Разработка копей ведётся крайне неровно. Бывают совсем глухие года, когда "камень нейдёт", а, в большинстве случаев, добывается какой-нибудь один камень: нынче нашли хорошую аметистовую копь, в прошлом году добывали топазы и т. д. От этого обстоятельства много зависит цена на камень; меньше добыча камень дорожает, открыли новую копь - цена на него быстро падает. Случайность работы здесь сказывается прежде всего, а параллельно с ней "играет" и цена. Самый расхожий камень из мурзинских самоцветов это - аметист, который проник далеко в Европу и крепко держится на рынке. Ценятся больше всего аметисты тёмной воды, впадающей в синие тона. Гранильщики и ювелиры охотно его покупают, как доступное украшение для покупателя средней руки.
Другое дело с топазами или бериллами: торговля ими падает с каждым годом, потому что на рынке с ними отчаянно конкурируют искусственные камни, которые и дешевле и красивее. Эти камни скоро будут иметь значение только для любителей или для минералогических коллекций. То же самое можно сказать и о разных сортах турмалина, тем более, что этот камень при огне теряет свою игру. Впрочем, и добыча турмалина уменьшается с каждым годом, особенно розового, а чёрный шерл ценится слишком мало. Местное уральское название турмалина - шерл. Он встречается разных цветов: синего, зелёного, розового, коричневого и чёрного.
V
"Шкатунка" Самойла. - Зелёная крыша и гостеприимные ворота. - Сумасшедшие цены на самоцветы. - Сама мамынька Ульяна Епифановна и её коллекция топазов. Поездка в Калташи. - Поповский самоцвет и "любопытный" человек Данила. - Как добывают на Положихе сапфиры и рубины. - Потерянный алмаз.
После осмотра Тальяна в Мурзинке нам нечего было делать. Нужно было отправляться дальше, т. е. в Южакову, где живёт в своём роде знаменитость Самошиха. Дорога опять шла полями. В воздухе звенел невидимый жаворонок, даль заволакивалась дрожавшими переливами марева, где-то далеко, далеко, как свеча, красовалась белая сельская церковь. Нейва ушла влево, а мы ехали по течению реки Шиловки. Южаковых три: Старая, Новая и Большая. Эти раскольничьи деревни плотно засели по течению реки Амбарки, впадающей, как мы уже говорили, в Шиловку.
- Эвон зелёна-то крыша: это и есть Самошиха, - объяснил старик ямщик, один из продавцов мурзинских камней. - Светленько поживает наша Ульяна Епифановна.
- Зачем вы её Самошихой называете?
- А по мужу: муж Самойло был, вот и вышла Самошиха. Он, Самойло-то покойник, попервяя всех прочих дело обдумал. Такой же вот мужик был, как и мы, а только обхождение имел всё больше с господами. Сначала-то, известно, всё в Екатеринбург носил камешки, к мастерам да в магазины к купцам, а тут много не возьмёшь, сами на том стоят. Вот Самойло и присмотрел уж настоящих покупателей из господ, чтобы миновать купцов. Поезживал он таким манером года два и доездился: по-перву возил камешки в голенище да за пазухой, а потом завёл шкатунку да этакой кожаный... ну, как его звать то?...
- Сак-вояж?
- Он самый, видно, с замком. Вот с кожаным-то он уж, прямо сказать, махнул в Нижний, на ярманку, а оттедова на Москву. Везде высмотрел настоящих любопытных на камешки господ и опять с кожаным-то, напримерно, домой, да дома-то сейчас оборот - у того камешок возьмёт, у другого, у третьего - у кого за наличные, у кого исполу, у кого в долг. Набил камням и шкатунку, и кожаный, да уж прямо в Петербурх... Вот он какой, Самойло-то, дошлый, до всего обозначился! Здесь перевернётся медным грошом, а там к барину подкатится рубликом. Ну, напримерно, домой выворотится, опять себя не обнаруживает: "Ох, продешевил камни... Себе в убыток съездил!" Он жалится, а мы его жалеем. Вот он каков человек был, прямо сказать - министр. Большие тысячи нажил и жену научил... Как Самойло-то помер, так Ульяна Епифановна сама стала орудовать, и можно сказать так что много даже превосходнее свово-то мужа. Уж она не пропустит ни единого камешка, все узорит, а потом склалась-свернулась и поехала везде. Вот и вышла Самошиха.
- Да, ведь, не одна Самошиха торгует камнями?
- Известно, не одна. Вон из Токовой Орловы тоже промышляют, - ну, да те попроще будут. Не достигнуть им до Ульяны Епифановны.
От Мурзинки до Южаковой всего вёрст семь, и мы незаметно, в разговорах, подъехали к "зелёной крыше" Ульяны Епифановны. Большой полукаменный дом глядел на улицу большими окнами сыто и довольно. Сзади его подпирали "службы": стаи, сеновалы и разная хозяйственная городьба. На звон дорожных колокольчиков показалось в окне сердитое старушечье лицо и сейчас же скрылось. Ямщик весело подмигнул: "Сама воевода дома". Крепкие ворота, конечно, были на запоре, где-то отчаянно заливалась охрипшим лаем собака.
На наш стук в ворота предварительно послышалась осторожная беготня босых ног по двору, потом захлопали где-то дверью, и только уже после этого послышался за воротами голос:
- Кто там хрещоной?
- Приехали посмотреть камни.
Опять беганье босых ног, удушливый лай свирепого пса, и только после этой интродукции грянул железный запор, и гостеприимно отворившиеся ворота впустили нас внутрь деревянной крепости. При нашем появлении лаяли уже целых три собаки: цепной пёс только изнеможенно брехал, но зато яростно наступали два других, гулявших по двору без цепи.
- Нельзя ли собачек того... - бормотал мой Василий Васильич, выделывая лёгкое pas de deux* прямо к крыльцу.
______________
* Особый танец, в два прыжка. Здесь - иронически.
- Ничего, ничего,- успокаивал нас молодой человек, отворивший ворота. Вам насчёт камней? Пожалуйте наверх... Мамынька дома...
Я забыл сказать, что в цоколе дома снаружи были вделаны большие щётки раух-топазов, а во дворе весь карниз нижнего каменного этажа был завален такими же щётками. Очевидно, это была ненужная ломь, выбросить которую на улицу, всё-таки, жаль, - деньги плачены. Молодой человек одет был совсем просто: в ситцевую рубашку - и только. Босые ноги не рекомендовали хозяйского сына. Простой холщёвый запон прикрывал все недочёты в костюме. Молодой человек весело осмотрел нас и, видимо, взвесил сразу, что, как покупатели, мы не заслуживаем особенного доверия.
- Пожалуйте наверх.
Прежде чем попасть наверх, мы, через тёмные сени, должны были спуститься в нижний этаж, а потом уже по лесенке подняться кверху. Парадное крыльцо существовало, но, кажется, было заколочено наглухо. В нижнем этаже мы встретили невысокую старуху, одетую в синий сарафан. Она повернулась к нам спиной, а молодой человек улыбнулся. Я сделал предположение, что это и есть сама "мамынька", но только за что она сердится на нас и чему смеётся весёлый молодой человек? Большой снаружи дом внутри оказался совсем небольшим, как умеют строиться только свои доморощенные архитекторы. Обстановка комнат на среднюю купеческую руку, даже меньше того: деревянные стулья, жёсткий диван, несколько шкафов и т. д. От таких домов всегда веет нежилым холодом, и гость напрасно будет искать, где живут сами хозяева. Этот холодный парад устраивается в жертву неведомым гостям, бывающим здесь, может быть, в десять лет раз, а хозяева в это время ютятся в какой-нибудь мурье или в таинственной задней комнате. Ульяна Епифановна, видимо, отлично усвоила этот способ существования богатых людей и всё устроила форменно.
- Вам каких камней? - спрашивал молодой человек, подводя к двум шкафам, стоявшим посредине комнаты.
- Да какие есть, те и посмотрим.
Начался подробный осмотр мурзинских сокровищ, которые даже на первый взгляд оказались очень сомнительными. Видимо, что оставался "обор", а настоящие камни или отсутствуют, или спрятаны в более надёжном месте, чем стеклянный шкаф. Топазы, бериллы, шерлы, раух-топазы отдельными экземплярами и штуфами, но все средней руки.
Чтобы поддержать своё реноме покупателя, я выбрал один кристалл топаза и спросил цену.
- Три рубли-с.
- Ага!
Отложили топаз и перешли к штуфам. Дороговизна на всё такая, что у средней руки покупателя волосы могут встать дыбом, но опять репутация прежде всего. Топаз, впрочем, хорошей синеватой воды, какою и славятся настоящие мурзинские топазы.
- Что же у вас мало камней?
- Как мало? Помилуйте... Может быть, вам гранёных-с?
- Как гранёных?
- Мы сами граним у себя дома.
- Ага! Может быть, и стекло граните, как екатеринбургские мастера?
- Нет, зачем же! Мы этому не подвержены, чтобы, напримерно, стекло... А только оно способнее, ежели дома... Гранильщик ещё украдёт камень, а тут в своих руках.
- Всё-таки мало камней и смотреть нечего.
- Брат в Париж на выставку увёз.
- Ну, это другое дело.
- А вы у мамыньки спросите, у ней их весьма достаточно.
- У вас разве отдельно камни?
- Отдельно. Она свои камни нам не показывает, потому боится, как бы не завладели. Прячет где-то.
Рассматривая камни, Василий Васильич закурил папиросу.
- Ты это чего задымил-то? - послышался за нашими спинами сердитый старушечий голос. - Я этого не люблю!
