становится жаль своего брата. Уверена, что отец все-таки примет Джастина в семью, а вот мистер Реннер ни за что не допустит, чтобы мальчишка из бедной (по его меркам) семьи ухаживал за его единственной дочкой. Стёпе вряд ли будут рады в их доме, когда все откроется. А там уж все будет зависеть от того, насколько парень сам захочет бороться за свои чувства.
– Пока можно с этим не торопиться, – успокаиваю их. – Еще успеете сознаться, а пока… наслаждайтесь друг другом.
Прикусываю губы в неловкой попытке улыбнуться.
– Все верно. Это ерунда на самом деле. Ладно! Мы собирались к океану. – Стёпа встает и хватает массивную доску для серфинга. Другой рукой тянет Челси. – Прилив не ждет!
Мы прощаемся, обмениваемся шутками и подколками, а я все думаю про себя, что минуты длительны, а дни скоротечны. И что нужно успеть прожить каждое мгновение, прочувствовать его каждой клеточкой своего тела, каждой частичкой души, чтобы потом не было мучительно больно вспоминать о потраченном зря времени. Мы с Джастином садимся на кровать и долго бренчим на гитаре, разговаривая обо всяких пустяках и разучивая новые русские слова.
А когда приходит время ложиться спать, я ухожу в свою комнату. Закрываю дверь на задвижку, открываю окно и выпрыгиваю козликом в пижаме и тапочках на крышу. После дождя ее поверхность скользит – влага подмерзла и покрылось ледяной корочкой. Настоящий каток.
Стойко выдерживая удары колючего морозного ветра по моей груди и бедрам, матерю себя за то, что не оделась теплее. Просовываю в щель между рамой и створкой носовой платок, аккуратно закрываю окно и пару секунд в лунном свете оглядываю нехитрое приспособление: кажется, должно выдержать.
Дохожу до окна в соседнюю комнату уже заледенелой сосулькой. Царапаюсь в стекло, точно бездомный голубь, и облегченно вздыхаю, когда створка открывается и сильные руки Джастина втягивают меня внутрь. Он матерится шепотом, но я стойко выдерживаю: эта гениальная идея была моей, не могу же я ругать саму себя за ее несовершенство?
Да и к тому же моментально согреваюсь в его объятиях. Окно уже закрыто, мороз остался на улице. Легкие поцелуи мягким шелком покрывают мои губы, шею, грудь. Настойчивые руки приподнимают, отрывая от пола. Полностью отдаюсь во власть силы и нежности. Тихо дрожу, отзываясь на прикосновения к моей коже кончиков его пальцев.
Это сладкая лихорадка. Мы вязнем в липкой паутине желания, тонем в мелодии наших дыханий, вздрагиваем от бессвязного шепота, которым сопровождается все это безумие. Одежда мешает. Даже сквозь ткань наши прикосновения вытаскивают наружу то, что так долго томилось внутри, сворачивалось в тугие узлы и молило дать свободу.
Моя спина касается прохладной простыни. Ловлю шумное дыхание Джастина, пью его своими губами. Руки мечутся, срывая с него одежду, путаются в складках ткани, спотыкаются о пуговицы и замки. Когда его футболка и джинсы оказываются на полу, медленно выдыхаю и провожу по центру мужской груди вниз. Одними подушечками пальцев, немного ногтями. Вниз, к подтянутому животу, вокруг аккуратного пупка.
Мое желание сильнее меня. Подаюсь навстречу, чтобы коснуться губами гладкой, горячей кожи, вдохнуть ее запах. Терпкий, одуряющий, любимый до какой-то невыносимой, дикой боли в груди.
Целую по очереди выступающие ключицы, жесткие, напряженные соски, упругие мышцы груди, проступающие под кожей, и каждый кубик пресса. Чувствую, как его руки подтягивают меня к себе. Все. Сорвался с тормозов.
Слышу, как Джастин задыхается, сдирая с меня одежду. С силой впивается в мои губы, и я откликаюсь лишь приглушенным стоном. Отзываюсь на тугое сжатие моих бедер горячими пальцами, оживаю, когда эти прикосновения прожигают меня насквозь. Зарываюсь пальцами в его волосы, ощущаю, как прижимается огненное и твердое к моему обнаженному телу.
Я готова. Черт, всегда готова, стоит ему только оказаться рядом. Жду несколько секунд, пока он натягивает резинку, и выгибаюсь, когда накрывает меня своим телом. Инстинктивно поднимаю бедра, раскрываюсь навстречу. Таю под весом его тела. И вдруг вскрикиваю, едва он врывается в меня – без предупреждения, сильно, мощно.
Падаю в глубокую пропасть, где все пропитано нами. Нашим дыханием, звуками, движениями. Двигаюсь, задавая ритм, позволяю ему срывать мои нечаянные стоны, извиваюсь в судорогах страсти, чувствуя приближение самой большой и яркой волны. И она приходит. Накрывает меня с головой. Ослепляет и лишает рассудка.
Джастин приходит к финишу вторым. Сжимает меня в тугой, собственнический захват. Будто боится потерять и не собирается отдавать никому. Ощущаю себя в безопасности рядом с ним и буквально таю от любви. Чувствую, как бережно он убирает пряди мокрых волос с моей шеи.
«Люблю.
Просто за то, что ты есть в моей жизни, – люблю».
Джастин
Подскакиваю в кровати, слыша стук в дверь. Пытаюсь понять, что происходит. Кажется, уже рассвело. Так и есть. Часто моргаю.
– Что?.. – мычит во сне Зоя.
– Тс-с… – прикладываю ладонь к ее губам.
Стук раздается снова. Сердце подпрыгивает в груди.
– Это в твою комнату стучат, – шепчу.
Веки Зои распахиваются. Убираю ладонь, спешно встаю и собираю с пола ее вещи.
– Быстрей, – кидаю в нее топик и шорты.
Пока она натягивает их дрожащими руками, обвожу комнату взглядом в попытке найти ее трусики. Но их нигде нет. Зато свои нахожу сразу – висят гордым флагом на спинке кровати. Судорожно хватаю и надеваю. Пока я вожусь с футболкой, моя девушка уже открывает окно.
– Зайка, – произношу еле слышно.
Она выпрыгивает и оборачивается.
– Я тебя люблю, – тянусь к ней для поцелуя.
Утренний свет режет мне глаза.
– У меня окно открылось! Черт! – ворчит девушка.
Быстро чмокает меня в губы и неуклюже, точно пингвин, устремляется по скользкой крыше к себе.
– Осторожнее! – шепчу вдогонку, прикрывая ладонью рот.
Переживаю, как бы не упала. Высовываюсь до предела, чтобы проследить, что она точно не свалится и не растянется на крыше в позе морской звезды. Через секунду Зоя уже ныряет в прямоугольник окна. Слышен щелчок, и я тоже закрываю свое.
Натягивая штаны, прислушиваюсь. Настойчивый стук в дверь сменяется оживленным разговором. Слышится обеспокоенный голос ее матери. «Холодно» – единственное, что я понимаю.
За завтраком родители бурно обсуждают то, как Зоя умудрилась уснуть с открытой форточкой, выстудив чуть ли не весь дом. Свою комнату точно. Отец советует ей быть внимательнее. Мать молчит. Отец настоятельно рекомендует ограничиваться лишь вечерним проветриванием. Мать молчит. Отец переживает, как бы она не заболела теперь. Мать косится на меня.
Боюсь, это провал.
Миссис Градов уже поставила нам диагноз.
– Думаешь, она догадывается? – спрашивает Зоя шепотом, когда мы собираемся на
