Остальное можно изучить на следующий день.
Я вздрогнул от неожиданности, когда мы внезапно остановились перед величественным домом, недалеко от Эпсли.
- Черт возьми,- пробормотал я,- надеюсь, что тут нет ошибки.
Взяв себя в руки, я вышел на тротуар и дал шоферу полкроны.
Глава V
"Будьте моей женой, Айрис..."
С полминуты я колебался, а затем, поднявшись по широкой каменной лестнице, всунул ключ в дверь. Она открылась довольно легко, и, глубоко вздохнув, я переступил через порог.
Я очутился в большом круглом вестибюле с колоннадой вокруг, освещенном электрическим канделябром. Множество пальм в горшках и висячие корзины с тепличными цветами придавали этой комнате роскошный и комфортабельный вид. По углам были расставлены глубокие вольтеровские кресла из красной кожи. Пока у меня не было оснований быть недовольным новым жилищем.
Не успел я захлопнуть входную дверь и вступить на мягкий турецкий ковер, как послышался звук сдержанных шагов, и из-за драпировки в конце вестибюля появился человек. Это был спокойный приятный малый лет сорока пяти, с живым, чисто выбритым лицом и начинающейся сединой.
Одет он был, как полагается английскому лакею.
"Это Мильфорд", - подумал я.
Я снял шляпу, так, что свет упал на мое лицо.
- Есть письма? - спросил я свободно.
Я хорошо следил за ним, пока говорил, стараясь уловить малейший признак удивления или иной знак, указы - вающий на то, что он заметил нечто необычайное в моей наружности. Но он совершенно просто подошел ко мне и снял с меня пальто и шляпу.
- Были письма с последней почтой, сэр, - я их отнес в кабинет.
- Спасибо,- и я направился к лестнице.
- Вам угодно сейчас бренди и содовую, сэр? - спросил он.
У меня не было никакого желания пить бренди, так как я слишком много выпил в "Милане", но, по-видимому, Стром имел обыкновение каждый вечер пить этот напиток, и я счел необходимым не изменять этой привычке.
- Хорошо, подайте наверх...
Я поднялся по широкой лестнице, покрытой таким же роскошным ковром, как в вестибюле, прошел площадку и открыл дверь в комнату, отмеченную Стромом как мой кабинет. Выключатель находился внутри комнаты, и, повернув его, я залил ее мягким, обильным светом ламп, скрытых где-то за карнизом. Это была большая, богато меблированная комната. Каковы бы ни были недостатки Строма, нельзя сказать, что пренебрежение своим комфортом относилось к их числу. Начиная с резных, дубовых книжных полок и больших вольтеровских кресел и кончая двумя-тремя маленькими кабинетными лампами, стоящими на разных столах,- здесь было все, чего может требовать роскошь и придумать находчивый ум человека.
Послышался стук в дверь, и вошел Мильфорд с подносом, на котором стояли графин, сифон и стакан. Он поставил поднос на столик у камина и удалился так же бесшумно, как вошел.
В другом конце комнаты стояло красивое дубовое бюро, за которым Стром, вероятно, вел свою деловую и личную корреспонденцию. Я подошел к нему и сел.
До сих пор все шло поразительно гладко. Чувство дикой радости, вызванное новизной положения, наполнило все мое существо. Мне хотелось разразиться громким смехом. Но мысль о том, что сейчас может войти Мильфорд, помешала мне осуществить мое желание. Вынув записную книжку Строма и открыв ее на той странице, где были записаны неотложные дела, я стал ее просматривать. В то же время моя левая рука бессознательно играла серебряным зеркальцем, стоявшим на краю стола.
Едва слышный звук привлек мое внимание. Звук был такой слабый, что только мой чрезвычайно острый слух мог его уловить. Я взглянул в зеркало, не делая ни одного движения.
Длинная портьера, скрывающая нишу около камина, слегка отодвигалась в сторону. Все мускулы мои напряглись, пока я следил за происходящим, и сердце билось сильно и быстро.
Вдруг, к моему великому удивлению, в комнату бесшумно вошла молодая женщина. Она была бледна. Спущенные поля шляпы наполовину скрывали ее лицо, но даже в зеркале я мог заметить, что она поразительно хороша. Она на миг остановилась, а затем очень осторожно вынула из-под длинного плаща маленький револьвер и прицелилась мне прямо в затылок.
Я, очевидно, упал в тот самый момент, когда она выстрелила. Звука не последовало, но я почувствовал колебание воздуха от сильного взрыва. Пуля вошла в доску бюро, как раз на той линии, где секунду назад находилась моя голова.
Это было проделано весьма ловко, но я совсем не жаждал повторения. Вмиг я перебежал комнату и схватил ее за руку. Она и не пыталась сопротивляться. Она выронила револьвер, как только я до нее дотронулся, и стояла передо мной с широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Свободной рукой я поднял оружие: это был воздушный пистолет, которым можно на расстоянии двадцати ярдов убить человека. Пистолет я положил в карман и, выпустив ее руку, отошел на несколько шагов.
- Не угодно ли присесть? - сказал я любезно.
На мое предложение она реагировала совершенно неожиданно: с тихим стоном закрыла руками лицо и, покачнувшись, мягко упала на пол.
"Вот это уж скверная история", - подумал я.
Все же я не мог ее так оставить, нагнулся, поднял и на руках отнес на диван.
До сих пор действие разыгрывалось так быстро, что у меня не было времени на размышления. Но тут вдруг мне пришло в голову, что лучше запереть дверь, на тот случай если Мильфорд или кто другой из прислуги услышали выстрел. Я подошел к двери, повернул ключ в замочной скважине и вернулся к тому месту, где лежала моя неожиданная гостья. Это была Айрис...
Мой жизненный опыт был достаточно разнообразен, но данное положение казалось из ряда вон выходящим.
Я решил, что прежде всего нужно привести ее в сознание.
Налив немного бренди в стакан, я приподнял ее и влил несколько капель сквозь ее сжатые зубы. Крепкий напиток оказал почти мгновенное действие. Легкая краска появилась у нее на лице, и, глубоко вздохнув, она открыла глаза.
Когда она увидела, что я ее поддерживаю, она сильно вздрогнула и откинулась назад на диван.
Нельзя сказать, чтобы это было особенно лестно для меня, но я решил не обращать внимания.
- Надеюсь, вам теперь лучше? - спросил я с ободряющей улыбкой.
В ответ она взглянула на меня с такой ненавистью и презрением, что я инстинктивно встал с дивана.
- Ну,- сказала она,- что же вы не звоните и не передаете меня полиции.
Она говорила низким и страстным голосом.
Я посмотрел в упор в ее возмущенные глаза.
- Я принципиально против полиции. Кроме того, я не знаю, что ей тут делать. В конце концов, вы только испортили бюро.
Не успела она ответить, как послышались шаги на площадке, а затем кто-то тихо постучал в дверь.
- Кто там? - вскрикнул я.
Айрис схватила меня за руку.
Из-за дверей раздался извиняющийся голос Мильфорда.
- Это я, сэр. Мне послышалось, что в вашей комнате что-то упало. Я пришел посмотреть, не могу ли быть по - лезен.
Сперва я колебался, затем подошел к двери вместе с Айрис, которая все еще не выпускала моей руки, и открыл ее так, чтобы он не мог видеть происходящего в комнате.
Айрис прижалась ко мне.
- Спасибо, Мильфорд, это пустяки. Я чинил воздушный пистолет, курок неожиданно спустился, и попорчена доска бюро. Вы посмотрите ее завтра утром. Кстати, был здесь кто-нибудь в мое отсутствие?
- Никак нет, сэр.
- Возможно, что я выйду опустить письмо, - так что если вы услышите шаги, не подумайте, что это грабитель. Спокойной ночи!..
С легким вздохом облегчения выпустила она мою руку и нервно осмотрелась.
- Спокойной ночи, - сказал я, протянув руку.
Последовало мгновенное молчание. Затем она Toponливо нагнулась и вложила свою руку в мою.
- Спокойной ночи, - сказала она кротко.
Я почувствовал легкое пожатие ее пальчиков, тех самых нежных пальчиков, которые были так близки к тому, чтобы оборвать мою многообещающую карьеру, и странное чувство удовлетворения наполнило меня.
- Будьте моей женой, Айрис... - прошептал я.
Она с удивлением взглянула на мое умоляющее лицо...
- Вашей...?
- Женой, Айрис...
- Да вы?..
- Да, я... Я помню нашу встречу, когда вы заблудились в моей комнате... Да... Да... Не протестуйте... когда вы посетили вашего брата Марча...
- Как... Так это вы... вы, - и она схватила меня за руку и в упор разглядывала меня...- Какое ужасное сходство... А вдруг это не вы. Вы притворяетесь другим... Я знаю, вы Стром... знаю...- и, вырвав руку, выскочила из комнаты...
Я все понял... Да, так вот почему мне была так знакома фамилия Строма. Айрис его жена...
Подойдя к своему столу, я первым делом приготовил себе крепкую смесь бренди с содовой. Я чувствовал в ней сильную потребность.
"Если так будет продолжаться все три недели,- подумал я,- кончится тем, что я стану настоящим алкоголиком".
Но свойственное мне хорошее расположение духа мало-помалу возвращалось. В конце концов я все еще был жив, и обстоятельства складывались, вне всякого ожидания, самым благоприятным для меня образом.
