весло. Всюду вода и небо. Только справа все удаляется тоненькая полоска камышей. Сухих берегов, по сути дела, нет. Вчера у костра Александр Сергеевич усмирял энтузиазм группы чтением лоции. Сейчас мы знаем, что объем Ильменя колеблется от одного до двенадцати с половиной кубических километров, а это неизбежно сказывается на зыбкости самого понятия «берег», поэтому даже на подробных картах его линия порой отмечена пунктиром.
«Шлеп-шлеп, кап-кап» — этого еще не хватало. Уже часов девять утра. Небо сплошь серое. Это надолго. Вот почему не поднимается даже слабенький ветерок. Серая вода и серое небо слились воедино. Кажется, что под байдаркой бездонная пропасть, заполненная темным илом. А то вдруг представишь, как сейчас какая-нибудь невиданная рыба с разгону ударит в слабое днище байдарки, и тогда даже на берег не выплывешь — нет берега, и все тут, одни камыши. А дождь течет себе за воротник старенькой ковбойки между лопаток, да так, что под тобой уже целая лужа.
Александр Сергеевич возвышается впереди. Волосы на голове стянуты красной косынкой, тоже совсем мокрой. Тельняшка с закатанными рукавами. Время от времени он достает планшетку и с помощью карты и компаса пытается определить наше местоположение. В эти короткие минуты отдыха байдарки собираются «в пакет», то есть швартуются борт к борту и плавно покачиваются под моросящим дождем.
— Через два-три километра, похоже, будет настоящий берег, — говорит Александр Сергеевич, — наверное, там и придется заночевать. Более подходящего места до самой Шелони не предвидится.
До Шелони еще далеко. Эта река открывала водный путь, которым, по мнению ученых, наши далекие предки ходили из Новгорода в Псков. Нам предстояло пройти по нему до Чудского озера, совершить два волока из бассейнов одних рек в другие. Найти следы древних поселений, битв и всего прочего, что могло бы указать на то, что во времена Александра Невского здесь путешествовали древние славяне.
— Земля! — этот извечный клич всех морских скитальцев издал зоркий Коля.
Впереди справа — небольшая песчаная коса. Со всех сторон ее обступили заросли тростника. Байдарки наплывают на песок. Оказывается, это небольшой остров, шириной два-три десятка метров. За ним, сколько хватает глаз, тянутся камыши. Серое небо, прервав на время свою деятельность, вновь орошает нас с прежней щедростью.
Александр Сергеевич внимательно рассматривает в зрительную трубу окрестные тростники. Удивительно безрадостная картина.
— Так. Придется ночевать здесь. Слава, поручите троим ребятам ставить палатки, а остальным собирать плавник. Леса, как видите, здесь нет.
— Александр Сергеевич, неужели мы здесь остановимся? Тут сыро, да и промокли все основательно. Вон у Татьяны какой кислый вид. Даже костер человеческий не сделаешь — едва хватит дров чай вскипятить.
— И все-таки нам придется остановиться именно здесь, хотя, откровенно говоря, мне это тоже очень не нравится… Сегодня первый день пути, ребята не втянулись, изрядно устали, а завтра нам надо сделать бросок до устья Шелони. Да и встали-то сегодня в два часа ночи. Что ж делать, придется остаться здесь.
Когда вышли на берег, каждый почувствовал и руки, и спину, и плечи. В байдарках булькала дождевая вода. Натянутые на веслах палатки тут же намокли. Но под ногами все-таки была твердая земля.
Слава с Костей пытались зажечь мокрый плавник, но минут через двадцать сообщили, что сегодня костра, пожалуй, не будет, да он, видно, здесь и не нужен. Остальная часть группы имела на сей счет особое мнение, дискуссия обещала быть содержательной и бурной, но тут вдруг весело затрещали ярко вспыхнувшие щепки плавника. Вокруг стало как-то сразу темнее. Александр Сергеевич поднялся от разведенного огня.
— Долго нам пришлось бы ждать вашего костра, Слава, — сказал он.
— Конечно, вы старший инструктор по туризму, — обиделся тот.
— Вы еще скажете, что я такое слово знаю, да? — рассмеялся Александр Сергеевич. — Просто надо расколоть дощечки плавника вдоль, а древесина внутри всегда сухая.
Дежурные быстро приспособили ведра. Вся группа собралась вокруг костра. Стояли и молча смотрели на огонь. От одежды шел пар. Костя снял куртку, остался в одной майке и, картинно поигрывая мускулатурой, раскалывал вдоль дощечки плавника. Около огня дождь почему-то почти не чувствовался.
— Костя, экономьте топливо, нам еще надо будет приготовить завтрак.
— А я думаю сейчас наколоть побольше, спрятать под одну из перевернутых байдарок, чтобы завтра не возиться.
— Александр Сергеевич, когда мы завтра встаем?
— Я вижу, Маша, вам не терпится опять повторить ночное плавание по Ильменю? Завтра придется встать рано…
Да, не так я представлял себе наш бивак. Мне виделся высокий песчаный берег, могучие сосны, нагретая за день трава. Теплая ночь, неяркие звезды. А тут стоишь как на тарелочке, даже сесть не на что. Вот дежурные раздают какое-то варево в горячих мисках, а куда девать их. Можно, конечно, поставить на песок, но есть придется на корточках — неудобно. Можно так: спрятать ладонь в рукав, тогда не горячо, но как держать миску, ложку и хлеб? Александр Сергеевич смастерил себе из плавника что-то вроде табуретки, поставил миску на колени, и все у него удобно так, прочно получается. Вот действительно — опыт старого туриста.
Несмотря на усталость, никак невозможно уснуть. Слышу, как Александр Сергеевич ходит по нашему мокрому лагерю. Вот остановился, опять пошел.
— Что Александр Сергеевич не спит? — неожиданно из темноты палатки раздался голос Славы. — Дождь опять припустил, а он все ходит.
— А ты-то сам?
— Не пойму, почему-то не спится. Пойдем спросим у него, в чем дело.
Из палатки, в которой мы уже пригрелись, очень не хотелось вылезать под дождь, но любопытство взяло верх. Александр Сергеевич, заметив нас, удивленно поднял брови:
— А вы что не спите?
— Мы хотели задать этот вопрос вам. Вроде бы вас что-то беспокоит?
— Да, Слава, вы правы. Я не хотел об этом говорить за ужином — все здорово устали. Понимаете, атмосферное давление резко упало, ожидается сильный циклон со всеми вытекающими последствиями. Сегодняшний дождь — прелюдия.
— А что же мы будем делать? Сидеть на этом островке, пережидать непогоду?
