Чарли видела, что он пытается придумать, как сказать жестами оставшуюся часть предложения.
…п-р-о-я-в‐л-я-е-ш-ь с-о-з-н-а-т-е-л-ь-н-о‐с-т-ь.
О БОЖЕ, папа, прекрати.
Отцам положено п-е-р-е- ж-и-в‐а-т-ь из‐за парней своих дочерей.
У меня нет парня, – сказала Чарли.
Но она почувствовала, как у нее запылали щеки при мысли о том, что он мог бы и появиться. Прошлой ночью Остин удивил ее. Он не возражал против наркотиков и участвовал в веселье, но, что еще важнее, он предстал перед ней уязвимым, чего никогда не делали ни Кайл, ни Слэш.
Мне надо делать уроки.
Удачи, – сказал он.
Чарли была рада, когда каникулы подошли к концу, но расстроилась, обнаружив, что первый день в школе тоже тянется мучительно долго. Лучше стало только после репетиции, когда они с Остином остались наедине и, держась за руки, пошли через двор. Потом она увидела машину матери, припаркованную перед ее общежитием, и пожалела, что не может вернуться на урок математики.
Остин, который научил ее жесту, означающему “похмелье”, теперь выразительно описывал, как у него стучало в голове, когда он вернулся домой, где царила напряженная атмосфера из‐за недавней ссоры, и был вынужден наводить порядок после вечеринки. Он не заметил, как она побледнела. Она затащила его за колонну.
Я должна идти. Там моя мама.
О, могу я познакомиться с твоей мамой?
Не надо тебе с ней знакомиться.
Это займет всего минутку!
Она не знает жестовый язык.
И что? Я помашу ей.
Чарли задумалась. Мать всегда находила изобретательные способы ее унизить, но в том, чтобы нарочно продемонстрировать ей очень глухого мальчика, было что‐то приятное. В конце концов она кивнула и повела Остина к машине, откуда вышла ее мама и сунула руку ему прямо в лицо. Они пожали друг другу руки.
Привет, – сказала она. – Ты, должно быть…
Мой друг Остин, – сказала Чарли и продублировала это жестами.
Приятно познакомиться.
Он говорит, что рад с тобой познакомиться, – сказала Чарли.
Поздравляю со спектаклем, – сказала ее мать.
Она сказала, что поздравляет с “Питером Пэном”.
Спасибо.
Ее мать нервно теребила ключи.
Ладно, нам пора. Вдруг там пробки, – сказала она.
Пора ехать туда, где мне будут ковыряться в голове, – сказала Чарли.
Остин рассмеялся, чем напугал ее мать, и Чарли тоже рассмеялась.
На секунду Чарли испугалась, что он попытается ее поцеловать, но вместо этого он просто направил в ее сторону жест “поцелуй” и подмигнул.
Что он сказал? – спросила мать.
“Увидимся”.
Мать выглядела так, словно хотела выудить из нее правду, но просто открыла и закрыла рот. Чарли представила ее золотой рыбкой и снова рассмеялась, когда они подъезжали к воротам.
Переводчик ждал их, сидя у окошка регистратуры Колсонской детской больницы, листая журнал “Тайм”. Пока ее мать разговаривала с администратором, Чарли болтала с переводчиком о рождественских каникулах и о школе.
Ривер-Вэлли? Мой сын туда ходит, – сказал переводчик. – Может быть, вы его знаете. Остин.
Щеки Чарли вспыхнули.
Я знаю Остина, – сказала она. – Мы вместе участвуем в спектакле. И…
Администратор распахнула дверь, и Чарли была рада, что ее прервали, пока не вспомнила, что ждет в конце коридора.
Улыбка отца Остина застыла. Чарли старалась не думать о разногласиях в его семье, о том, что ее мнение по этому вопросу может отличаться от его. В этом кабинете она в нем нуждалась. Появился врач, пожал ее матери руку.
Я слышал, ты на каникулах напугала свою семью, – сказал врач через переводчика.
У меня немного закружилась голова.
Она потеряла сознание! – сказала мать через переводчика.
А в этот раз голова болела?
Я не помню, – сказала Чарли. – Все произошло слишком быстро.
Врач натянул перчатки, снял ее процессор и провел пальцем вдоль шрама. Чарли поморщилась.
Больно, когда я нажимаю?
Немного.
И никакого улучшения дифференциации речи с новым процессором?
Чарли покачала головой. Переводчик погладил подбородок. Врач вбил что‐то в компьютер, стоящий в углу комнаты.
Хорошо, давай сделаем снимки.
Какие?
Начнем с рентгена и КТ.
Так что Чарли провела час в недрах больницы, дрожа от холода в носках и паре халатов мятного цвета – один надет нормально, второй задом наперед, чтобы ничего не было видно, если первый распахнется (этой хитрости она научилась за годы обследований), – а отец Остина передавал ей инструкции через окно. Теперь, когда он ей помогал, она и представить себе не могла, как раньше проходила через все это без него.
К сожалению, я думаю, наши возможности тут ограничены, – сказал врач, когда они вернулись наверх.
Он переключал на экране снимки головы Чарли, рисуя в воздухе круг в области улитки ее внутреннего уха.
Учитывая, что серия импланта Чарли была изъята из продажи…
Подождите, – сказала мать. – Та штука, которая у нее в голове, изъята из продажи?
Кивок.
Почему нам никто не сказал?
Это недавнее нововведение – добровольное изъятие из продажи. Вы должны были получить письмо…
Письмо?
Компания сначала рассматривает сообщения о неисправностях, поступающие от самих пользователей, чтобы избежать ненужной паники.
То есть негативных отзывов, – сказала Чарли незаметным жестом у коленей.
Она с намеком посмотрела на отца Остина, и он не стал переводить.
Я не понимаю, – сказала ее мать.
Пользователи предоставляют наиболее достоверную информацию об эффективности. Наглядный пример. – Он указал на Чарли. – У вас возникли проблемы, вы пришли. Ни о каких опасных последствиях не сообщалось, и их не ожидается.
Письмо.
А как насчет младенцев? – сказала Чарли.
Что? – спросил кто‐то из них, а может быть, и оба.
Младенцы не могут ни о чем сообщить.
По какой именно причине его отозвали?
Врач поерзал на стуле.
Некоторые пользователи столкнулись с попаданием жидкости в прибор.
Что?
Ой, это, наверное, опасно? – спросила мать.
А чем вызваны мои головные боли?
Отец Остина жестом изобразил невнятное бормотание врача.
Так что нам делать?
Мы вытащим внутренние компоненты, удалим все поврежденные ткани.
Опять операция? Ну уж нет.
Посмотрите, –
