кажется.
Наконец, послышался звук отворения двери и пьяные голоса. Голоса возмущались, но уже слабо, так, для вида только. «Наверняка, как только мы ушли, они сразу сели пить, – подумала Лена. – И уже успели поднабраться к нашему возвращению».
– Иди, иди отсюда, – громко сказал кто-то, наверное, Антипов.
– Полезай-ка в машину на всякий случай, – сказала сестра брату.
– Зачем?
– Просто полезай. Потом объясню.
– Я не маленький и останусь здесь.
– Степа!
Калитка распахнулась, и со двора вывалились два пьяных тела. Мать и дочь коротко взглянули друг на друга. Трудно было назвать эти взгляды дружелюбными.
– Т-ты! – крикнула Валентина, взмахивая одной рукой. – Сволочь ты! Родную мать из дома выгоняешь! Позвала тут своих… ага! Думаешь, я не знаю ничего? Шалава… подзаборная!
– А ну-ка прикрой рот, – рявкнул сзади Вилин. – Это твоя дочь. Не смей ее оскорблять.
– Да кто ты вообще такой? Кто ты ей?! Знаешь, сколько у нее таких?
– Я знаю, сколько у тебя вот таких, – Вилин кивнул на Артура Дмитриевича.
– Уходите, – сказал Антипов. – Так будет лучше для всех.
Валентина и Артур прошли вперед. Выглядели они жалко. Соседи отчаянно прятались за занавесками, не в силах не наблюдать за разыгравшимся представлением. На подобных улочках редко происходит что-то интересное, так что обсуждать будут еще неделю как минимум. Событие обрастет слухами и выдумками, как снежный ком. Неприхотливые умы старых безнравственных сплетниц слепят из него очередной миф и запустят в массы. Так происходит всегда.
Илья Алексеевич приблизился, глядя вслед поверженным, и неосознанно приобнял Лунь. Та закрыла лицо руками. Ей было стыдно, что Вилин принял во всем этом непосредственное участие – видел и слышал все то, что она хотела бы от него скрывать как можно дольше.
Удаляясь по улице, Валентина время от времени оборачивалась, махала кулаком и продолжала выкрикивать гадости в адрес дочери. Все молчали, слушая это и ожидая, когда же все кончится. Кричать что-то в ответ казалось глупым, недостойным. Но и молчать было крайне неловко.
– Невыносимый позор, – всхлипнула Лена на груди у Вилина. – Боже, как мне стыдно, Илья Алексеевич! Вы бы только знали…
– Не нужно этого. Кончилось все. Больше они не обидят вас с братом.
– Что Вы сказали им?
– Не имеет значения.
– Я слышала грохот.
– А, ерунда. Все цело, не волнуйтесь. Просто я немного погорячился. Забирайте вещи и идите в дом. Я отвезу Костю и приеду. Поставьте чайник, Лунь. Нам надо будет поговорить.
– Но…
– Не обсуждается.
– Хорошо.
Мужчины уехали. Брат и сестра вернулись в дом. Обоим хотелось скорее забыть случившееся, поэтому они заключили негласный договор о молчании. Лена поставила чайник и вдруг подумала: «А что, если вот прямо сейчас мать снова вернется и прогонит их?!» Эта догадка испугала ее. Девушка ринулась во двор и закрыла калитку изнутри. Теперь никто не войдет, пока она сама не откроет.
К чаю ничего не было. Лунь осознала это только тогда, когда услышала с улицы скрип тормозов.
– Вернулся, – зачем-то крикнула она брату и в сильном волнении выбежала на улицу.
– Я купил кое-что, – сразу заявил Вилин. В руке у него был пакет.
– Не надо было.
– Надо, – грубовато заявил мужчина, дабы пресечь любой спор, но слегка не рассчитал.
Войдя во двор, он стал позади. Лена поворачивала ключ в скважине.
– Вдруг они снова вернутся. Боюсь… – объяснила она.
Наблюдая за этой хрупкой спинкой, плечиками, талией, рассыпчатыми густыми волосами, Илье так сильно и по-мужски захотелось вдруг все это схватить, обнять и не отпускать. Он сделал шаг вперед, подчиняясь порыву, кашлянул, сдержался. Его удивило это неуместное желание. Оно было новым, особенным. Он и раньше часто обнимал Лену, но не так, как хотелось ему того сейчас. Сейчас он ощущал себя ее защитником, и это давало ему какие-то особые привилегии, которые хотелось немедленно использовать.
– Не вернутся, – заверил Илья.
– Надеюсь. Но не удивлюсь, если это все же случится. Ведь Вы не постоянно здесь, и она это понимает. Я не поблагодарила Вас. Спасибо за помощь, Илья. Я даже не знала, к кому можно обратиться. И тут позвонили Вы.
Они вошли в дом, разулись, прошли на кухню.
– Вовремя я позвонил. Вы должны были сразу обратиться ко мне.
– Не додумалась.
– Вы были напуганы?
– А как Вы думаете? Присаживайтесь. Не обращайте внимания на наш дом, если это возможно. Мне очень стыдно, что Вы все это видите.
– Не говорите глупостей. Чего Вы стыдитесь? Пришло время, и мы поменялись местами. Теперь я – гость, а Вы – хозяйка. Будете меня чаем поить. Как я Вас когда-то. Помните тот, первый день?
– Помню детально. Не так уж давно это было.
Лунь сняла чайник с конфорки и обернулась. Илья сидел за столом и внимательно за ней наблюдал, чуть приподняв брови. Как всегда – непосредственный и слегка лукавый. «Безумная у него энергетика», – подумала Лена.
Никогда еще прежде он не находился у нее дома, как сейчас. Было в этом нечто мистическое. Мужчина, которого она любит, сидит с нею здесь, будто так оно и надо, в этой убогой обстановке, пропитанной неблагополучием и бедностью. И выглядит все это, словно солнце вспыхнуло среди ночи. Словно благородный цветок вдруг вырос среди сорняка.
Коротко поглядывая на Илью (он вопросительно подался вперед, будто каждую секунду хотел что-то сказать, но молчал, и лишь смотрел на нее), Лунь разлила чай. «Отчего он так следит за мною?» – подумалось ей.
– А Степа будет?
– Вы же хотели поговорить.
– Да. Точно. Просто я тут купил кое-чего, э… – Илья раскрыл пакет, будто видел его впервые в жизни, стал рассматривать содержимое. – Зефир, пастила, шоколад…
– Торопились и гребли без разбора? – догадалась Лена.
Вилин поджал губы и отвел глаза.
– Вы меня раскусили.
– Доставайте все. Посмотрим, съедобно ли это.
Лене вдруг захотелось шутить, заигрывать, флиртовать. Присутствие Вилина расслабляло ее. Она ощущала себя в безопасности.
– Так о чем Вы хотели поговорить?
– О Вашей матери, Лунь.
– Я слушаю.
– Необходимо положить ее на лечение. Ведь она больна. Так больше не может продолжаться.
– Принудительно? Как Вы себе это представляете? Она взрослый человек, в своем уме. Ей нравится так жить. Мне силой вести ее в больницу? Нанимать санитаров? Алкоголизм – это ее осознанный выбор. А лечение стоит денег. Больших. Я узнавала. И даже не думайте мне предлагать в этом помощь.
– Но я мог бы…
– Не хочу и слышать.
– Но Лунь!
– НЕТ. Не хватало еще, чтобы женатый мужчина начал тратить деньги на постороннюю девушку. Точнее – на ее мать-алкоголичку.
– Вы мне не посторонняя.
– Все равно. Понимаете, все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Любой, кто посмотрит на мою ситуацию со стороны, подумает, что я скорее выдумываю себе дополнительные проблемы, а все решается в два щелчка. На самом деле нет. Вы бывали на болоте?
– Что? – удивился Илья.
– Морошковое поле на болотах. Длинная такая вязь, как ковер. Потянешь за один кустик – поднимется вся полянка. Вот и у меня так же. Потянешь за ниточку решения проблемы – вытащишь
