потеряла себя.
Пучеглазый обратился к Хаккы и Горбуну с предложением решить как-то денежный вопрос.
— Мы театральная труппа, и сбор денег — это как традиция. Иначе нам потом не будет везти, — сказал он.
Предложение Пучеглазого вызвало во мне отвращение. Ведь мы гости. Ремзие с криком бросилась мне на шею. Однако, сразу придя в себя, отстранилась.
Как и ходжа, она в этот вечер превзошла саму себя. Она учила слова о любви на курдском языке и переделывала их на турецкий лад. Ходила с листиком в руках, читала стихи и пела.
Курдам очень понравилась наша игра.
— Мы хотим с вами сыграть! — говорили они.
И вот мы уже все начали веселиться.
Когда свадебное торжество закончилось, Ремзие опять бросилась мне на шею и поцеловала. Потом, словно застеснявшись или даже испугавшись, отстранилась. А после стала целовать всех, кто ее поздравлял.
Зачем вообще нужен язык? Мы все добавляем в молитву свое слово. Газали в тюрбане молится и заключает брак.
— Взял девушку в жены? — спросил он.
Курд, пританцовывая, отдает дочь.
— Вот вам и цыганская невеста, — произнес ходжа.
Бедная Ремзие была великая артистка, она заслуживала, чтобы ее так называли. А в эту ночь особенно!..
Снова курды пошли в пляс. За ними Хаккы со своими фокусами. Дядька тоже танцевал. Это было настоящее гала-представление.
Вдруг нам сообщили, что пришел старшина волости. Мы с радостью пригласили и его. Пока Хаккы глотал огонь, старшина волости наклонился ко мне и сказал:
— Рад приглашению!
В это время я посмотрел на луну и увидел, что она садится где-то очень далеко за горизонтом, и меня охватил ужас.
Могла ли быть связь между ранее невиданным заревом, которое охватило небо, словно огнем, и этой деревней? Не знаю. Но между птицами, летящими на юг, и заревом связь определенно была, потому что скоро зима. Как это случалось и раньше, среди нас нашлись те, кто не хотел спешить. Особенно ходжа настаивал на том, чтобы остаться. И те, кто говорил «нельзя», делали это специально, чтобы задеть его. Однако нам пора было в путь. И все это чувствовали.
Наконец наступило утро. Нас опять позвала дорога. Вечер, который казался таким близким, почему-то никак не наступал.
На нашем пути нас ждал еще один сюрприз. Это была гробница. Причем совсем новая. Архитектура этой гробницы до того напоминала стамбульскую, что мы не поверили своим глазам. Ее построили в память о ребенке одного из пашей, сосланных в ссылку.
Всю ночь у твоего изголовья
Стоит, склонившись, кипарис;
А днем маленькие воробушки
Стучатся в твои дверцы;
Ты одинок на вершине горы
Тебе всего четырнадцать;
Спи, моя принцесса, спи!
Местные объяснили, что это губернатор построил гробницу в честь дочери паши. Камни были специально привезены из Диядина.
Загадка опять осталась неразгаданной. От волнения, перенесенного прошлой ночью, Ремзие была совсем бледной и выглядела, как настоящая принцесса.
От усталости все словно находились в бреду.
— Бедная девочка достойна такой гробницы, — произнес ходжа. А потом, обращаясь в Дядьке, сказал: — Преклони колени. Ремзие, а ты дочка, прочти еще раз, что там написано. Еще раз произнеси «Спи спокойно, моя маленькая принцесса. В темные ночи и в светлые дни. Пусть гробница станет домом твоим».
— Ремзие, да ты сама как маленькая принцесса.
Мы вдруг затосковали, как большие дети. И это стало продолжением нашей ночной тоски. Я догадывался, что и Пучеглазый, и Доктор и даже Горбун были неравнодушны к Ремзие.
И вот тогда на нас обрушился дождь. Мы быстро сели в грузовик господина Уккаша и направились в Каракесе. Мы как раз вовремя добрались до города.
* * *
Дождь с ветром, а потом и первый снег. Мы находились в большой провинции и надеялись, что сможем найти зрителей и тем самым продержаться несколько дней.
В центре города имелась улица, на которой пока не было домов, только средняя школа и военный клуб.
Ходжа, как настоящий учитель, посетил школу и встретился с учителями. А врач в медпункте оказался другом нашего Доктора.
— Ну что тебе не работалось? Все грезил — театр, театр. Как, достиг своей цели? — спросил он нашего Доктора.
— Наука, наука, наука. Медицина, медицина, медицина. А ты достиг? — передразнил его Доктор.
Ходжа занимался своим делом: готовил кандидатов в зрители среди учителей. На аншлаг мы не надеялись. Но все же какая ни есть, а работа.
Планы Азми пошли наперекосяк. На улице становилось холоднее. Господин Уккаш принес плохие новости, что есть опасность застрять в дороге. Он сказал, будто дороги в сторону Элешкирта, Тахиргеди и Эрзурума закрыты, поэтому мы не сможем поехать в Ван.
Мы собрались в маленькой школе и долго спорили. Среди нас все вплоть до маленького Горбуна соблюдали принципы демократии. Только вот что я заметил:
Господин Уккаш был очень упрям. Он всегда занимал противоположную сторону и все отрицал. Однако то что говорила Масуме, он воспринимал странно покорно. Они все больше сближались. Тем не менее господин Уккаш любил наставлять ее.
Даже ходжа уже понял, к чему он клонит.
— Вот собака, — говорил он. — Смотрите в оба, ребята, таким нельзя доверять. Это настоящие сектанты. Посмотришь, и приворот сделают. Любят они это. Под предлогом молитвы все норовят быть ближе к женщине. А потом смотришь, всех нас обманул и девчонку увел. Как тот носатый свою потаскуху. Ну ее к черту. А вот мы остаемся ни с чем.
В этот раз противоположная сторона начала ссору. Макбуле пришла в ярость, чаша ее терпения лопнула. У нее имелся свой женский интерес к господину Уккашу. Ее привлекала теплота, исходившая от его голоса, манера говорить и вообще весь его облик. Она не шутила, когда дело касалось мужчин. И то, что раньше он уделял ей внимание, а теперь нет, оскорбляло ее самолюбие. Макбуле злилась и на Масуме тоже. Ведь эта она отбила его у нее.
Ее злобный выкрик выглядел смешно:
— О Аллах, да за что Это все на мою голову!.. Один медведь пялится меня, ведет другую под венец, а тут еще эта малявка мне дорогу перешла. За этих двоих я и гроша ломаного не дам. Когда есть породистые лошади, а берут ослов — вот что невыносимо!
— Макбуле! Тебя могут понять только такие старцы, как я, — шутил ходжа. — Ты со своим прелестным носиком особенный человек.
— Ребята, давайте отошлем этого типа. Неужели другой машины не найдется? — произнес Газали и отвернулся.
— Ребята, вот увидите, если я его не
