городе свои дела, но она беспокоится за подругу. Посидела, посопереживала. Рассказала нам, как они с мужем путешество- вали по России – ехали из Москвы пять дней по Транссибирской магистрали до Иркутска, как их ограбили наши бандиты, как они из Иркутска через Монголию вернулись домой. Это было свадеб- ное путешествие.
Переводит с английского её рассказ Вероника. Мы сидим, беседуем о том, о сём, ждём… Ленка так же участвует в разговоре между схватками.
– А ведь ты проезжала наш город – раз по Транссибирской магистрали ехали! – осеняет меня.
– Да? – удивляется она и переспрашивает его название.
– Пет-ро-пав-ловск! – отвечаю ей.
Нет, Ани, конечно, не запомнила такого города.
Мы скрываем свою встревоженность, разговариваем и ждём… Ани убегает. Дома ждут муж и двое маленьких детей. Неизвестно, сколько ждать родов. Может, долго…
– И тебе надо ехать домой! – предлагаю я Веронике. – Тебя ведь тоже ждут дети!
– Не сдвинусь с места, пока Лена не родит! – заявляет она.
А когда дочь родит? У меня, например, схватки продол- жались трое суток, когда я рожала первую дочь, Таню. Может, в самом деле придётся делать операцию? Стра-ашно! Но мы бодро улыбаемся, чтобы не пугать Ленку. И разговариваем с медсестрой.
– Вы много лет работаете, что можете сказать? – спрашиваю её я. – Ну, может, что-то общее для всех рожениц заметили? И вообще… – задаю я расплывчатые вопросы.
– Заметила, что всё меньше белых детей рождается, и что особенно много родов приходится на полнолуние! – Медсестра кивает на полную луну за окном. Круглую-круглую!
Внезапно Лене делается невыносимо лежать на спине – столько часов! Она сползает на пол, никого не спросив, и вста- ёт, облокотившись на кровать. Расставляет ноги. Медсестра на полу, на коленях, кладёт на пол зеркальце у неё между ног и держит наготове руки. Проходит пять минут. Зачем руки-то? – недоумеваю я. Встаю с кресла и немного приподнимаю подол длинной трикотажной рубашки дочери.
О чём-то болтает Вероника, стонет Ленка, что-то кому-то ска- зала медсестра, а я… вижу под рубашкой перевёрнутый бюст маленького человечка! Ещё НИКТО НИЧЕГО не знает, это видим только я и медсестра!..
На зеркало капает несколько мутных капель, и в то же мгновение ребёнок мягко шлёпается в руки медички…
Ошеломлённая Вероника замолкает. Ленку укладывают сно- ва на кровать и помещают на живот совсем новенькую дочку. Мы уже услышали её крик, а теперь с интересом разглядываем. У той открыт один глазик, он смотрит на нас подозрительно! Боже, что со вторым глазом? Медленно-медленно открывается и второй… Круглые глазки совершенно сиреневого цвета!
«Так вот ты какая, Эмили»! – думаем мы.
«Кто это?», – наверное, думает она. Взгляд совершенно осмысленный.
Вероника щёлкает фотоаппаратом, делая один снимок за дру- гим. Ребёнок бело-розовый, как зефир, и красоты необыкновен- ной, а самое важное, сразу видно – здоров! И роженица улыбается.
Слава богу, всё хорошо!
Девять часов утра…
Мне вручают ножницы, и предлагают самой перерезать пуповину. Это – волнистая, упругая, голубая кишка, которая ещё соединяет мать и дитя. Я стараюсь не показать своё волнение, страх и делаю это!
Медсестра осматривает вышедшую плаценту – орган светло- лиловый, килограмма на два. Если она не повреждена, всё идёт правильно, очистка матки не нужна. А она целая!
– Плаценту заберёте с собой? – спрашивает меня медсестра.
– А-а-а… надо? – теряюсь я. Мне вообще немного не по себе, ведь на родах я присутствую впервые. А как отнестись к ТАКОМУ предложению? Но, раз предлагают, надо брать! И я соглашаюсь.
Мы снова болтаем.
Взглянув на часы, я говорю:
– За разговорами чуть не пропустили юбилей: у человека круглая дата – целый час жизни!
– За это надо выпить! – говорит Вероника, и приносит всем по чашке кофе.
Побыв ещё немного в палате, мы благодарим персонал, по- здравляем уставшую роженицу, которой хочется спать, прощаемся и выходим на улицу. В моих руках – пластмассовое белое ведёрко с… плацентой. Я приеду домой и закопаю её под куст с самыми красивыми цветами. Зачем ей, в самом деле, может быть, валяться где-то на помойке?
23 июня 2013 года… Такой важный день…
– Две тройки в дате рождения – это хорошо! – говорит Вероника, которая немного «балуется» нумерологией.
– И хорошо, что не в день начала Великой Отечественной войны, – добавляю я.
Во всём мире разгорается новое, прекрасное утро!
Для кого-то – первое!
Как хорошо, когда на Земле просто всё идёт своим чередом – встаёт солнце, дышит море, поют птицы, появляются дети!
«Кто много ездил – тот многое повидал,
Кто много читал, тот многое уразумел»
(узбекск. пог.)
Едем из соседнего городка в свой по прекрасной дороге. Смотрю вокруг во все глаза – надо всё запомнить, понять! Вот страшный плакат: гора черепов, увенчанная крестом! Потом встречается другой: лицо молодой девушки, истекающей кровью…
– А что здесь написано? – спрашиваю у дочери.
– «Замедлись, дурак!», – переводит она. Да-а, такой кате- горический призыв впечатляет…
Вокруг пролетают тёмные, неприветливые эвка- липтовые леса, заваленные старыми и поваленными ветром деревьями, да заросли кустов – буш. Это не наши весёлые берёзовые колки, так и манящие под свою сень! Высокая сухая трава, наверняка кишащая змеями, и проволочные заборы с табличками, напоминающими: «Частная территория», не до- бавляют желания прогуляться по такому лесу.
А никто там и не гуляет, кроме кенгуру. Только их тропы проложены сквозь эти завалы. Да-а, в таком лесу пожара не остановить! Тем более, эвкалипты выделяют эфирные мас- ла, которые способствуют горению. Леса сменяются полями красной, иногда почти вишнёвого цвета земли, а то и жёлтыми полями, поросшими степными невысокими травами, напоминаю- щими нашу степь. Вот плантации сахарного тростника, ананасов…
Иногда дорога пересекает очередную речку, небольшую на вид. Но в сезон дождей она разольётся и затопит всё вокруг, подмоет дороги и мосты, а кое-кому и создаст на дороге критическую ситуацию. Воображение рисует десятиметрового крокодила, который может внезапно вылезти из реки, и такая картина тоже не будит желания посидеть на берегу. Везде указатели – до какого уровня возможно затопление.
Но вот мы и прибыли «на место дислокации». Коттедж, в ко- тором живут мои родные, расположен в эвкалиптовом лесу. Высокие-высокие деревья, источающие целебный хвойный запах, визуально делают и небо очень высоким. Птиц на них среди негустых, вроде бы, ветвей не разглядишь. Просто не увидишь – высоко. Они разные, больше всего попугаев.
Самые экзотические – кукабары. Они похожи сверху – на сову, снизу на дятла. Перья напоминают мех животных, но самое интересное
