хорошее настроение – она была чуть пьяна. Илью это первоначально развеселило, но страшная мысль о пьянстве всей семьи неожиданно напугало его. Он прошел в комнату к Давиду и был рад увидеть его тем же человеком, с практически не изменившимся телосложением, кроме лица: под глазами появились черные, большие мешки. Илью это чуть напугало:
– Ты вообще спишь по ночам? – спросил он, кинув бутылку спирта на кровать.
– Да, стараюсь. Как видишь, не очень хорошо получается. – ответил он со странной, отчаянной улыбкой на лице, что присуще людям полностью разочаровавшихся в жизни и опустивших руки в безнадежности.
Комната была безумно банальной и серой: голые стены с трех сторон давили присутствующих своей монотонностью, только четвертая сторона была отлична, так как имела небольшое прямоугольное оконце с белым подоконником, на котором, позади легкой занавески, стояло два горшка с цветками. Давид не увлекался выращиванием комнатных растений, но по какой-то причине ему нравилось смотреть на них и следить каждый день за тем, чтоб они не умерли – такого рода забота за живыми растениями его увлекала и порой отвлекала от ненужных мыслей, зачастую захватывавших его бедную, изнуренную голову, наполненную теперь огромным количеством информации о создании алкогольных сывороток из самых разных ингредиентов. Он уже успел начитаться про это много литературы и посмотреть художественных, документальных фильмов про это – так что можно и не сомневаться в том, что со спиртом он сделает не просто очевидную водку, смешав с водой, а что-то поинтереснее, о чем я не знаю и Илье самовольно он не собирался про это рассказать, только при излишней возможной назойливости от него. При входе в комнату, спереди стоял продолговатый, разделенный на две части полупустой шкаф с тем редким набором самых необходимых вещей Давида; слева же от шкафа располагалась не застеленная кровать, напротив же стоял рабочий стол с уже стареньким компьютером, который пока выдерживал одну, две, не очень требующие в техническом плане игры и иногда подлагивал при использовании обычного браузера. Рядом с пыльной клавиатурой можно было заметить тарелку с оставшимся салатом, пустой стакан, а также несколько маленьких фигурок красивых растений, с пририсованными лицами, которые предположительно относились к одной и той же игрушечной коллекции. Последний раз, когда Илья был у него в комнате, все выглядело намного чище, но не так уютно, а вот растения на подоконнике и фигурки придавали какой-то определенный шарм этой коробке, освещающейся в тот момент золотыми лучами солнца, которые с удовольствием принимали и растения в глиняных горшках.
– Кстати, твоя мама вроде чуть-чуть выпившая, да?
– Да, сегодня у моего отца день рождение – вот они и начали с утреца по несколько бокалов вина. Не знаю, как ее это так быстро развеселило. – Давид сидел за компьютером и просматривал какой-то текст, параллельно общаясь с Ильей.
– Ясно. Так зачем тебе спирт, если не секрет?
– Неважно… Как там Диана твоя поживает?
Илья не стал допрашивать его насчет спирта – они оба прекрасно понимали для чего он был нужен, поэтому с удовольствием поддержал этот переход от темы и ответил про самочувствие Дианы:
– Она недавно заболела: лежит, весь день кашляет и горло сильно болит. Решил ей купить чего-нибудь и навестить – долго там задерживаться нерезонно, не хотелось бы от нее заразиться.
– Правильно, не надо.
По каким-то странным обстоятельствам Илья совершенно не заинтересовался текстом, который так внимательно читал Давид. Это была книжка, художественное литература семнадцатого, восемнадцатого века про запрещенные лекарства, благодаря которым человек мог на определенное количество времени уединиться с собственным „я“ и полностью отрешиться от серости и скуки нашей реальности. Он искал то „магическое средство которое дало бы ему возможность унестись, хотя бы на несколько часов, из этой юдоли праха и, как говорит автор «Лазаря» – мгновенно овладеть Раем“. Очевидным следующим шагом в литературе для него был бы переход к Кастанеде, но пока он самостоятельно отказывался от этой затеи, под предлогом по большей части сказочности его произведений и отсутствия фактической, материальной выгоды: «Мне кажется, он станет прекрасным катализатором моего процесса и движения к полному сумасшествию» – и, пожалуй, он был прав. За все это время морального и физического падения Давида, он успел изрядно поумнеть и при этом стать более эрудированным – из-за нехватки интеллектуальной активности в прошлом, теперь он с удовольствием пожирал всю информацию про интересующие его вещи и легко запоминал, жаль только, что области эти были связаны с алкоголем и другими веществами, не помогающие изменить в лучшую сторону реальное положение дел, а убегать от мира самыми легкими способами.
Илья просидел какое-то время в этой светлой комнате с сгорбившимся Давидом напротив экрана компьютера и с огромными мешками под глазами – и решил спустя минут двадцать покинуть эту квартиру. Давид проводил его со словами:
– Приходи почаще, поболтаем.
– Окей, посмотрим.
Илья не имел ни малейшего желания ходить к нему почаще и Давид, прекрасно видя это по его лицу, расстроился. После их прощания, день обоих прошел по-разному: Илья накупил разных сластей в супермаркете и с одним большим пакетом навестил Диану, некоторое время там задержался, даже больше чем рассчитывал; поиграл с младшей сестрой, поел вкусный борщ матери Дианы, которая заботливо ему предложила и последние часа два провел с Дианой, расспрашивая ее об самочувствие, шутя про биологические термины и объясняя новые темы, которые она успела пропустить. Ее длинные черные волосы были собраны в клубок, глаза и нос были красные. Она постоянно шмыгала и чихала в сторону – после каждого чиха Илья желал ей здоровье, наслаждаясь этой милой картиной, главной героиней которой была прекрасная, невинная девушка, с нежным, при этом громким чихом и красивыми глазами, ставшие еще более привлекательными и притягательными благодаря простуде. Уже у себя дома он лежал в постели, подложив обе руки под голову, и обрисовывал в голове чуть подзабытую сегодняшнею картину. Рот окаменел в счастливую, долгую улыбку – скулы, мышцы лица начинали уже слабеть и через какое-то время он все-таки забылся сладким сном, который на следующее утро был прерван громким, мерзким, дребезжащим будильником. Даже несмотря на это, Илья открыл глаза с все той же улыбкой, только чуть вялой.
После ухода Ильи, Давид вернулся к компьютеру и продолжил читать занимательный текст: «…то есть как бы сон наяву. Нереальность, чуждость происходящего очень и очень чувствуется…» – теперь это уже была статья, рассказывающая о действии определенных таблеток на психику и о том, как проходят последующие шесть часов после принятия. Давид уже понимал как их достать и правильно
