и ему наверняка попадалось немало тех, кто мечтал связать с ним судьбу. Я не понимала, что ему помешало. Он не давал мне никаких подсказок, никаких намеков. Гари владел искусством избегать неприятных тем и успешно применял для этого разные приемы. Но несмотря на все его недомолвки и умолчания, я не сомневалась ни в нем самом, ни в его искренности. В отличие от Ивана, он не играл роль. По-моему, к сегодняшнему дню я стала достаточно сильной и проницательной, чтобы быть в этом уверенной. Если бы он просто исполнял роль, то не шутил бы сейчас с Улиссом, не отвечал на реплики Лу и не показывал Мило, как управляться с ножом. Гари требовалось время. Он не научился говорить о себе, он был слишком одинок – по его утверждению, у него было очень мало друзей и он не был близок со своими родственниками.
Жизнь вынудила его самостоятельно разбираться со всеми проблемами, никогда не рассчитывая на чью-то помощь. По всей вероятности, это и было причиной его сдержанности и нежелания обсуждать свои раны. Однажды я о них узнаю. Когда он будет готов.
Улисс получил разрешение отсутствовать до полуночи и после ужина покинул нас, чтобы встретиться с друзьями. Лу поднялась наверх – почитать в своей спальне, а Мило засыпал на ходу после пережитых безумных эмоций.
– Пора в кровать.
Он даже не попытался сопротивляться. Встал и на заплетающихся ногах подошел к Гари. Обвил руками его шею и замер в ожидании ласки. На моей памяти он никогда не соглашался надолго оставаться в чьих бы то ни было объятиях, кроме моих. Потрясающее доверие моего сына к Гари трогало меня до глубины души. Гари сначала удивился, а потом крепко обнял его, зажмурившись. Они прижимались друг к другу долгие секунды.
– Спасибо, – прошептал Мило.
– Я в восторге от того, что мы с тобой сделали. И я очень горжусь тобой.
Мой сын еще крепче притиснулся к нему:
– Уложишь меня?
Гари, не открывая глаз, восстановил дыхание. Потом он взволнованно обернулся ко мне, спрашивая позволения. Я с улыбкой кивнула. Он встал. Мило цеплялся за него, как коала за ствол дерева. Они были созданы судьбой друг для друга, один – чтобы его нес второй, а второй – чтобы нести первого. Их объятие было таким естественным, потому что сегодня они нашли друг друга и никогда больше не расстанутся. Ноги у меня подгибались, но я все равно поднялась по лестнице вслед за ними. На площадке третьего этажа стояла Лу. Она погладила братика по щеке и чмокнула Гари.
– Спокойной ночи, – пожелала она всем, после чего ушла в свою комнату.
Гари опять задышал спокойно. Я зажгла в комнате Мило ночник и откинула одеяло. Гари осторожно положил его в кровать, Мило неохотно отлепился от его шеи, Гари поцеловал его в лоб, и мой полусонный сын улыбнулся.
– До завтра, Гари.
Гари распрямился и отступил на несколько шагов, не отрывая взгляда от Мило. Его эмоции было трудно расшифровать, но они потрясали. Он переключился на меня, предупредив:
– Пойду выгуляю Дус.
Он отодвинулся еще дальше и выскочил на площадку. Я догнала его, когда он уже был готов скатиться по лестнице. От чего он убегал?
– Гари?
Он обернулся ко мне, его лицо пряталось в полутьме.
– Все в порядке?
– Да-да, конечно, – поспешно ответил он и, подойдя ко мне, обхватил мое лицо ладонями и впился губами в мои губы.
– Не беспокойся, я скоро буду.
Он исчез. Я слышала, как он зовет Дус и берет ключи. Дверь захлопнулась, и я возвратилась к сыну, закутавшемуся в простыни. Я села рядом с ним, и мое сердце вылетало из груди от волнения, счастья и любви.
– Ну что, дорогой Мило, – я старалась говорить спокойно, – ты доволен сегодняшним днем?
Он мотнул головой.
– Мама, а Гари не уйдет? Он останется с нами?
– Это будет зависеть от его работы, мой милый, но, учти, я надеюсь, как и ты. И я думаю, что Гари совсем не хочет от нас уходить.
Он с облегчением вздохнул, поудобнее устроился на подушке и очень быстро уснул.
Гари отсутствовал больше часа. Я сидела на диване с чашкой травяного чая, когда открылась дверь. Дус плюхнулась на пол у моих ног. Гари положил пальто на кресло и сел рядом со мной. Его лицо было усталым, но более безмятежным, чем обычно. Он меня поцеловал, и я учуяла аромат ночной прохлады. Он взял бокал с вином, оставленный на кофейном столике. Спокойно и без единого слова сделал несколько глотков. Долго смотрел на меня, гладя по голове.
– Сегодня был идеальный день, – улыбнулся он. – Подозреваю, мне никогда еще не доводилось пережить такой.
Чем дольше я с ним общалась, чем глубже его изучала, чем больше его уязвимых мест становилось мне известно, тем сильнее я его любила. Я не хотела обманываться и убеждать себя, что просто моя влюбленность растет. Нет, за несколько недель Гари стал мне жизненно необходим.
– Останься сегодня ночью… на всю ночь. Мне надо завтра утром проснуться вместе с тобой.
Здорово будет уснуть с ним, спать в его объятиях и проснуться тоже рядом с ним. От этой мысли я наполнялась ужасом и счастьем. Когда я в последний раз спала всю ночь рядом с мужчиной, это был Иван, и он меня бросил. Я отвоевала свое спокойствие, а теперь мне нужно было снова обрести сон с любовью. Только потом я окончательно буду с ним, а к этому я рвалась всей душой.
– Что ж, давай ложиться.
Эта ночь была не такой, как другие. Когда мы занимались любовью, меня не одолевали никакие скверные воспоминания, ничто нам не мешало, Гари больше не надо было осторожничать, боясь ранить меня. Нам нравилось не торопиться, причем настолько, что мы переходили все пределы выносимого. При каждой ласке, каждом поцелуе, каждом толчке бедер у нас шепотом вырывались фразы, которые побуждали нас снизить темп, призывали к терпению и были нам абсолютно необходимы. Вопреки опьянению от удовольствия и желания, мы никогда раньше так ясно не осознавали то, что говорим друг другу. “Как-то мы быстро”. – “Очень быстро”. – “Слишком?” – “Нет”. – “Нет”. – “Невозможно остановиться”. – “Не могу”. – “Невероятно”. – “Боюсь, вдруг мне это снится”. – “Я люблю тебя”. – “Я люблю тебя”.
Я улыбалась в темноте своей спальни, Гари был в моих объятиях, он уткнулся лицом в мою грудь, а моя ладонь бродила по его волосам. Мне было хорошо, очень-очень хорошо. Я чувствовала, что всё на
