цветы завянут.
– Не завянут. Даю вам честное благородное слово. А теперь, идите. Покиньте гримёрную незаметно, а то проблемы с охраной могут быть.
Иван покинул гримёрную по-английски, не прощаясь. Что ж, ничего не получилось, да и как могло получиться, если такие девушки свободными никогда не бывают. «Вот и скажу Иванне, что её план ничуть не сработал, и меня просто вежливо отшили. А как она интересно? Ей в эту ночь повезёт больше, я надеюсь», – с такими мыслями Иван добрался пешком домой. Он ждал Иванну во дворе, чтобы узнать, как её дела на любовном фронте, за себя не хочется говорить. Неприятно признавать, что любовь проиграла, но это неутешительный факт. И вот, девушка показалась на горизонте. Она вышла из автобуса, в руках был какой-то пакет, а на лице сияла улыбка.
– Ну как твои дела, Иванка? – пытался сохранить хорошую мину при плохой игре Иван.
– Всё очень успешно. И даже лучше, чем я думала. Не я, а он признался мне в любви, подарил букет цветов. И я убедилась, что он действительно любит меня. Да разве бы стал он нелюбимому человеку такие цветы дарить? Я даже боюсь подумать какими путями он достал такой дефицит для меня. Посмотри на них, – Иванна достала из пакета букет орхидей. – Правда красивые?
Любовь побеждает всё, она не могла проиграть.
Владимир Иванович или просто дядя Вова работал аппаратчиком на коксохимическом заводе и был лучшим другом моего отца. Добрый дядька, любивший выпить без закуски, с детства я его считал за своего и даже дверь ему открывал, когда был один дома. Но наше любимое государство угробило этого человека. А всё потому, что дядя Вова попал под сокращение, когда ему было пятьдесят четыре года. Его, конечно, за выслугу лет и вредность отправили на пенсию, но жить на эти копейки, ему не очень хотелось, ещё хуже для него было – страдать перед телевизором от безделья. Поэтому новую работу для себя он нашёл быстро и стал могильщиком. Я до сих пор не пойму, почему дядя Вова сделал именно такой выбор. Он мог устроиться куда угодно и быть сантехником, дворником, грузчиком, мусорщиком, водителем, но такая зловещая профессия как могильщик просто не укладывается в моей голове. Казалось бы, он так и остался добреньким дядей, только пил поменьше. Мы с ним редко общались, но как-то отец попросил меня отнести дяде Вове чекушку на работу, и я пошёл. На кладбище жутко, никогда не любил ходить туда, даже на поминальный день. Смотришь на эти фотографии и боишься: вот-вот мертвецы вылезут из могил. Только бы не разозлить никого из них. Как дядя Вова может работать в такой напряжённой обстановке, я не понимаю. Когда я его нашёл, он уже докапывал могилу, я дал ему чекушку, он меня поблагодарил, назвал «сынок». И всё-таки я не выдержал и спросил его:
– Дядь Вов, как вы можете работать здесь?
– Так и могу. Лопатой.
– Но ведь скоро похороны будут, а это слёзы, мистика, вас это не смущает?
– А чему же тут смущаться? Моё дело – копать, а не слёзы лить.
– А кого будут хоронить?
– Вдовца какого-то старенького.
– И вам не жалко, что этот одинокий человек, потерявший своё счастье, взял и ушёл?
– Зачем же мне его жалеть? Все уходят из жизни. Пусть жалеют родные или сам Бог.
– Дядя Вова, поймите, это же не работа! Ну как можно регулярно видеть покойников и плачущих родственников? Объясните мне, такому непонимающему!
– Сынок, а почему ты считаешь, что могильщик – не работа? По-моему, это такая же работа, как сантехник, повар, уборщик, аппаратчик, и ничего в этом зазорного нет. Ведь люди умирают не по моей вине, а ежели они умирают, должен же кто-то копать могилы.
– Как можно быть таким равнодушным? Ведь, если умирают добрые люди, надо сочувствовать, а если злые, то надо их осуждать?
– Судит Бог, а ко всем, кого я хороню, отношусь абсолютно одинаково. Позавчера олигарха какого-то хоронили, мне заплатили червонец. Сегодня хоронить вдовца будут, и мне заплатят тоже червонец. Когда осталось тело, вовсе не важно, какая у него была душа, ведь не зря же платят одинаково, все они одинаково сгниют и уже не смогут сделать никаких своих дел.
– Но ведь человек стоит дороже червонца! Так нельзя.
– Я оцениваю не людей, а ту работу, которую я выполняю, копая могилы.
– Покойников вам не жалко, а жалко ли вам тех родственников, которые места себе не находят?
– Для них, конечно, большое несчастье – хоронить своего близкого человека, а для меня счастье, ещё одну чекушку сегодня куплю.
– А когда сами умрёте? Вы не думали, что будет потом?
– Когда я умру, то осчастливлю червонцем кого-то другого.
Больше я не видел дядю Вову и только спустя полтора года я узнал от отца, что этого человека больше нет на свете. Добрейшей души человек был. Не буду жалеть, потому что на его тело нашёлся другой могильщик, а душа, как известно, вечна.
Ей всегда было мало места на Земле,
Для него вся Земля была необъятной.
– Поганый лес. Вот и скажи, с какого перепугу ты меня сюда затащил?
– Ну вообще-то я тебя не тащил, Марина, ты сама вызвалась.
– Ты же мужчина, в конце концов! Ты должен был всё организовать, и мы бы поехали в шикарный отель вдвоём, а не с твоими друзьями-придурками в лес.
– Я вижу, что ты очень хочешь отдохнуть, но желания контролировать меня и людей в тебе ещё больше, поэтому ты и согласилась ехать со мной туда, где тебе не нравится.
– А как иначе? Я должна держать тебя под контролем. Эти пьянки, твои тёлы.
– Да нет у меня тёл никаких!
– Саша, ну не делай из меня идиотку! Я буду контролировать тебя настолько, насколько это возможно, понял?!
– Да иди ты!
Так они поссорились. И пока вся компания веселилась, парень с девушкой не разговаривали.
На следующий день Саша задумал спуститься в пещеру со своими друзьями.
– Я не буду этого делать! – возразила Марина.
– Никто тебя и не просит, оставайся на поверхности, – спокойно ответил Саша.
– Ну нет! Я не останусь. Мало того, что ты на мне жениться не хочешь, так ещё и собираешься скрыться от меня в пещере!
– Марина, мы же с
