раз, мы столкнулись со своей действительностью: кроемся и не решаемся, расшифровываемся и рвёмся. Но ни разу не признаёмся.
После концерта, посвящённого всем женщинам и девочкам нашей школы, мы разминулись в нескольких этажах и не смогли сказать друг другу «пока» и обняться, чтобы два тела стали одним целым, чтобы два тепла превратились в пожар. Грусть навылет пронзила моё сердце, грусть от того, что я не успела в последний раз перед долгими выходными насладиться Твоим пронзающим, ранящим, убивающим взглядом. Но как же я поторопилась в суждениях. Снова.
Пронзённая грустью насквозь, я спускалась от школы к балке, но не теряла своей вдохновенности: я всё равно рьяно желала изучить каждую черту, каждый штрих, каждую мелочь, встречающуюся на моём пути. И вот я уже подходила к мосту через балку и вдруг заметила Тебя, стоящего на остановке. И Тебя вновь окружали они, Твои друзья, но Ты хотел подойти ко мне — это было написано в Твоём очаровательном и очарованном взгляде… Чтобы обнять, прижать к себе, наконец признаться во всём. Но Ты понимал, что нельзя, что глупо, что не суждено, что всё упущено. И я понимала…
Я шла уверенно, хотя внутри кипели все эмоции, вынуждая сдаться, шла мимо, выпустив один-единственный раз стремительный взгляд Тебе в глаза, и, кажется, улыбнулась… Твоя нерешительность закрывала Тебя, не разрешая действовать без страха и колебаний, но Ты победил её своими мыслями, уверенностью в том, что эти слова принесут удовольствие нам обоим. Правая рука в прощании взмыла вверх, а с губ тихо сорвалось: «Пока… С наступающим…»
Я впала в тишину: всё вокруг меня замерло, кроме Твоих слов, которые эхом раздавались в моей голове. И я поймала себя на мысли, что от этих слов мне было бы тепло в любом случае, даже если бы их адресантом был не Ты. Всё потому, что Ты меня научил принимать и любить этот мир. Но всё равно именно Ты был бы первым, от кого я хотела бы их услышать… Хотя вряд ли так будет всегда.
Будут проходить дни, недели, годы, а мы будем теряться в толпах людей, в безумстве событий, в круговороте новых эмоций. И единственное, чего я хотела бы — чтобы, если нам не суждено сохранить друг друга рядом, то никогда друг о друге и о том, что происходило между нами, не забывать. Давай в конце концов дадим друг другу хотя бы одно обещание? Давай помнить о не случившихся «нас» и о том, ради чего случилась эта жертва.
Мы ведь оба стремились лишь к одному — отрицать. Свои чувства. Себя друг в друге. И теперь то, от чего мы на самом деле не хотели бы отказаться никогда, безвозвратно утекает от нас. Оно словно скользит по льду нашего собственного отрицания. Чтобы исчезнуть. Но оно оставляет после себя тёплый, не гаснущий след. След, который ведёт нас в этот мир, где «нас» не будет никогда, но мы по отдельности будем всегда. Гореть.
Письмо моему ℋ.
19 марта 2020 года
Привет, мой милый Незнакомец! Мне сегодня невероятно грустно… А ещё этот дурацкий дождь, который я так люблю! Который всегда заставляет меня грустить ещё сильнее, до самой глубины души. Я ведь просила Тебя дать мне обещание — так мы, скреплённые словами и надеждами, расставались бы подольше или, в самом лучшем нашем исходе, не расставались бы никогда… Помнишь этот злосчастный день, с которого и начало всё рушится?
Пришкольная площадь. Тёплое солнце озаряло её своим добрым лучом. А мы друг друга — своими взглядами. Что-то внутри грело в ответ — и это точно не Солнце. Но так было минуту назад. Сейчас я глядела на Тебя молящими глазами, пыталась ими найти добросовестность в Тебе — таком громадном, но не пугающем, а величественном. Я надеялась на одно — что Ты дашь мне слово, о котором я Тебя прошу, которое даст гарантию нам и нашей вечной (или если её не существует, как можно больше длительной) близости. Но Ты всё изменил и с самого начала сломал систему без возможности её восстановить, исправить, починить…
Всё это было в нашем первом марте… И в одном из моих последних снов.
— Пожалуйста. Не задавай мне лишних вопросов, — я в напряжении, стучащем под рёбрами, подняла глаза к деревянному окну на третьем этаже, в котором блестел белёсый огонёк торшера, как последняя капелька надежды, плавающая где-то внутри меня, — Просто дай мне слово…
Я опустила взгляд на Тебя и увидела, как Твои брови сначала взметнулись в негодовании вверх, а потом упали на своё место в необъяснимой хитрости. По моим ощущениям, тишина, повисшая неловко между моим вопросом и Твоим ответом, затянулась на целую минуту, а потом и на целую вечность. Цéлую, цéлую. Целýю… Мне хотелось Тебя поцеловать. Трепетно, аккуратно, нежно — таким был бы мой первый поцелуй. Но я остановилась, заглушила своё желание внутри себя, просто потому что знала: это разрушит обещание, которое я сама вынуждаю Тебя дать. И мне пришлось через грусть и боль похоронить это желание в глубине своей души.
Ты, растянувшись в сладкой ухмылке, (просто не знающий моих мыслей, или всё-таки, может быть, наоборот, прочитавший их), вдруг посмотрел на своего друга, стоящего вдалеке, но почему-то пристально следящего за центробежным развитием нашего дуэта. И вы словно дали друг другу какой-то знак. Знак, который я никак не могу расшифровать до сих пор. Знак, который злил меня в тот момент не меньше, чем сейчас. Что это за знак? Почему Твой друг бессовестно пробирается в наши с Тобой отношения, даже если его просишь об этом Ты? Почему он помогает в решении наших с Тобой вопросов? Я чувствовала, как и без этой злости моё сердце колотится с невероятной силой от волнения, а с ней ритм участился в два раза. Одолеваемая суровой силой, я резко повернулась и глазами пустыми, но чересчур серьёзными, как у змеи, впилась в тело Твоего друга. Из меня прямо лилась злость… Парень, в одну секунду сумев поймать и прочитать мои мысли, понять и расшифровать мои эмоции, опустил взгляд в иссечённый временем асфальт и почти сразу же отвернулся в исступлении, став частью совершенно непонятного разговора. А я вернулась к своему и…
— Не могу ничего обещать…
Поражённая неожидаемым исходом, я сделала короткий, но насколько возможно глубокий вдох, подняв голову всё к тому же окну на третьем этаже. И в этот же
