– Ну да, черный-пречерный юмор. Ты забыл о главном. Эти мерзавцы убили двух дорогих мне людей, и это слишком много.
– Нет, но гитара Пенни Роуз тут, а тип, которого ты оглушил, похвалялся, что ее убил. Клянусь, Чикито, деньги, которые я у них украла, – ничто по сравнению с тем, что они еще должны заплатить. И они заплатят, поверь! Я бесконечно благодарна тебе за то, что ты последовал за мной, спас мне жизнь, рисковал собой ради сестры-идиотки. Ты сделал все что мог и даже больше. Дедушка тобой гордился бы – я вот очень горжусь. Если хочешь, возвращайся в Мадрид, к Флорес. Но я буду продолжать. Я не собираюсь вызывать полицию, мне все равно, очнется этот негодяй или нет. Если он придет в себя, то точно не станет хвастаться копам, можешь не сомневаться. И он слишком самолюбив, чтобы признаться нанимателям, что не выполнил задание. Завтра сходишь в полицию, Пенни Роуз обезображена, так что скажешь, что не уверен, что это я. Будешь держаться встревоженно, объяснишь, что от меня нет новостей уже несколько дней, но ты надеешься на лучшее, потому что твоя сестренка уже как-то исчезала, отправлялась путешествовать, никого не предупредив. А потом вернешься в Испанию, а они пусть разбираются как хотят.
– Ну точно, ты совершенно ненормальная. Ты правда думаешь, что я позволю тебе мстить за Альбу и Пенни Роуз в одиночку? Снимем номер в отеле за счет Шелдона, а завтра подумаем, как быть дальше.
Корделия запихнула в сумку немного одежды, убрала гитару Пенни Роуз в стенной шкаф, и они с братом вышли из квартиры.
27
День четвертый, Стамбул
Майя торопливо оделась, схватила черную сумочку, положив в нее два мобильника, ключ от номера, приглашение, паспорт и фотографию, с которой не расставалась со дня прилета в Стамбул. Оглядев номер напоследок, засунула ноутбук под матрас, закрыла шкаф и спустилась в холл.
Полчаса спустя такси высадило ее на площади Таксим. Отсюда она пешком дошла до Истикляль, 4.
Турецкие и французские предприниматели толпились во внутреннем саду, куда выходили здания Французского института и консульства. Официанты в белых пиджаках сновали по гравийным дорожкам, предлагая гостям птифуры, закуски и бокалы с шампанским.
Майя засвидетельствовала свое почтение консулу – они познакомились в Монреале шесть лет назад, когда он служил в Квебеке. Через пару минут она, извинившись, отошла к управляющему крупного отеля, с которым регулярно сотрудничала. Удачно обойдя тему политической ситуации в стране, они констатировали выгодный для обоих факт: туристы уже забыли о попытке государственного переворота и вернулись в Стамбул. В доказательство тому управляющий сообщил, что его заведение было полностью забронировано всю неделю. Майя подтвердила его слова – она сама не смогла снять там номер. Управляющий изобразил огорчение. Если бы он знал, заверил он ее, он немедленно предоставил бы ей люкс. Майя конечно же не поверила ему, но ей было абсолютно все равно – мысли были заняты другим. Она окинула взглядом собравшихся, пытаясь понять, кто пригласил ее сюда и зачем. И, заметив одно лицо, подумала, что нашла ответ.
Франсуа Вердье, атташе, вероятно, работал на ГУВБ [12], о чем она подозревала с первой их встречи. Ей нравилось в нем редкое сочетание обходительности и сдержанности. Они прониклись взаимной симпатией, стали часто ужинать вместе, и как-то вечером, когда выпито было больше обычного, она сообщила ему о своей ориентации… во избежание недопонимания. Но отношение Вердье ничуть не изменилось – он оставался все так же любезен. Выходит, не все мужчины думают только об одном, хотя, возможно, он интересовался Майей по каким-то иным причинам. Вердье стоял у фуршетного стола. Майя приблизилась, аккуратно сорвала виноградный лист и с легкой заговорщицкой улыбкой протянула ему. Вид у Вердье был угрюмый. Он положил листочек в маленькую миску и двинулся прочь. Она последовала за ним и уселась рядом на скамейку в глубине сада.
Майя ничего не спрашивала, дожидаясь, когда атташе заговорит. Некоторые детали куда красноречивее слов… Нахмуренный лоб, то, как он ломает себе пальцы, подтягивает галстук… Более чем достаточно, чтобы понять, что Вердье не по себе.
– Это ты меня пригласил?
Атташе бросил взгляд на часы.
– До меня дошли слухи, – сказал он. – Мне не следует их выносить за пределы консульства, но…
Майя приложила палец к губам, призывая к молчанию, открыла сумочку, вытащила приглашение и спросила, есть ли у него, чем писать. Вердье вытащил из внутреннего кармана пиджака шариковую ручку и протянул ей. Она оттолкнула руку, вручила ему карточку. Атташе сообразил, чего она от него хочет, и торопливо написал:
– Турецкая разведка следит за французским агентом, прилетевшим в Стамбул по деликатному делу.
Майя забрала приглашение и ручку.
– Деликатное дело?! – написала она.
– Вывезти противника режима или компрометирующие материалы по делам коррупции, в которых замешаны власти.
– И какое отношение это имеет к Франции?
– Никакого, агент вроде бы работает самостоятельно.
– Почему ты мне об этом рассказываешь?
Вердье вырвал ручку у нее из рук и быстро ответил:
– Потому что, будь я этим агентом, я улетел бы первым же рейсом, даже не заезжая в отель.
Испепеляющий взгляд атташе серьезно встревожил Майю.
– Ты с ума сошел? Я не та, за кого ты меня принимаешь!!!
– Главное – за кого тебя принимает турецкая разведка.
Майе ужасно хотелось задать ему один вопрос, но она боялась разоблачить себя. Капкан захлопывается… И так быстро, что, возможно, этому поспособствовал сам Вердье.
– А если агент оставил паспорт в отеле?
Вердье напомнил ей профессора, удрученного невежеством студента.
– Тогда ему нужно поскорее его забрать. Хотя на его месте я бы лучше попытался пересечь границу с Болгарией, только не по трассе.
– Сколько времени у него осталось до того, как его схватят?
– Пришли мне открытку из Парижа, я скучаю по Франции, – громко ответил Вердье, возвращая ей приглашение.
С этими словами
