоданов.
- Ну спасибо тебе, Нюрочка, - высказалась тетка еще раз. - Добро - оно всегда забывается. Пеняй потом на себя, хлеб за брюхом не ходит...
Анна не хотела отвечать. Довела тетку до автобусной остановки, внесла чемодан в автобус, сунулась было в карман за кошельком - она ж обещала тетке дать на дорогу, - но та заметила ее движение и сердито махнула рукой.
- На свои доеду, не нужно.
Анна кивнула ей - ладно, мол, и выпрыгнула из автобуса. Выпрыгнула и только что не побежала домой - Женечка могла вот-вот проснуться.
В сенях навстречу ей вышла хозяйка.
Они встретились глазами.
- Проводила? - спросила Евдокия Тихоновна.
- Проводила.
- Ну и не расстраивайся, - сказала ей Евдокия Тихоновна. - Компот сладок, только уваженье от людей слаще того компоту.
VI
Видеть Петухова Анне пришлось еще лишь один раз. В самом начале 1946 года Богаткина и Гончарову вызвали на совещание в Пронск.
Анна и Богаткин приехали в управление прямо с поезда, было еще рано, немногие опередили сурожцев, но Петухов уже сидел в единственном стоявшем за столом кресле, поставленном, вероятно, специально для Петухова.
Анна увидела его и ужаснулась, это был другой человек, осталась лишь половина того Петухова, которого она видела год назад, - он как бы уменьшился в размерах, еще больше похудел, посерел, сморщился.
К удивлению Анны, он узнал ее.
- Эй, Сурож, Сурож! - позвал Петухов хрипловатым глухим голосом. Агроном из Сурожа, подите-ка сюда...
Руки Петухова лежали на столе, он повернул кверху худую большую ладонь, и Анна положила на нее свои пальцы.
- Как вы там? - Петухов слабо пожал ее руку. - Не обижают?
Анна улыбнулась.
- Кто меня обидит? Я сама любого обижу...
Но Петухов не улыбнулся в ответ.
- Правильно, - серьезно произнес он. - Не давайте себя обижать...
В совещании участвовали представители многих областных организаций. Петухов был не мастер говорить речи, но было видно, что он знает, чего хочет от людей Он беспощадно обрывал каждого, кто увлекался общими словами.
- Вы мне о всемирно-исторических победах не толкуйте, - останавливал он оратора. - Вы скажите лучше, сколько вы тракторов отремонтировали?
Оратор начинал говорить о тракторном парке, о недостатке запасных частей...
- Сколько, сколько? - перебивал Петухов. - У вас всего четыре трактора да ваш язык на ходу, а вам известно, что в колхозе "Авангард", в овраге за кузницей, лежат в земле три ящика с запасными частями, закопанные перед приходом немцев?
Можно было подумать, что этот безногий человек самолично обошел все поля своей области. Он злился, раздражался, грубил, но ему многое прощалось...
Волков ему поддакивал, соглашался, но нет-нет, да и поправлял. Петухов воплощал в себе бурю и натиск, а Волков был само благоразумие.
