- Прямо анекдот! - повторял невидимый.
Но событие было настолько поразительным, что общей темы для разговора не нашлось. Стало скучновато.
- Ну, что новенького в отделе? - спросил Прозрачный, хотя за последний год единственной новостью было его собственное исчезновение.
- Ничего, - ответил Иоаннопольский, - говорят, новая тарифная сетка будет.
- Три года говорят, - послышался из-за арифмометра безнадежный ответ невидимого.
- Да.
- Вы знаете, меня еще и обокрали! Ей-богу! Все чисто украли.
- А вы заявили в милицию?
- Да зачем заявлять? Ведь мне-то уже не нужно! - с горечью произнес голос регистратора.
- Это вы напрасно, Егор Карлович. Если все так будут относиться, то такой бандитизм разовьется!
Филюрин осмотрелся. Все было прежнее, давно известное, еще вчера надоедавшее, а сегодня бесконечно милое и невозвратимое - счеты с костяшками пальмового дерева, черный дыропробиватель, линейки с острыми латунными ребрами и толстая, чудесная книга регистрации.
- Как же все это произошло? - спросил Евсей Львович. - Расскажите подробно.
Филюрин повторил все, что он рассказывал уже Доброгласову. И так как сотрудники все это слышали, стоя у дверей кабинета, рассказ показался им не таким уже удивительным.
- Бывает, бывает, - сказал инкассатор, - на свете, пусть люди как ни говорят, но есть много непонятного. Моя бабушка перед смертью три гроба видела.
- Это бабьи разговоры! - сказал невидимый.
- Нет, нет, - закричал инкассатор. - Это не пустяк.
Наперерыв стали рассказывать всякие таинственные истории: о гробах, призраках и путешествующих мертвецах.
- Выходит, что и я призрак, - усмехнулся Филюрин.
Но его не услышали.
Инкассатор рассказывал историю загадочного появления покойного дяди одного своего приятеля.
- ...Они открывают окно, а за окном никого нет. Между тем все ясно слышали, что кто-то постучал. Сам я этого не видел, но приятель видел собственными глазами.
Между тем Лидия Федоровна, давно уже с опасением поглядывавшая на двери кабинета Доброгласова, подобралась к арифмометру.
- Вы еще здесь, Егор Карлович? - спросила она.
- Здесь.
- Простите, пожалуйста, мне к арифмометру нужно. Пардон!
Оттеснив невидимого, Лидия Федоровна деловито завертела ручку. Арифмометр заскрежетал. Евсей Львович сел за главную книгу. Потянулись за свои столы и все остальные. О невидимом начинали забывать.
- Скажите, - обратился Филюрин к инкассатору, - вы давно купили эту сорочку? Хорошая сорочка. Сколько вы за нее дали?
Ответа невидимый не получил, так как инкассатор умчался по своим делам.
- Егор Карлович? - спросил Пташников. - Я вам, кстати, хотел посоветовать обратиться к Невструеву. Вполне знающий терапевт.
- Зачем же обращаться? - тупо спросил Филюрин.
- Может быть, это у вас на нервной почве? Вам, наверно, нужна электризация. Токи Дарсонваля. Замечательная вещь. Или, знаете что, попробуйте водолечение. Температуру вы меряли?
- Где там мерять! - сказал Филюрин грустно. - Пойду я в местком.
В маленькой комнате месткома, главным украшением которой являлся щит с прикрепленными к нему частями винтовки и надписью: "Умей стрелять метко", сидели любопытные из всех отделов Пищ-Ка-Ха.
- Меня не имеют права уволить! - раздался голос Филюрина. - Я трудоспособности не потерял!..
Присутствующие загомонили. Самолюбие невидимого временно было удовлетворено. Здесь его история принималась к сердцу чрезвычайно близко. Здесь он еще мог удивлять. Он приподымал чернильницу, показывая, где он находится, объяснял детали нового своего быта и уже с некоторым опытом рассказал, что тело свое он ощущает, но, как видно, тела все-таки нет, и чем он, Филюрин, поднял только что чернильницу, он и сам не знает.
- Кроме того, меня обокрали, - закончил невидимый свой удивительный рассказ. - Ей-богу! Все начисто уперли.
- Так вы подайте в кассу взаимопомощи, - сказал председатель месткома, - в таких случаях она может выдать даже безвозвратную ссуду. Пишите заявление.
Но тут председатель осекся и потрогал руками прическу.
- Впрочем, вам деньги не нужны. Не к чему. Есть-пить вам не надо, да и платья не на что надеть. Так в чем же ваш конфликт с администрацией? Согласно правил внутреннего распорядка уволить вас не могут. Есть пункт "г", но он к вам не подходит- обнаружившаяся непригодность к работе.
- Работать я могу! - воскликнул невидимый.
- Но зачем же вам работать! Раз пить-есть вам не надо, мы дадим лучше на ваше место многосемейного безработного...
- Как!! - завопил невидимый. - С какой стати меня на биржу посылать! Я вылечусь. Я к профессору Невструеву пойду. Он знающий терапевт. Я стану видимым. Извините, товарищи! Меня нельзя уволить! Где же это такой закон, чтоб невидимых увольнять. Пункт "г" не подходит. А других пунктов подходящих нет.
- Что ж, это верно, - сказал председатель. - Этот вопрос надо заострить.
- А куда он деньги станет класть? - спросил из толпы завистливый Павел Каинович, пришедший полюбоваться на диковинного подчиненного своего папаши.
- Хоть псу под хвост! - грубо ответил невидимый. - Принципиально! Это месткома не касается. Могу класть в банк. Кто - куда, а я - в сберкассу. Мое дело!
- Формально будем защищать, - сказал председатель. - Попроси-ка, Костя, сюда товарища Доброгласова на заседание РКК. Будем филюринское дело разбирать.
- Нет, это прямо безобразие какое-то, - заметил Филюрин, - взять и уволить сотрудника ни за что. Будто невидимый уже и не человек. Возмутительно!
Собравшиеся молчали. Они начинали завидовать невидимому. Как же! Ему не нужно производить никаких расходов. А жалование идет полностью, как всякому.
- Сколько же такой невидимый может прожить? - спросил курьер Юсюпов, давно уже производивший в уме какие-то вычисления.
- Неизвестно, - злобно ответил загадочный регистратор.
- Может, такой невидимый и не умирает вовсе? - продолжал Юсюпов.
- И наверно даже я буду жить вечно.
Глаза председателя месткома сразу потеряли свой будничный блеск.
- Ты тут потише насчет вечности. Одурел от невидимости. Ты смотри, как бы тебя за такие слова из союза не выкинули.
- А возможно, что и будет жить вечно! - завздыхал Юсюпов.
- Тебе, курьер, завидно! - огрызнулся Филюрин.
- Мне не завидно, а только лет за двести, товарищ Филюрин, можешь большой капитал составить. Вроде как Циндель станешь.
Тут в голове председателя месткома, незаметно для присутствующих, родилась блестящая идея. И он сказал, обративши взор повыше чернильницы:
- Слушай, Филюрин, а тебе и на самом деле деньги не нужны. Ты свою зарплату жертвуй в Осоавиахим. А?
Послышалось страшное сопение. По комнате пронесся небольшой ураган.
- Что вы все на меня навалились? Сколько все сотрудники платят, столько и я буду платить.
- Скряга ты, Филюрин, - произнес председатель, - невидимый должен проявить большую активность. Ну, черт с тобой, защищать тебя рабочая часть РКК все-таки будет.
В эту минуту, спугнув лодырничающих сотрудников, в комнату вошел Каин Александрович.
- Товарищи посторонние! - провозгласил председатель. - Прошу очистить помещение. Сейчас будет открытое заседание РКК.
Комната мигом обезлюдела.
Против председателя и Юсюпова, представлявших рабочую часть РКК, уселся управделами. Каин Александрович сел у стены, подложив под спину портфель, чтобы не измарать пиджак. Над головой его жирно блестели винтовочные части.
- А этот уже есть? - спросил Каин Александрович, сделав рукой неопределенное движение.
- Он тут. Ну, товарищи, как же быть с Филюриным? Юсюпов, веди протокол.
Каин Александрович убоялся конфликта и согласился признать Филюрина живым и дееспособным, выговорив себе двухнедельный испытательный срок, после которого вопрос о невидимом снова должен был стать предметом официального обсуждения.
В конце заседания, происходившего довольно мирно. Каин Александрович вдруг воспламенился.
- Хорошо! Пусть невидимый остается, хотя ни в одном учреждении нет невидимых служащих. Я согласен. Но зачем нам, товарищи, управделами ПУМа, Иванопольский? Не понимаю?
- Каин Александрович, но ведь вопрос об Иоаннопольском прорабатывался не раз, и мы уже сами выявили, что наш Иоаннопольский совсем не тот.
- Нет, - сказал Доброгласов, - я буду просить начальника Пищ-Ка-Ха бросить меня на другую работу. Я не могу отвечать за благоустройство города, когда в отделе работают какие-то невидимые и управделами ПУМа. Я не могу работать с привидениями. Это мистика. Я требую жертв.
- Что же вы хотите? - спросил председатель месткома.
- Я требую жертв, - повторил Каин Александрович. - Я не могу делать из благоустройства бедлам. Воленс-неволенс...
И уже кроткий Евсей Львович, связанный по рукам и ногам, был возложен на жертвенник, уже была занесена над ним вооруженная автоматической ручкой десница Доброгласова, когда подняла свой голос рабочая часть. Она не хотела жертв.
