Летом Эля сняла квартиру. Объем её работы увеличился, и ей хотелось большей самостоятельности. Квартира означала для неё полный покой и уединение, о котором приходилось только мечтать. Она приходила домой поздно, нарываясь на скандалы, недовольство и подозрения со стороны своей матери. Она начинала уже жалеть, что позволила Эле работать. Как и многих матерей, её не очень-то интересовало, что творится в голове её дочери, о чем она думает, какие строит планы. Ей хотелось, что бы Эля поскорее вышла замуж, и основную часть времени проводила дома, что, конечно же, не устраивало Элю. Она не собиралась проводить всё время в своей новой квартире. Да и вообще, не собиралась даже говорить о ней матери. Ночевать всё равно приходилось дома. Эля не пропускала ни одного газетного объявления. Предложений было много. Потратив на поиски месяц, она, наконец, нашла квартиру на параллельной своему дому улице. Это был большой дом с просторными комнатами. Квартира, которую выбрала Эля, находилась на последнем этаже, и хозяйка объяснила Эле, что они разделили квартиру на две части из-за того, что она очень большая, и что соседнюю комнату она сдает другому молодому человеку, а на несколько удивлённый взгляд Эли поспешила добавить, что он редко появляется днём, а приходит, в основном, ночью. Но, несмотря на это, Эля все же согласилась. Это был первый раз, когда её устраивали все условия. Кроме того, комнаты были отделены друг от друга широким коридором.
Эля начала потихоньку устраиваться. Как она и планировала, в комнате не было мебели. На полу был только ковер, широкий, цветной матрац, в одном углу магнитофон, в противоположном - телевизор. На стене же Эля повесила огромный плакат, изображающий море и несколько фотографий Камы с Тогой, мамы с братом и Мики. Она и сама не понимала, почему хранила фотографию Мики. Наверное, как ей иногда казалось, она все же начала относиться к нему справедливо после его выздоровления, и только сейчас начала по-настоящему задумываться над тем, что предала его и его слишком доброе сердце. Она уже начинала любить этот уголок, который казался ей волшебным, теплым, своим. Казалось, что здесь она в полном уединении. О существовании людей только иногда напоминали смех и женские голоса, доносившиеся из комнаты её соседа. Но однажды, в субботу вечером, когда она уже возвращалась домой, они всё же встретились в коридоре.
Он только пришел и стоял с ключом в руках, собираясь войти в свою комнату. Эля даже вздрогнула, услышав его голос, окликнувший её по имени.
- Эля! Здравствуй! - радостно сказал он.
Эля обернулась и увидела перед собой Фарида, того самого парня, что однажды позаботился о ней на лестницах института.
- Привет, Фарид. - сказала Эля. - Ты живешь здесь?
- Ага. - ответил он. - Уже месяц. Но я тебя никогда здесь не видел.
- Я ночую дома. А здесь бываю только до вечера.
- Вот это совпадение! Теперь мы живем в одном доме! Здорово!
- Да.
Эля была удивлена этой встрече. Она никак не ожидала увидеть перед собой знакомого ей человека. Здесь царило полное одиночество, уединение. Появление Фарида немного нарушило его.
Со временем выяснилось, что он - очень спокойным человек. Они встречались редко. А когда встречались, то говорили не более десяти минут.
Жизнь шла по-прежнему спокойно, до того момента, как однажды вечером позвонила Кама, случайно застав Элю дома. Её голос дрожал, и она всхлипывала.
- Эля, - заговорила Кама тихим голосом. - Ты можешь прийти к Тоге?
- Что-то случилось, Кама? - спросила Эля, насторожившись.
- Да. - ответила Кама, и разразилась рыданиями. - Он ... он застрелился.
Эля просто онемела от страха и тревоги, но, быстро взяв себя в руки, сказала.
- Сиди там и ничего не предпринимай, слышишь? Я уже бегу.
Эля бежала по улице не в состоянии что-либо соображать. Запыхавшись, она буквально влетела в квартиру Тоги, все еще надеясь на то, что Кама ошиблась и что Тога просто ранен.
Как всегда, окна были закрыты и шторы задернуты. Он не любил свет и почти всегда сидел в полумраке. Когда Эля вошла в комнату то сначала увидела Каму, сидевшую, прислонившись к стене и обхватив руками колени. Она дрожала, и широко открытыми глазами, из которых текли слезы, бездумно смотрела в сторону. Тога лежал на полу с раскинутыми в стороны руками и ногами. Около его правой руки лежал пистолет, видимо, выпавший из руки при падении. Он лежал лицом вверх с открытыми глазами, а вокруг головы уже образовалась лужа крови. Эля подбежала к телефону и набрала номер скорой помощи, умоляя их срочно приехать, а потом подошла к Каме и прижала её к себе. Кама словно очнулась ото сна и, увидев Элю, начала повторять.
- Я не хотела... не хотела... Это он сам.... Как же так получилось?
- Успокойся. Возьми себя в руки - дрожа всем телом, сказала Эля.
Она осторожно подошла к Тоге и пощупала пульс на шее. Он был еще теплый, но пульса не было. Она снова села в угол комнаты рядом с Камой, испуганная и дрожащая. Время шло медленно, и, казалось, что прошло уже несколько часов томительного ожидания скорой помощи.
Как страшно и холодно становится, когда умирает твой ровесник. Как это страшно и нелепо. Смерть взрослого или пожилого не шокирует в такой степени. Всем молодым смерть кажется чем-то очень далеким от них, чем-то очень несбыточным и нереальным. Они кажутся себе и окружающим вечными и неуязвимыми. Ни один ребенок, или подросток не верит до конца в факт своей смерти и в её неизбежность. Для них это невозможно. Эля смотрела на Тогу, который бледнел и остывал на глазах. Кама несколько раз пыталась закрыть ему глаза, но у неё ничего не получилось. Было слишком поздно. Она немного успокоилась и, подсев поближе к Эле, заикаясь, зашептала.
- Когда я пришла к нему, он был под кайфом. Я принесла деньги, а он снова начал ругаться, сказал, что знает, как я их зарабатываю. Он даже о ночном клубе не знал, знал только, что я преподаю. А потом снова достал пистолет и стал размахивать им и кричать, что убьёт меня. А потом вдруг протянул его мне и сказал: "Кама, я тебя умоляю, выстрели в меня. Всего один раз. Сам я не могу, руки дрожат. Пожалуйста. Избавь меня от этой собачей жизни. Я всё равно скоро подохну. Ты сможешь. Ты же обещала мне помогать". Я испугалась и попятилась к стене, а он всё кричал и кричал на меня, а потом снова успокоился и сказал: "Тогда я сам". Он приставил пистолет к виску, отошел в другой угол комнаты и прежде, чем я успела к нему подбежать, выстрелил. Я даже крикнуть не успела даже не поняла, что он мёртв. Как я виновата, Эля! Я должна была взять у него пистолет, но я и подумать не могла, что он выстрелит. Он так боялся оружия. Он мог только пугать им! Как же так?!
Она снова заплакала, обхватив голову руками.
Наконец, приехала скорая, а за ней и полиция, которую вызвали испуганные выстрелом и шумом соседи. Вскоре после них пришел Кямран, которого тут же задержали для выяснения обстоятельств. Врачи унесли Тогу. А один из полицейских позвонил его родителям. После коротких расспросов полиция отпустила девушек домой.
Эля увезла Каму к себе на квартиру. Было уже одиннадцать часов вечера, когда Эля позвонила маме и сказала, что на работе большой деловой ужин, и что она уезжает за город на один день. Мать ничего не ответила и просто повесила трубку. Эля дала Каме успокоительные таблетки и они легли спать.
На следующий день девушки отправились на похороны Тоги. Кама всё время молчала и плакала. За весь день она сказала Эле только одно предложение и опять о Тоге: "Знаешь, ему так и не смогли закрыть глаза". На похоронах Эля встретила массу знакомых. Здесь были её однокурсники, друзья, учителя, родные Тоги, которых Эля тоже знала. Голова шла кругом. Эле всё ещё трудно было принять его смерть. Она села в углу небольшой комнаты на диване и опустила глаза, чтобы не видеть лица Тогиной матери. Она словно сразу постарела на сто лет. Лицо её было серым и безжизненным. Она смотрела в одну точку и ничего не говорила, словно отвергая от себя страшную правду о наркомании своего сына и о его трагической гибели. Родители так часто хотят верить, в то, что у их детей всё идёт идеально, что отвергают от себя порой очень жестокую реальность. Эля сидела, задумавшись, пока её не окликнул знакомый, но почти уже забытый ею, чужой голос Мики.
- Здравствуй. - сказал он, печально глядя на неё. - Как ты?
- Спасибо. - с трудом ответила Эля. - Нормально.
Воцарилось минутное молчание, и Эля механически спросила.
- А ты как?
- По-прежнему. Работало все там же. Продавцом.
- Это хорошо. - снова сказала Эля. - А как Зayp? - снова спросила его она.
Мика нахмурился и побледнел, но всё же ответил.
- Он вернулся. Но он контужен. У него очень серьезные повреждения позвоночника. Ну в общем..
Эля тяжело вздохнула. В горле образовался какой-то комок, который, казалось, выскочит наружу вместе с сердцем. Хотелось плакать. Мика снова заговорил.
- Эля, - сказал он, серьезным тоном, готовясь сказать что-то очень важное. - Камрана посадили.
