Война только еще разворачивается!
24 августа
Как быстро изменилась обстановка в Ленинграде за последние десять дней. 14 августа, когда я приехал в Ленинград из Петрозаводска, казалось, что Луга и Кингисепп окажутся последним рубежом - их не возьмет и дальше не сунется враг.
С тех пор как 9 июля наши войска оставили Псков и немецкие танковые части устремились к Луге и Новгороду, главным барьером перед фашистами, рвущимися к Ленинграду, стала Лужская оборонительная линия, которую ленинградцы и жители области создали в считанные дни круглосуточным напряженным трудом, под непрерывными бомбежками с воздуха, под артиллерийским и минометным обстрелом, под огнем пулеметов, направленных с летящих на бреющем полете вражеских самолетов.
Лужская оборонительная линия протянулась почти на три сотни километров по фронту, и как бы ни было мало наших частей, они удерживали ее полтора месяца. За эти полтора месяца Ленинград успел сделать многое...
Незадолго до моего приезда в Ленинград немцы огромными силами начали новое наступление1. Упорные бои на Лужском рубеже длились неделю. Наши войска дрались за каждый клочок земли, но силы были слишком неравны. 12 августа немцы прорвали Лужскую оборонительную линию, хлынули к Кингисеппу и к ленинградским пригородам. 14-го взяли Кингисепп. Три дня назад мы оставили Чудово, а судьба Луги, оказавшейся в глубоком мешке, мне неизвестна...
...Я ненадолго прерываю изложение, чтобы ныне, публикую дневник, вставить сюда одну мою более позднюю, но весьма необходимую именно здесь запись. Это запись рассказа И. Д. Дмитриева, сделанная мною в Луге в 1944 году.
С командиром партизанских отрядов, руководителем штаба Лужского районного партизанского движения Иваном Дмитриевичем Дмитриевым я встретился под Лугой в февральские дни 1944 года и пробыл несколько дней у него в 9-й партизанской бригаде - он был в это время ее комиссаром. Бригада выходила из лесов в только что освобожденную Лугу, в которой гремели взрывы от заложенных фашистами мин замедленного действия.
До войны И. Д. Дмитриев был первым секретарем Лужского райкома и горкома партии.
Худощавый, высокий, немного сутулый человек с умным, усталым, спокойным лицом, И. Д. Дмитриев принял меня тепло и радушно. В его партизанском штабе я чувствовал атмосферу какой-то особенной искренности и простоты отношений между людьми, чистыми душой и сердцем, гордыми своей непреклонностью и своими делами, сдружившимися за два с половиной года тяжелейшей жизни в лесных походах. Этим людям будет посвящена отдельная глава моего дневника, а пока приведу здесь только краткий рассказ И. Д. Дмитриева об августовских днях 1941 года в Луге.
"...Началась война. Мы не предполагали, что немцы придут в Лугу. Дней через пять-шесть меня вызывают в обком партии, говорят, что нужно готовить людей для работы в тылу врага.
- Неужели возможно, что здесь придется?..
- На войне все возможно.
Немцы подошли к границам Лужского района 12 июля 1941 года. Перед этим несколько раз бомбили Лугу. Не обошлось, естественно, без паники - народу у нас было много! В Луге основных жителей насчитывалось тридцать тысяч, а к этому времени собралось больше ста - бежали сюда из других районов. Задача эвакуировать! В горкоме партии люди подрастерялись. Приехали работники обкома, ликвидировали горком, взяли все на себя. Занялись эвакуацией деревень и ценностей города и района.
Успели эвакуировать все общественное стадо, ни одной коровы, ни одной свиньи не осталось в районе, много личного скота колхозников эвакуировали, много коней. Вывезли обе МТС, не оставили ни одного трактора. Из города эвакуировали два завода - абразивный и тигельный, оборудование и рабочих-специалистов. Они давно уже работают в Златоусте. Вывезли электростанцию, все запасы продовольствия, горючего, все ценности. Немцам оставили в городе только несколько тонн отрубей, соли и в других магазинах детские игрушки. Когда немцы ворвались, то вывесили воззвание: вот, мол, жители Луги и района живут плохо, а дескать, в Пскове хорошо, "ваше же руководство отправило все жидам-большевикам, они - ваши враги, живут в лесах, помогите их поймать и наказать...".
Сулили награды. За мою голову - тридцать тысяч рублей, четыре гектара лучшей земли, две коровы, табак, вино. Это - если живым приведут, а если захватят мертвым, то половину перечисленного!..
...Занимаясь эвакуацией и другими вопросами, начали мы строить оборонительные сооружения. До пятидесяти тысяч человек рыли противотанковые рвы - надо было успеть до подхода немцев. Еще пятьдесят тысяч человек приехали на подмогу из Ленинграда.
Построили четыре линии оборонительных сооружений: первую - южнее Луги, километров за пятнадцать - двадцать. Вторую - перед самой Лугой, в полутора километрах. Третью - в Толмачеве, четвертую - в деревне Долговка. Для обороны Луги была прислана свежая дивизия - 177-я (полковник Машошин), потом еще две стрелковые - 235-я (генерал-майор Лебедев) и 111-я (полковник Рогинский, ныне генерал-лейтенант) и танковая дивизия (подполковник Родин, ныне генерал-лейтенант). Все они входили в 41-й корпус, которым командовал генерал-майор Астанин (я видел его две недели назад). Этот корпус держал Лугу с 12 июля по 24 августа.
Позже в журнале "Большевик" я читал: впервые немцев удалось задержать в трех местах: здесь - под Лугой, на Днепре - под Днепропетровском, и... назван был еще какой-то город.
Корпусу помогали мы, партизаны, и гражданские люди. Нередко на слабый участок бросал я по нескольку сот человек - раз, например, для того, чтобы отбить психическую атаку.
Пленный офицер показал, что для этой атаки была снята дивизия из-под Парижа. Мы дня за два узнали, подготовились. Подбросили еще батальон и моих четыреста, из тех, кто готовился стать партизанами, и много пулеметов.
Я в этом деле участвовал. Немцы шли колоннами, в рост, не стреляя. (Я по "Чапаеву" знал, но не думал, что так в самом деле бывает.) Именно так! Высокие, здоровые, кричат: "Рус, сдавайся!", не стреляют.
Подпустили мы их не стреляя на пятьдесят метров. Командовал Машошин. Условлено было: сигнал, когда подойдут на пятьдесят метров. Самое жуткое в моей жизни - это было так лежать!
Мы, рассыпавшись, лежим. Идут! А сигнала нет. И вот-вот растопчут... Выдержали! Ураганный огонь - и каша у них! Назад ушло два-три десятка человек. Сзади через полчаса вторая колонна. И так - до трех раз.
Всех положили. Несколько тысяч!
Нам это помогло. Десять дней не предпринимали они никаких атак.
Заняли мы оборону по линии деревень: Городец, Поддубье, Бор, Креня предполье. Каждый день - схватки. Без боя ни метра не отдавали! Полтора месяца шли двадцать километров. Лугу не сдали бы. Но... 15 августа была занята Батецкая, в обход, 17 августа - Оредеж, в конце августа - Тосно и Любань. Нас стали обходить с другой стороны. 7 - 8 июля заняли Струги, Ляды и 12 июля - Осьмино. Затем вышли к Волосову, в начале августа, и стали перерезать единственную дорогу - Варшавскую.
19 августа в районе Сиверской и Выры дорога была перерезана. 41-й корпус оказался в кольце1. Пришлось Лугу отдать, отошли без боя.
24 августа Красная Армия покинула Лугу, вместе с ними я. Они - вправо, я - в лес, влево, со своими.
Если бы здесь тогда не задержали мы немца на эти полтора месяца, то не исключена возможность, что он ворвался бы в Ленинград!.."
...Продолжаю изложение записи моего дневника от 24 августа 1941 года.
...Враг ведет концентрированное наступление с трех сторон: в лоб - на красное Село и Гатчину; в обход Ленинграда - вдоль линии Октябрьской железной дороги и с севера - по Карельскому перешейку2.
Отгоним ли мы от Ленинграда врага? Устремится ли он назад в панике, преследуемый и добиваемый нашими частями? Или... Не хочется думать об этом...
Вчера он долбил город Пушкин. Обстреливал артиллерийским огнем Гатчину. Позавчера высаживал в Любани парашютный десант. Несколько дней назад повредил большой железнодорожный мост у Званки, жег Новгород. День за днем положение наше усложнялось и ухудшалось. Три дня назад оно казалось критическим: 21 августа прозвучало в эфире обращение Ворошилова, Жданова и Попкова. На фронт устремляются новые массы народного ополчения, а сотни тысяч ленинградцев еще более напряженно стали трудиться над созданием оборонительных рубежей у стен города и подготовкой к обороне самих городских кварталов.
Станет ли враг применять газы? (Под Лугой захвачены немецкие снаряды, начиненные химическими отравляющими веществами.) Станет ли уничтожать ленинградское население и сам город бешеными воздушными бомбардировками? Или нам удастся предотвратить это?
Весь последний месяц продолжается эвакуация населения, заводов, фабрик, музейных и других ценностей. Всех, кто нужнее в тылу, всех, без кого можно обойтись при обороне города, эвакуируют в глубокий тыл. Эшелоны уходят в Казахстан и Ташкент, на Урал, в Сибирь... Эвакуированы уже сотни тысяч людей... Но в Ленинграде остается несколько миллионов.
