отдаляешься от меня. Даже когда ты рядом, я чувствую, что на самом деле ты где-то далеко… Ты стала позже приходить домой по вечерам. Что я могу подумать? Что! Я! Должен! Думать? Я же все вижу, хоть и не сразу говорю об этом. Объясни мне, что я неправ, только без общих фраз, ругательств и обвинений. Объясни по-человечески. Сможешь? Или нет?
Повисла долгая пауза. Данилов не сводил глаз с Елены. Она сидела не шевелясь, и взгляд ее был устремлен куда-то поверх головы Владимира.
– Скажи мне, Данилов, почему ты сразу начал думать о том, что у меня появился другой мужчина? – наконец заговорила Елена. – Неужели я произвожу соответствующее впечатление? Почему бы в первую очередь тебе не подумать о том, что ты стал меняться к худшему, и от этого все у нас пошло наперекосяк?
– Я?! – чего-чего, а такой наглости Данилов от Елены не ожидал. – Это я во всем виноват?
– В какой-то степени да, – ответила Елена. – Для танго нужны двое.
– И в чем же я виноват? – саркастически поинтересовался Данилов. – Тем, что не хочу идти к психологу?
– Для начала – хотя бы вот в этом, – Елена указала глазами на бутылку. – Ты спиваешься, Данилов, спиваешься совершенно незаметно для себя. Поверь, со стороны это выглядит ужасно.
Подмена причины следствием – типичный прием демагогов.
– Да, я действительно стал больше пить, – признал Данилов. – Но не из-за пагубной склонности… стрессы заставляют.
– Данилов! Предъяви мне хотя бы одного алкаша, который способен признать, что пьет он не от горькой жизни, а оттого, что ему нравится быть пьяным! Найди такого, пожалуйста. Только ведь не найдешь, потому что таких нет!
– Ты мне не веришь? – попробовал оскорбиться Данилов.
– А ты мне? – парировала Елена.
Снова повисла пауза.
«Все не так, – сокрушенно подумал Данилов. – От такого разговора никакой пользы – одна головная боль».
– Лен, ну давай нормально все обсудим, – миролюбиво попросил Данилов – выпитая водка в определенной степени помогала гасить раздражение. – Ну нельзя же до бесконечности ходить вокруг да около. Нужна ясность, мы же взрослые люди. Хочешь остаться со мной – я буду счастлив. Хочешь, чтобы мы расстались – что ж теперь, пусть будет так. Тебе решать.
– Вот в чем камень преткновения! – взвилась Елена. – Мне решать! Мне, а не тебе и не нам! Ты страшный человек, Вова, ты не видишь своих ошибок, а видишь только мои, да и то мнимые! Так жить нельзя!
– А как можно? – показное миролюбие Данилова мгновенно улетучилось. – Поступать так, как поступаешь ты? Притворяться перед самим собой? Что я должен сделать? Не пить? Так я не буду! Ты только дай понять, что у нас с тобой все хорошо, и я всю оставшуюся жизнь ничего крепче кефира в рот не возьму!
– Ты сам-то веришь в то, что обещаешь? – губы Елены изогнулись в презрительной усмешке. – На всю оставшуюся жизнь…
– Я – верю! – заорал Данилов. – Потому что я себе верю! А тебе уже не верю! Потому что я не знаю, чего от тебя можно ждать! Вернее – знаю! Раз в десять лет ты должна отправлять меня в отставку! Так интереснее! Такая у нас с тобой сложилась традиция! Только предупреждаю: больше у тебя шансов не будет! Укажи мне сейчас на дверь – и я уйду! Но уйду навсегда!
Если Никита и проснулся от такого шума, то благоразумно не стал заходить на кухню. Слушал, наверное, и мотал на только-только пробивающийся ус. Хороший практикум по семейной жизни для вдумчивого, немного романтичного подростка.
– Оставайся, Вова, – вздохнула Елена, вставая из-за стола и тем самым прекращая выяснение отношений. – Не туда у нас с тобой зашел разговор, но сейчас продолжать его нет никакого смысла. Я и в самом деле не хочу, чтобы ты уходил, но… если бы ты сейчас ушел – убиваться бы не стала. Знаешь, само появление некоторых мыслей порой значит больше, чем их воплощение. Так что впредь никогда не ставь мне такой ультиматум – в следующий раз я обязательно укажу тебе на дверь. Спокойной ночи.
Елена ушла в ванную. «Плакать», – догадался Данилов. Ровный шум пущенной из крана воды подтвердил его догадку: если под льющейся водой мыться, ее шум не будет таким ровным.
Пора было заканчивать с ужином. Подрагивающей рукой Владимир взял стакан, но тот вдруг раскрошился в ладони. Данилову потребовалось время, чтобы понять, что от волнения он слишком сильно сжал стакан.
Стекающая с окровавленной ладони водка заодно продезинфицировала порезы. Данилов обмыл руку под холодной водой и наскоро перевязал кухонным полотенцем. Порезы были неглубокими, и кровь вот-вот должна была остановиться.
Совсем не к месту вспомнилось, что в старину алкоголиков называли диопсодами. Это слово Данилов вычитал в одном из модных нынче детективов в стиле девятнадцатого века. «Диопсод» звучало куда лучше, чем «алконавт» или «бухарик», и совсем не оскорбительно.
Глава восемнадцатая
Маски-шоу
Аспирант Алексей Сабутин сорвался во время вскрытия. В последнее время большую часть своего времени он проводил с ножом в руках или за микроскопом – набирал материал для диссертации.
Все случилось настолько внезапно, что Данилов, ассистировавший одному из больничных патологоанатомов на соседнем столе, не сразу понял: рядом происходит нечто экстраординарное.
Словоохотливый напарник Денис Алексеевич всю дорогу делился с Даниловым своими новогодними планами. Прошлый Новый год он встречал в одном из подмосковных пансионатов и теперь собирался там же отметить наступающий.
– Устал праздновать – можешь отдохнуть в номере, а то и в сауне посидеть. Красота – все в шаговой доступности. Мы так и сделали – в пятом часу попарились вполсилы, поплавали в бассейне, затем поспали немного и были как огурчики…
Данилова тема разговора не интересовала. Его собственные планы были куда скромнее и зависели от домашней обстановки. Возможно, Новый год ему придется встретить с мамой.
– Если просто закатиться в ресторан – так не оттянешься. И не отдохнешь в полном смысле этого слова… По деньгам, конечно, ощутимо, но ведь на то и праздник, чтобы как следует его встретить! Эх, жалко, что недолго – третьего уже на работу…
Патологоанатомическое отделение нельзя надолго оставлять без врачей. Длинные праздники для кого-то оборачиваются смертью, а умерших нужно вскрывать. Поэтому третьего января все «больничные» сотрудники начинают поочередно выходить на работу, отчаянно завидуя при этом сотрудникам кафедры, которые отдыхают до Рождества.
– Сразу после Нового года работы много бывает? – спросил Данилов для поддержания разговора.
– День на день не приходится, – врач занес скальпель над желудком. – Иногда – вообще ничего, иногда завал.
