По улице идут: Углов, рядом с ним Бобров, наигрывая на балалайке, напевая, немножко выпивший. Видно, что Углов не доволен его компанией, он смотрит на спутника с досадой.
Огород; освещённое окно дома; к окну подкрадывается Соколов.
Маленькая комната. Углов, пред зеркалом, поспешно сбривает бороду, моет лицо, быстро одевается, уходит.
Соколов идёт пустынной улицей, из-за угла ему преграждает дорогу кузнец Сомов, пьяный; схватил его:
— Стой! Кто таков?
Борются…
Здание школы. Пять окон, одно, крайнее, освещено.
Против школы, на берегу реки, недостроенный дом — бревенчатые стены без крыши, окна без рам, груда досок, стружки, щепки. За досками прячется Туркин. Встал; оглядываясь, вышел на дорогу, размахнулся, бросил камнем в освещённое окно школы. Бежит на постройку, прячется в стенах её.
Рама разбитого окна открывается, в окне — фигура и лицо Лидии, учительница смотрит на дорогу.
Шатаясь, размахивая кулаками, идёт кузнец Сомов, звон разбитых стёкол остановил его, он остановился у постройки.
Закрыв окно, Лидия занавесила его тёмной шалью.
Кузнец идёт к постройке, выскакивает Туркин, бежит, кузнец смотрит вслед ему.
Из ворот школы выходит Лидия, её внимание привлёк шум шагов бегущего, смотрит вдаль, спрашивает кузнеца:
— Это вы разбили стёкла или тот?
— Не знаю. Пьян. Я давно пьян, лет двадцать. Мне — скучно. Я — драться хочу!
Лидия ушла; кузнец, пошатываясь, закуривает папиросу, бросает в стружки зажжённую спичку, идёт.
На выходе из села в кустарнике спрятался Углов; мимо его проходит Соколов, смотрит вдаль, остановился; постояв, быстро идёт назад.
У недостроенного дома разгораются стружки, щепа.
Пожар. Сбегается народ; огонь гасят неохотно; большинство равнодушно смотрит, как некоторые пытаются затоптать ногами горящие стружки, растаскивают доски. Прибежали Бармин и Вера — это их постройка горит; Вера удовлетворённо смотрит на разбитые стёкла в окне школы. Является Туркин, его костюм сзади в стружках, он подмигивает Вере на окно, она указывает ему на испачканный костюм, посылает его гасить огонь.
Прибежали Морозов, Петя, Бобров, энергично принялись за борьбу с огнём, Туркин помогает им неумело, напоминая работу клоуна.
Едет пожарная дружина: три бочки, насос. Насос — рваный, вода вырывается струйками из шланга, льётся на огонь бессильной, тонкой струёй. Зрителей это смешит. Пришёл полицейский Медников, разгоняет народ.
Прибежала Соня, спрашивает Веру:
— Подожгли?
— Конечно. Слушай, Соня: я подарю тебе на платье, — скажи: учительница влюблена в Морозова?
Соня удивлена вопросом, смотрит на Веру, с досадой пожимая плечом, отвечает:
— Ты спроси её об этом…
Пожар становится тише. Зрители, позёвывая, расходятся. Лавочник Бармин благодарит Морозова за работу.
Вера — Морозову.
— Какой вы сильный, ловкий.
Морозов, улыбаясь, молчит.
— Но уж очень серьёзный. Не знаю, как говорить с вами.
— Говорите, как со всеми…
Идут к школе Лидия, Соколов; Соколов рассказывает учительнице об Углове, жестом показывая, как тот брил бороду.
— Я пошёл за ним, но потерял его из виду.
Заметив Морозова рядом с Верой, зовёт его.
Морозов идёт на зов товарища, Вера протянула ему руку, он, смеясь, показал, что его рука в саже, ушёл. Рука Веры медленно опускается; она с ненавистью смотрит в сторону школы.
Бармин — Вере. Ловок Морозов, а — не люблю я его.
Вера. Школе бы сгореть.
Бармин. Школу — жаль, а вот учительницу выгнать бы: она людей портит.
Подошёл полицейский Медников, Бармин разговаривает с ним; Вера смотрит на Лидию, Морозова и Соколова. Вдруг решительно идёт к ним.
Вера — Лидии.
— Мне нужно поговорить с вами.
Лидия приглашает её войти в школу. Уходят. Соколов и Морозов озабоченно продолжают беседовать.
Комната Лидии, чистенькая, скромная. На стене карта Европы, фотографии, полка книг. Лидия сидит у стола, Вера нервно ходит по комнате.
— Я хочу, чтоб вы приняли меня в вашу компанию. Я — злая, грубая, но это надоело мне. Я хочу быть иной. Мне — скучно. Мне так скучно, что я могу сделать бог знает что…
Поле за селом; едут в трёх экипажах жандармы, их сопровождает отряд казаков, человек десять.
Улицей села идут Морозов, Соколов; Соколов говорит:
— Итак — ты идёшь в город и скажешь Лукину, чтоб он не являлся сюда, пока мы его не позовём.
Схватил Морозова за плечо, смотрит вдаль, прислушивается.
Комната Лидии. Вера, стоя среди её, смотрит на учительницу исподлобья, недоверчиво; спрашивает:
— Чего вы хотите?
— Научить людей жить более разумно.
Стучат в окно; Лидия отдёргивает шаль, которой занавешены разбитые стёкла, в окне встревоженное лицо Соколова, он что-то шепчет, исчезает.
Лидия — Вере. Уходите, Вера; ко мне, кажется, приехали гости.
Вера — усмехаясь. Ночью-то?
Лидия. Они всегда приходят ночью.
Вера, обиженная, уходит; в двери сталкивается с Соней, оглянулась на Лидию.
Лидия быстро достаёт из ящика стола маленькую брошюру, суёт её Соне:
— Уходи, беги, спрячь!
В двери — жандарм. Соня успевает спрятать брошюру за карту Европы. Один за другим в комнату входят жандармы; Соня смотрит на них так комически испуганно, что некоторые из них не могут скрыть невольной улыбки.
Обыск. Распоряжается молодой щеголеватый жандармский офицер, сидя у стола. Лидия спокойно стоит у окна, равнодушно глядя, как жандармы сносят книги с полки на стол, где офицер просматривает их; смотрят в печь, выстукивают стены, пол, ищут тайников. Соня суетится среди них, показывая, что происходящее очень интересует её, играет роль наивного подростка, сделала глуповатое лицо. Незаметно вытащила брошюру из-за карты Европы и так же незаметно сунула её в карман шинели полицейского Медникова, который стоит у двери, как деревянный, и упорно, неподвижным взглядом идиота смотрит на офицера за столом.
Вера около сгоревшей постройки следит за окнами школы, в них мелькают тени; Вера — довольна, улыбается, отирает рот платком. Подкрался Туркин, убеждает её уйти, она смеётся:
— Какой вы трус!
Обыск кончен. Офицер, кивнув Лидии головою, сухо говорит:
— Извиняюсь за беспокойство, но — долг службы.
Жандармы уходят. Медников отдаёт офицеру честь, вытянувшись, свирепо шевеля усами. Соня, приплясывая, натягивает нос вслед ушедшим жандармам; рассказывает Лидии, как она спрятала брошюру, Лидия улыбается, но — обеспокоена, выпроваживает Соню из комнаты…
Вера наблюдает, как жандармы выходят из школы, хмурится, видя, что учительницы нет среди них.
По улице ведут человек десять арестованных; среди них: Петя, молодой Сомов, они окружены казаками, жандармами. Арестованных сопровождают родственники, любопытные, в окнах домов — головы сонных зрителей. Уже светло, раннее утро. Медников, провожая арестантов, отгоняет публику, размахивает не обнажённой шашкой, кричит. Сзади всех идёт кузнец Сомов с палкой в руке; когда под ноги ему попадает камень или ком земли, он отбрасывает его сердитым пинком.
Двое жандармов выводят со двора Морозова, включают его в общую группу арестованных. Морозова сопровождают Анфиса, Соня; Соня плачет.
Кузнец Сомов схватил Анфису за плечо, кричит:
— Уважаю твоего сына! Поняла?
Из-за угла выходят Вера, Туркин. Увидав Морозова, Вера вздрогнула, остановилась, закрыла глаза. Потом, сжав зубы, идёт вслед группе, Туркин старается удержать её. Она идёт, как во сне.
Арестованных вывели за пределы села. Медников остановился, устало вздыхает, достал кисет с табаком. Сунул руку в карман, вытащил брошюру, недоумевая, разглядывает её, приложив к глазу кулак трубкой, шевелит губами, пытаясь прочитать заголовок. Смотрит в небо, соображая. Оторвал от книжки кусок бумаги, сунул её в карман, свёртывает из бумаги папиросу. Курит, смотрит вдаль.
Идут Вера, Туркин, их сопровождает Бобров. Медников, приложив руку к фуражке, заговаривает с Верой.
Туркин. Надо было учительницу арестовать!
Медников. Всех арестуем!
На них угрюмо лезет кузнец Сомов, кричит:
— Радуетесь? Рада, лавочница?
Медников отгоняет его прочь, тыкая концом шашки в живот. Бобров хохочет. Сомов идёт дальше в поле, ругаясь, грозя кулаком.
Идут в село Медников и Бобров, дружески разговаривая. К ним подбежала Соня, идёт рядом, расспрашивает Медникова о чём-то, вытаскивает из кармана его шинели книжку; кивнула им головою, отбегает в сторону, рассматривает книжку, видит, что она изорвана, — очень огорчилась.
