надпись: «Жак и его невидимая фасолина». Тут у Фанни прямо челюсть отвисла.
– Обращаю ваше внимание, что Жак Алланкур – ученик предпоследнего класса европейского отделения, кстати, блестящий, и внешне он здесь весьма похож на себя, – продолжила завуч.
Лилу застенчиво махнула рукой:
– Спасибо, мне пришлось изрядно попыхтеть, чтобы отдать должное его пипиське.
Фанни, опешив, закрыла глаза. В ее сумочке вновь завибрировал мобильный, и ей опять пришлось скрывать досаду от того, что нельзя ответить на звонок. А вдруг Катрин хочет официально сообщить, что вверяет ей руководство над новым сайтом? Холдинг, купивший их журнал, решил инвестировать в онлайн-версию издания, так как продажи бумажной падали. Всех это решение напугало, а Фанни увидела в нем прекрасную возможность. Почему люди всегда так зашорены? Почему боятся каких бы то ни было перемен?
– Ко всему прочему, Лилу создала группу в «Фейсбуке» [6] под тем же названием, где опубликовала много других рисунков с Жаком, столь же непристойных и оскорбительных.
– Я набрала сто сорок восемь лайков за сорок восемь часов, – заметила Лилу, – и это еще не предел.
Фанни покачала головой, ее все больше раздражала эта пустая трата времени, ведь она могла упустить шанс на повышение.
– Поскольку у Лилу уже было два замечания по поведению, я вынуждена отстранить ее от школы до конца недели.
Фанни мгновенно вернулась в реальность.
– Что?! Нет! Вы не можете ее отстранить: у нее и так большие проблемы с учебой, ее отец постоянно в разъездах, а я…
– Сожалею, мадам Куртен, но ваша дочь не может…
– Приемная дочь!
– Ах да, простите, ваша приемная дочь не может безнаказанно нападать на одноклассников. В отличие от своего предшественника я провожу политику нулевой терпимости к травле в школе.
Шокированная Фанни уже не слушала завуча. У нее не было никакого желания оставаться дома наедине с Лилу. Ее четырехлетний сынишка Оскар ходит в детский сад, Эстебан, отец Лилу, уезжает на работу рано, возвращается поздно и очень часто бывает в командировках. Придется до конца недели, такой важной для карьеры, заниматься непредсказуемой падчерицей. В голове Фанни все завертелось с неимоверной скоростью. А еще это сообщение утром: «Умерла мама». Как же тяжело дышать! Только ей душно в этом кабинете?
– Вы проследите за этим, мадам Куртен?
– Простите, за чем именно? Я…
– Проследите, чтобы Лилу удалила группу в «Фейсбуке» [7] и составила письмо с извинениями?
– Да-да, конечно…
– Кроме того, мне сообщили, что Лилу до сих пор не определилась с местом для стажировки по профориентации, которая начинается уже с понедельника, хотя своего классного руководителя она заверила в обратном.
– Но я уверена, что у Лилу уже есть что-то на примете, – пробормотала Фанни. – Это же так, Лилу?
– Нет.
– Ты хочешь сказать, что разослала резюме и мотивационные письма, но тебе еще не ответили?
– Нет.
– Ладно, ты их не отправила, но они же написаны?
– Нет.
Час от часу не легче. Что за день! А ведь еще нет и полудня. Фанни глубоко вздохнула, чтобы подавить в себе желание запустить в завуча и падчерицу цветочным горшком, стоявшим на столе.
– А почему бы вам самой не помочь Лилу со стажировкой? Наверняка ваша компания набирает стажеров. Вы ведь журналистка? И Лилу, вероятно, было бы очень интересно…
Фанни расхохоталась, чем несказанно удивила и девочку, и завуча, которые не видели в этой идее абсолютно ничего смешного.
– Лилу не может стажироваться у меня. Да мы обе сойдем от этого с ума. Это неприемлемо даже в виде исключения. Но она что-нибудь найдет, я уверена.
– Это не обсуждается, мадам Куртен, Лилу должна научиться осознавать серьезность собственных поступков. Возможно, вы пришли бы к такой же мысли, если бы всю нашу встречу не проверяли телефон.
На сей раз чуть не прыснула от смеха Лилу, а ошеломленная Фанни смерила взглядом завуча и резко встала.
– Не говорите со мной в подобном тоне! Помимо вызовов в школу из-за очередной проделки Лилу, представьте себе, у меня есть другие дела, карьера и сын!
Черт, Фанни забыла отменить запись на эпиляцию зоны бикини перед тем, как отправиться на нравоучительную беседу о воспитании школьницы. Читая «Золушку», она никогда не представляла себя в роли мачехи. Когда же стала ею, начала смотреть на эту историю совсем по-другому. Возможно, несчастная падчерица не была такой уж безгрешной. Но Золушка хотя бы вела домашнее хозяйство, знала толк в красивой одежде и эксклюзивной обуви. А вид нарядов и состояние комнаты Лилу наводят на мысль о том, что этой девочке-подростку больше нравится бродить по калькуттским трущобам, чем посещать балы в поисках принца, каким бы прекрасным он ни был.
Пошоль поджала губы и тоже встала.
– Всего хорошего, мадам Куртен. Мне жаль, что вы реагируете подобным образом. Если вы не хотите заниматься Лилу, может, стоит вызывать в школу ее отца? У меня есть предчувствие, что эта встреча, к сожалению, не последняя.
Если вы не хотите заниматься Лилу. От таких слов у Фанни перехватило дыхание. Сколько же она водила ее по врачам, в бассейн на уроки плавания, ходила на родительские собрания, принимала участие в школьных экскурсиях? И это называется не хочет заниматься Лилу? Почему все шишки валятся на нее? Черт возьми, ведь это даже не ее дочь!
– Пошли, – сказала Фанни приказным тоном. – Мы уходим.
Не говоря больше ни слова, она схватила сумку и вышла.
Рабочие заметки
Дело Сары Леруа, 1995 год
Ирис, как идеальная мачеха, проникла в жизнь Сары незаметно, словно раковая опухоль. Ее истинное положение в семье долгое время не проявлялось, пока не начали распространяться метастазы, – тут-то Сара поняла всю серьезность ситуации, но было уже слишком поздно. Признаюсь, что горжусь этой метафорой.
У Ирис было гибкое тело, на котором не осталось и следа от двух беременностей, гладкая бархатистая кожа – так и хотелось сесть у ее стройных ног, прижаться к ним щекой и вдыхать сладковатый аромат крема для тела. Она была родом из Бувиля, но в восемнадцать лет уехала в Лилль учиться на косметолога. Ирис утверждала, что вернулась на родину, поскольку хотела быть ближе к своим корням. На самом деле никто не знал, чем жила Ирис до того, как заново обосновалась в Бувиле. Теперь ей исполнилось сорок, она недавно развелась, у нее было двое сыновей – Эрик и Бенжамен Шевалье. Об их отце мы никогда не слышали, будто они родились от Святого Духа. Не знали мы и как она познакомилась с Бернаром Леруа, сколько они встречались, прежде чем пожениться. Она категорически
