Вот и контакт с указанными поэтами, наверное, не должен ограничиваться одним только выделением денег на стипендии. В конце 2002 года они могли бы представить свой "творческий отчет", выступив перед жителями области, а потом издать и свои поэтические книги под знаком "Поэзия Ленинградской области".
Мы искренне верим в Вашу расположенность к русской литературе и надеемся, что Вы сумеете найти возможность для выделения двух именных стипендий поэтам В. Шемшученко и Н. Рачкову.
С уважением,
председатель Правления Союза писателей России - В.Н. ГАНИЧЕВ."
Письма такого рода я пишу практически постоянно, хотя нужные результаты приносит далеко не каждое из них. Так что посмотрим, как прореагирует на это послание Сердюков...
* * *
...По пути на работу опять оглядел сидящих вокруг меня пассажиров метро на предмет изучения их чтения. В поле моего зрения попали: "Вечер в 2217 году" (Библиотека русской фантастики), какая-то книга из серии "Секретные материалы", роман Татьяны Поляковой "Охотники за привидениями", какой-то из детективных романов Ильи Рясного, две газеты с кроссвордами, СПИД-Инфо (читал мужчина лет 55-ти), один конспект в толстой тетради, какая-то книжка из серии "Школьная библиотека" (девочка лет 16-ти) и один журнал мод. На "Октябрьской" в вагон зашли "Я - вор в законе" и ещё один кроссворд. А на эскалаторе станции "Парк культуры" встретились две или три книги Дарьи Донцовой (или других авторов этой же серии - они узнаются по характерному оформлению обложек).
* * *
...Так получилось, что Ганичева я как раз и не застал, поэтому Шемшученковская бумага осталась пока что не подписанной. Сам он приехал из Малеевки уже в шестом часу, когда мне надо было бежать в магазин "Москва" на очередную встречу с читателями, так что пришлось захватить его с собой. (Перед этим ко мне заходил приехавший на Пленум из Самары А. Малиновский, а Бавыкин вернул мне деньги за телефон, который оказался неработающим. Потом я встретил у нас в Правлении Н.Ф. Корсунова из Оренбурга, И.И. Сабило, Н.М. Коняева и целый ряд других иногородних писателей, после чего-таки поехал на Тверскую улицу в магазин "Москва".)
Выступали втроем - я, Виктор Широков и Александр Трапезников, ну и в качестве "группы поддержки" - несколько стихотворений прочитал Шемшученко. Я подписал целую стопку книг, тут торговля шла получше, чем в Доме книги. Подходил Юрий Козлов - купил у нас по книге, сказал, что зайдет на днях в Правление, возьмет что-нибудь у меня для "Роман-газеты".
* * *
...На обратном пути опять попробовал фиксировать читаемые вокруг меня книги, и среди тех, которые мне удалось разглядеть, были: Роджер Желязны, Томас Манн, роман Владимира Кунина "Кыся в Голливуде", "Дикие псы" какого-то Сербина, черный томик Б. Акунина и голубой - Алексея Бушкова, три книжечки Марины Серовой, Джон Фаулз (это в метро-то!), две или три Дарьи Донцовой, опять Серова, первый том двухтомника Александры Марининой "Тот, кто знает", ещё одна или две Донцовых, нежно-розовый, как зефир, том С. Вилар, а также несколько кроссвордов и несколько книг, названия которых я не разглядел - половина из них растрепанных, явно "доперестроечного" происхождения, а половина - абсолютно новеньких, сверкающих своими обложками.
Короче, народ читает нормальные в общем-то книги, а если романы Донцовой или Серовой встречаются несколько чаще других, то это происходит только лишь потому, что они продаются практически на каждой станции метро вместе с газетами и их покупают по пути.
А раньше почему-то казалось, что у всех в руках одни только Чейз да Маринина. То ли это так казалось, то ли в последнее время эта картина начала сильно меняться...
12 декабря, среда. Оказывается, что сегодня - День Конституции, и в связи с этим весь народ отдыхает, а если бы не красный день в календаре, то из-за откровенной фиктивности этого главного для страны документа ни о его существовании, ни о дате его принятия никто, наверное, толком и не помнил бы. Как, например, мы - ведь у нас сегодня не просто рабочий день, но Пленум Союза писателей, посвященный молодой литературе!
* * *
...Сдав свои экзамены в аспирантуре МГИМО, Яна уезжала сегодня в Германию и вызвала на утро такси, так что я доехал с ней до улицы Перервы и пересел в метро. По дороге в Правление уже по привычке продолжил изучение ассортимента чтения пассажиров Люблинской линии. В поле моего зрения попали: семь кроссвордов, две газеты "Московский комсомолец", еженедельник "7 дней", газета "Комсомольская правда", какая-то тонкая серая брошюра, роман Дарьи Донцовой (название я разглядеть не успел), книга Валентина Пикуля, завернутое в красную бумагу Евангелие (на церковно-славянском языке!) и три неидентифицированных мною покет-бука. В вагоне же Кольцевой линии меня встретили сразу четыре Дарьи Донцовых ("Контрольный поцелуй", "Вынос дела", "Прогноз гадостей" и какой-то роман еще), один Даниил Корецкий и несколько кроссвордов.
Вскоре я уже был на Комсомольском, 13, где меня уже дожидался приехавший утренним поездом из Самары Саша Громов. К половине десятого появились Володя Шемшученко и Александр Малиновский, а потом Союз начал быстро заполняться приехавшими на Пленум писателями.
Здесь же я узнал, что нынешней ночью от сердечного приступа скончался профессор Эдуард Федорович Володин, с которым мы были знакомы с 1996 года... Однако, как бы то ни было, а ровно в 10-00 в холле второго этажа состоялось открытие бюста Владимиру Ивановичу Далю и вручение литературной премию "Традиция". В церемонии снятия покрывала с бюста участвовали В.Н. Ганичев, М.Н. Алексеев, В.Н. Крупин, В.Г. Распутин, В.А. Костров, М.И. Ножкин, а также благотворители из Демидовского фонда и нижегородский скульптор, отливший бюст Владимира Ивановича.
В 11 часов открылся сам Пленум. Первым на нем выступал В.Н. Ганичев, затем отчиталась о только что прошедшем в Малеевке Совещании молодых писателей Л.Г. Баранова-Гонченко и после этого поднимался на трибуну и я, чтобы прочесть свой доклад о состоянии молодой литературы. Он у меня называется "ЛИЦОМ К ПОБЕДЕ - ЛИЦОМ К МОЛОДЕЖИ":
Дорогие друзья!
Я искренне рад этой редкой возможности поговорить о том, что такое молодая литература и каковы её возможные пути развития. Те, кто встречал мои статьи в периодике, наверное, заметили, что мою главную концепцию можно выразить известными строчками Сергея Есенина: "розу белую с черной жабой я хотел на земле повенчать", - ибо она представляет собой стремление соединить воедино два таких широко разбежавшихся друг от друга крыла нашей литературы, как поиск новой, экспериментальной и конкурентоспособной в условиях рыночных отношений художественной формы и - верность тысячелетним традициям русской литературы в области глубины описываемых конфликтов, актуальности поднимаемых писателем проблем и душеспасительности предлагаемого читателю текста. Короче говоря, книга должна читаться на одном дыхании, но после прочтения не забываться, а помогать человеку отвечать на проклятые вопросы современности.
Беда же сегодняшней отечественной литературы состоит как раз в том, что на демократическом её крыле сконцентрировались ныне те, кто работает только с поиском формы и конкурентоспособности, а на так называемом почвенническом крыле - те, кто разрабатывает главным образом традиционную для русской классики духовно-содержательную линию. И вот у одних в арсенале - филологически занимательные, но идейно пустые постмодернистские романы-кроссворды; захватывающе увлекательные, но не несущие в себе ничего, кроме жестокости, боевики и детективы; виртуозно закрученная, но уводящая от реальной жизни фантастика и тому подобные литературные фокусы, а у других - реально узнаваемые персонажи с их жизненными трагедиями и страданиями; знакомая всем до боли Россия; размышления о верности Божьим заповедям и глубине человеческой греховности; обращение к отечественной истории; но при этом почти всё - несущее характер некоторой вторичности, неоднократной прочитанности, архаичности, и вследствие этого - откровенной скучности и неконкурентоспособности с коммерческой литературой.
Мне кажется, всем ищущим писателям должно быть понятно, что самые яркие искры искусства способны высекаться как раз на пересечении традиции и новаторства, на соединении экспериментальной формы и традиционно глубокого содержания.
Однако это вовсе не значит, что ради этих искр нужно пускаться во все тяжкие, как это делают некоторые новомодных авторов, и опускаться до уровня откровенной пошлости. Вот, скажем, на днях в газете "Аргументы и факты" мне попалось на глаза интервью с Владимиром Сорокиным, в котором он говорит: "Перечитывая Толстого, я подумал: он же, как Бог, создал целый мир, его герои делают всё, но при этом... Ну опиши ты хоть раз, как Наташа Ростова писает. Это только дополнит картину, сделает её более осязаемой. Или как пахнут подмышки у Анны Карениной..."
