когда сама сможет подхватить слова:
— «Твоё волшебное «люблю» я тихим эхом повторю».
Объятия стали крепче, горячее, словно танцующая пара забыла, что неподалёку есть родители, соседи, жители других дворов, зашедшие по привычке «на музыкальный огонёк». Мужчина и женщина видели и чувствовали только друг друга, для них не существовало летнего вечера, любопытных, но добрых взглядов, а были только они, их желание жить и дарить любовь.
— «Я прощаю Одиночество и Грусть, ты сказал, что в них я больше не вернусь, — продолжала подпевать Тамара, приблизившись губами к губам мужа. — Так бывает только в сладком сне, но любовь у нас наяву сейчас». (слова В. Горбачёвой)
— Ещё немного, и любовь будет прямо здесь и сейчас, — предупредил Арай, прижимая жену уже так близко, что она почувствовала его возбуждение и покраснела.
— Ох… Что, уже пойдём домой? Так рано?
— Ладно, подождём ещё немного, — хрипловатым голосом произнёс он.
— Тебе завтра на работу, да ещё и на операцию везти папу. Может, всё-таки домой? — с сомнением спросила Тамара, уже присаживаясь рядом с Фросей на деревянную скамью.
— Нет, давай ещё останемся. Погода не всегда будет радовать теплом. А старикам приятно побыть вместе.
То, что произошло в следующий момент, заставило его замереть. Арай резко оглянулся на окно первого этажа, где ему кивнул и хитро улыбнулся Иван; потом посмотрел на жену и покачал головой.
— Ну, дядя Вано! Он знал, чем меня затронуть. Это же «Берд»!
Она ничего не успела спросить у него, как послышался удивлённый возглас Александра-старшего:
— Арай, сынок, это же «Берд»! Станцуй, а? Я не вижу ничего, но буду представлять, вспоминать, как ты это делал в школе.
А его сына не надо было просить: он уже выходил на пустую площадку, опустив руки вдоль тела и гордо подняв голову. Арай словно забыл, что находится во дворе старого дома. Его движения подчинялись одному ему ведомому ритму, казалось, что рядом с ним такие же, как он, защитники крепости — берда. На нём был надет всё тот же джемпер, джинсы и обычные ботинки, но Тамаре виделось, что перед ней мужчина в национальном костюме, схожем с формой армянских воинов.
— Это священный оборонительный танец, — зашептал ей отец мужа, поменявшийся местами с Фросей. — Арай не рассказывал тебе, что занимался народными танцами? Матери не нравилось это, говорила, что не мужское дело. Но он всё равно ходил на занятия. Я видел этот танец в исполнении их ансамбля. Арай был самым молодым из них, с краю стоял. Худенький такой. Знаешь, самый яркий элемент танца это построение крепости, по-армянски «берд». Там ребята создавали двухэтажную стену, взбираясь друг другу на плечи. Красиво! Это настоящий армянский мужской танец. А тебе нравится, как Арай его исполняет?
— Это… — Тамара не сразу смогла продолжить, потому что голос прерывался, эмоции и ощущения захлестывали её. — Это очень красиво. Он так двигается, словно не один. Я вижу его друзей, которых он держит за руки, и они образуют единую цепь. Вижу, как они делают всё одновременно, в такт. Арай самый красивый мужчина…
Отец усмехнулся, на ощупь нашёл её руку и чуть похлопал сверху, словно благодарил за такие слова.
Музыка стихла. Двор взорвался овациями. А танцор, часто дыша, медленно возвращался «из боя», в котором защищал свою крепость.
* * *
Он обводил взглядом лица людей, которых не знал ещё две недели назад или не видел многие годы. В их глазах светилось счастье, восторг, казалось, что все помолодели на десяток лет. Тамара сидела, прижав руки к груди, словно прятала в ладонях что-то необыкновенное и боялась отпустить или потерять. Арай заметил, что она улыбалась дрожащими губами, а одинокая слезинка ползла по щеке, поблескивая в свете уличного фонаря, обнимавшего старый двор тёплым, уютным светом.
Танцор поклонился, прижав руку к сердцу, и ощутил, как быстро оно бьётся. Это было не от усталости. Его бег ускорился от тех эмоций, что пережил несколько минут назад, и тех, которые возникли сейчас, глядя на родных и близких людей. Потом посмотрел на окно первого этажа, где дядя Ваня то комкал платочек пальцами, согнутыми от старости и тяжёлой работы, то прикладывал его к повлажневшим глазам. Арай помахал ему рукой, чуть склонил голову в знак благодарности и улыбнулся широко, открыто, от всей души. Подмигнув местному ведущему «дискотеки», словно попросил отвлечь от себя внимание. Тот кивнул в ответ, исчез на несколько мгновений, чтобы вскоре из старого патефона полилась музыка, сопровождаемая характерным шипением заезженной пластинки, приглашая весело подвигаться.
— Девушки, только для вас, — объявил Иван, обращаясь к пожилым женщинам, всё ещё хлопавшим Араю, — «Чёрный кот» в исполнении Тамары Миансаровой. Зажигайте, подружки!
Арай, глядя в глаза жены, подходил к ней, слыша возгласы довольных соседей. Тамара встала ему навстречу, так и не убрав рук от груди.
— Что ты там прячешь? — тихо спросил он, обняв и прижав её к себе.
— Счастье, — шёпотом ответила она. — Боюсь, чтобы не убежало, пока я любуюсь тобой. Это было так красиво и неожиданно, Арай. Ты необыкновенный.
— Я самый обычный. Но мне приятно слышать от тебя такие слова. Может, теперь домой?
В его тёмных глазах таинственными всполохами мерцало желание. Тамара почувствовала горячий зной, прокатившийся от груди вниз, словно огненный шар мгновенно выпустил множество молний.
— А родители? — пересохшими губами спросила она. — Надо предупредить, что мы уходим.
Арай только кивнул в ответ, взял её за руку и повёл за собой. Они подошли к скамье, где сидел дядя Ваня и Александр-старший. Мужчины знакомились, с интересом задавали друг другу вопросы. Ануш стояла в сторонке, наблюдала, как танцуют подруги, и чуть прихлопывала в ладоши. Она улыбалась.
— Пап, мы домой собираемся. Завтра всё-таки на работу, отпуск закончился, — сказал Арай, обратившись к отцу. — Может, проводить вас?
— Брось, Арай. Тут так хорошо. Куда нам спешить? Погуляем ещё. Ануш сказала, что танцы посмотрит. Мы вот с Иваном молодость вспоминаем. Не волнуйся за нас, мы же не дети. А завтра всё в силе. Буду ждать, когда заедешь за мной.
— Хорошо. Тогда пока…
Лестница на четвёртый этаж не показалась длинной, хотя они останавливались почти на каждой ступеньке, чтобы посмотреть друг другу в глаза, не говоря ни слова. Понимали чувства, выраженные взглядами. Держались за руки, не позволяя своим желаниям выйти из-под контроля, словно хотели дать им волю за закрытой дверью своей крепости. И лишь перед дверью Арай сказал, что после танца ему точно надо принять душ.
— Я быстро!
Тамара присела прямо в коридоре и вдруг вспомнила, как они попытались вдвоём
