что там находилась тарелка с сырыми потрохами, а я застала тебя врасплох, пока ты ковырялся в этом месиве кончиком вилки. Мы дошли до верха эротичности, когда ты боязливо высунул кончик языка. Я видела, как ты борешься с моими волосками: на их наличие ты не рассчитывал. Это показалось тебе нечистоплотным. Сосредоточенная складка пересекла твой лоб: должно быть, ты злился, пытаясь приложиться туда губами, не задев мои волоски. Жаль, что не смогла развернуть все это перед тобой и приходится угадывать, где же там нужно бурить. Я чувствовала твою подозрительность. А как же. Разве проститутки не должны быть полностью гладко выбриты? Это что, значит, что проститутки не являются воплощением мужских фантазий, принимающим самые разные формы? Может, я плохо за собой слежу? Я бы поспорила на свой дневной заработок, что ты даже не подумал почитать мое описание в интернете. Это уберегло бы тебя от неприятных сюрпризов. Потому что в результате
я не чувствовала ровным счетом ничего. Но ты отыскал клитор и теперь сдался бы только через собственный труп. Я превратила вздох отчаяния в приглушенное жалобное хныканье, но быстро застеснялась этого шума в тишине.
Оставалось сорок пять минут! Только подумайте, сколько всего может произойти за сорок пять минут! Концерт для фортепиано номер 3 Рахманинова, например: можно прослушать его полностью, даже свободное время останется. Три четверти часа могут вместить три оргазма. Все может происходить очень быстро, и опомниться не успеешь. С другой стороны, это все же не менее чем три раза по пятнадцать минут, мы недостаточно принимаем это в расчет. От этих размышлений и от несправедливости у меня слезы наворачивались на глаза. Мне казалось, что я протягиваю тебе гвозди, чтобы ты забил их в мой гроб. В конце концов я приподняла подбородок:
— Дело в том, что есть ведь не только клитор. Ты уставился на меня с непонимающим видом.
— Он важен, но вокруг — целая вселенная.
Ни одна искорка понимания не озарила твое лицо. — Малые губы.
Все еще нет.
— Большие половые губы… В общем, есть чем заняться.
Было заметно, что ты не имел ни малейшего понятия, как использовать все эти многочисленные части тела. По твоему разумению, они служили лишь украшением, и я добавила:
— Вы не обязаны ограничиваться клитором, вот что я хочу сказать. Вы можете лизать повсюду. Чуть ниже, например, — предложила я, приподняв брови. Я думала, что таким образом смогу не произносить слово «вагина».
Ты бросил на меня возмущенный взгляд:
— Но снизу… есть кое-что другое!
— Да, и что?
Я потихоньку начинала выходить из себя, но все же собрала последние остатки терпения:
— Это не раскраска. Никто не обидится, если вы немного выйдете за края.
Я смотрела, как ты, побледнев, опустил мордочку вниз и снова храбро взялся за свое дело, забив на мои сухие советы. Ни за что в жизни ты бы не опустился ниже из страха обнаружить кое-что другое. Однако раз уж ты, ясен пень, напоролся на капризулю, которой недостаточно было клитора, то решился поработать другим пальцем, предварительно пососав и его. Удовольствие поступало со всех сторон, и я должна была бы вся изнемогать. Но звук посасывания выводил меня из себя, как скрежет ножа по тарелке. Вот они, пытки, о каких не писали еще ни в одной книге про публичный дом: полное ничтожество мужчин, свидетельницей которого приходится становиться время от времени. Это посасывание и музыка из колонок были оскорбительными. Когда я увидела на часах, что нам оставалось еще сорок две минуты, плотина, сдерживавшая шквал моего негодования, рухнула. Я села как была, не собирая ноги, выдернув у тебя изо рта, сложенного в дудочку, это непонятное сборище кожи.
— Будьте честны со мной, вы тут маетесь.
Ты бросил на меня практически шокированный взгляд.
— Нет, почему вы спрашиваете?!
— Не знаю. Так кажется.
— Нет
— Ладно.
— Почему вы спросили? Вы сами заскучали?
— Не могу сказать, что мне скучно, скажем, скорее, что у меня такое чувство, будто…
Ох, ну черт с ним.
— Во-первых, если вам приходится облизывать палец, значит, что-то не сработало. Обычно там уже мокро. Вы начинаете с конца: нужно сначала полизать, а потом уже вводить палец внутрь.
— Ах.
— Да, так.
Установилась стыдливая тишина.
— Почему вы хотите научиться этому?
— Ну, на случай, если у меня будет подружка, что ли. Да уж, риски велики!
— Это достойная почести причина, но ее недостаточно. Вдобавок к этому, вам должно нравиться происходящее. Если этого не чувствуется, все бесполезно.
Ты опустил глаза.
— На вид не скажешь, что вам это больно нравится. Вот что я хочу сказать. Вы возбуждаетесь или нет?
— Ах, я-то, я делаю это, скорее, чтобы доставить удовольствие!
— Конечно. Вот в этом и проблема. Вам нужно понять кое-что о женщинах, и этим самым я даю вам главный ключ к разгадке: если вы не возбуждаетесь от процесса сами, то мы тоже не возбуждаемся. Очень часто случается, что мы не можем кончить, потому что спрашиваем себя, не скучно ли вам. Нужно, чтобы был обмен сигналами, вот. Вы должны понимать, о чем я, не так ли?
— Ну, не знаю даже.
— Ладно, но тогда, если вам и правда хочется полизать девушке киску и ей это нравится, тогда сделайте над собой усилие, пусть это вам самому и не нравится! В противном случае легче просто намазать себя смазкой и — с места в карьер. У меня складывается впечатление, что у вас происходящее вызывает отвращение, и такая ситуация неприятна. Самой мне чихать на все, по сути дела, но не думаю, что это мудрое вложение денег.
— Хорошо.
— То, что вам не слишком хочется делать это с девушкой, работающей в борделе, я отлично понимаю.
— Хорошо.
— Но вы не сможете ничему научиться без практики.
— Да, это точно.
Мой бог, киска не терпит нехватки аппетита. Нужно, чтобы чувствовалось, что вас заносит, или же притворяйтесь, но притворяйтесь хорошо. Потому что в данный момент, простите, что говорю вам это, но можно уснуть.
— Ах, да? Хотя ваш клитор…
— Да, клитор. Хорошо, что вы знаете, как он работает. Это делает вам честь. Но нет никакого эффекта, когда вы делаете это кончиком языка, будто не хотите запачкаться. Это будто… подождите! Это как если бы я взяла ваше хозяйство двумя пальцами, потрясла бы вот так, легонько… — Я делом дополнила слова для наглядности.
— Да.
— Таким образом, скажете вы, через часик я, может быть, доведу вас до оргазма. Но он не будет взрывным, вот что. Это будет, что называется,
