Когда подвесили меня вниз головой на суку рядом с тем, кого они раньше поджарили на медленном огне, и я был уже наполовину труп, а наполовину душа, и только разум мой не знал забвения, ветер зашелестел в верхах, и неожиданно пошел теплый крупный дождь. И вместе с запахом близкой земли я вдруг почуял, что следом движется буря огромной силы. Что-то почуяли и собаки в селе, которые тут же завыли тоскливо на разные голоса. Лишь мои полупьяные палачи наслаждались своим ремеслом, возбужденно переговаривались между собой, выбирая, как им будет сподручнее свежевать меня... Один из них подтянул мое тело веревкой повыше и стал бросать под голову хворост.
И тут порыв ураганного ветра страшной силы сошел с гор на поляну, сорвал пламя костров на сидящих вокруг людей, скомкал палатки, мощный дуб, где болтался я на суку, как будто нагнуло, и раздался треск. Мрак обступил нас. И в наступившей жуткой дымной мгле заметались люди и животные, смешались крики и пронзительное ржание.
Я почувствовал, что лежу на земле. Наверное, сук обломал ветер. Но головы поднять я не мог из-за продолжавшегося бушевания бури. Я вертелся в веревках, как червь, пытаясь высвободить хотя бы руки. А под головой едва уловимо задрожала земля. Ураган стих так же внезапно, как и начался. Но на поляну накатила другая стихия, сминая остатки армянского лагеря. Я услышал частые выстрелы, возгласы на родном языке, затарахтел и захлебнулся пулемет. С трудом приподняв голову, я по-звериному сквозь темноту различал яростную сшибку теней. Но вдруг позади меня вспыхнул стеной яркий свет. Заполыхало село...
На мгновение я ослеп, но почувствовал, как чьи-то руки освобождают меня от пут, поднимают с земли, натягивают какую-то одежду.
- Ибрагим бек... - Голос Аббас Кули. - Слава Аллаху, Бог не оставил нас.....
Я смотрю на дуб: он треснул пополам, и обломившийся сук придавил одного из палачей...
Товарищи обнимают меня.
Я смотрю на горящее село, и Аббас Кули произносит, проследив мой взгляд: - Давно надо было разгромить это змеиное гнездо...
- Там, в мешке... - говорю я, показывая рукой на сарай.
Двое аскеров бегут туда, и мы слышим их короткий вскрик. Аббас Кули жестом останавливает меня, подходит к сараю сам. Они возвращаются, опустив головы, один что-то несет на руках, осторожно кладет на землю, отводя глаза.
Я вижу перед собой обнаженное растерзанное девичье тело, вглядываюсь в страдальческое безжизненное лицо... Ниса... Золотая белка мелькает в вышине. Я лечу в глубокий черный провал.
Я перестал быть человеком вообще. Я стал войной, ее мечом и пулей... Пепел был внутри меня. Я катился на врага огненным шаром и, сжигая его своей ненавистью, вдыхал этот пепел, смотрел на мир сквозь его серую пелену...
Бои у Волчьих ворот между высотами Дахна и Велидаг. Нахчиванское правительство выставило здесь отряд в 1000 человек во главе с Хамзаевым. Мы влились в его части и задержали здесь наступление армян. Однако армяне, создав видимость отступления, выманили отряд Хамзаева на равнину и устроили сражение здесь, что было для нас невыгодно, так как они имели численное превосходство. Все это могло бы иметь для нас драматический оборот, если бы к нам на помощь не пришли войска под командой полковника Керим хана Эриванского. Его начальником штаба был мой давний друг, подполковник кербелаи Али хан Нахичеванский. Потерпев крупное поражение, армяне бежали в панике, а мы преследовали их до села Яйджи Эриванского уезда и пошли бы дальше, до Эривани, если бы не англичане, приславшие нам парламентера из Зангезура, где находилась английская миссия, потребовавшего прекратить наступление.
4-5 мая 1919 года в Нахчиван прибывает представитель британской военной миссии генерал Деви, который, собрав жителей Нахчиванского и Шарурского уездов, объявляет им, что они должны подчиниться власти армянского правительства. После чего собрание представителей этих уездов, где немалую роль играли и мы, военные, только что защитившие от армян Нахчиван, обсудив этот вопрос, приняло постановление, в котором указывалось на невозможность выполнения предложения Деви. Люди прекрасно знали, что ожидает их на подчиненной армянам территории. Было решено вновь направить войска к Волчьим воротам, чтобы не допустить в Нахчиванский уезд вооруженные армянские части. Огромную роль в защите Нахчивана от дашнакских банд сыграни братья Рагим хан и Джафаргулу хан Нахчиванские. Они были старостами города и сумели толково организовать отряды вооруженных добровольцев из его жителей, сами возглавив их. Они так же действовали и в 1905 году. Еще и поэтому Нахчиванский край не постигла судьба Баку, дважды - в 1905 и в 1918 годах пережившего армянский террор.
В июле в Нахчиван вошли англичане. И не придумали ничего лучшего, как создать здесь марионеточное правительство, члены которого не рисковали даже выходить за пределы своего военного лагеря. Нахчиванцы фактически не давали английскому губернатору полковнику Деви исполнять свои "обязанности", то есть смотреть сквозь пальцы на бесчинства армян. Власть находилась в руках Калбалы хана Кенгерли, одно имя которого внушало дашнакам ужас.
Бои... Бои... Бои...
Под селом Демурчи - с Долухановым.
Жестокая бомбежка армянами сел Таза-Кепир и Курдчи...
Уступили Демурчи. Потерял пятерых своих аскеров. Село разгромлено и разграблено "мешочниками", теми, кто специально шел за армянскими войсками, чтобы собрать ценности, а затем деревню поджигали. Жара. Пыль. Я не спал трое суток. Отряд Кербали хана подкрепил наши, зависшие на пределе, силы. Выбили армян из того, что когда-то называлось Демирчи и от Волчьих ворот, гнали их до станции Араздаян... Приготовились к обороне Беюк Веди, рассчитав, что именно туда будет направлен очередной армянский удар.
Полковник Керим Хан спрашивает у меня:
- Вы профессионал! Где вы учились военному делу?
- В Тертере, - совершенно серьезно отвечаю я. Он явно удивлен, но вопросов больше не задает.
После вмешательства англичан и долгих переговоров со вновь образованным правительством войска Армении входят в Нахчиванский и Шаруро-Даралагезский уезды. Лишь Беюк Веди, благодаря нам, остается непокоренным. 4 июля армяне в третий раз делают попытку наступления на село. Выдвигаемся им навстречу тремя колоннами на заранее подготовленные позиции и встречаем шквальным перекрестным огнем. Затем выпускаем конницу. Мне кажется, что бой длится миг, но проходят часы, прежде чем становится ясно: они побежали. В качестве военных трофеев нам достается четыре пулемета, около 400 винтовок, походная кухня, их канцелярия.
Оказывается, я ранен в плечо. А ведь не заметил этого в горячке конной атаки.
- А ты думал, что бесплотный? - смеется Аббас Кули, навещая меня в лазарете. На его обожженном солнцем, запыленном лице ярко сверкают глаза и зубы. Он еще весь находится как будто в вихре победной скачки, напряжен и подтянут.
- Дали бы мне разбить их окончательно и навсегда, - неожиданно говорит он, и я, прикрывая веки, вижу, как неудержимо несется он, припав к развевающейся гриве коня впереди наших войск, сверкая молниеподобным клинком...
- А то развели дипломатию! Из Парижа и Лондона армяне руководят всем... - досада слышна в его голосе.
Проваливаюсь в забытье. Огненные волны окружают меня вперемешку с дымом и вонью горелого мяса. Огонь мягкими лапами подхватывает мое тело, я становлюсь головешкой и не чувствую уже больше ничего - ни скорби, ни боли, ни страха перед неизвестностью.
Из Шарура прибыл связной. На Веди армянами готовится четвертое наступление. Наши люди предполагают, что его возглавит сам Дро, помощник военного министра в дашнакском правительстве. С ним, кроме регулярных войск, будет отряд "маузеристов".
На военном совете, предлагая наш план отражения этого наступления, Аббас Кули шутит:
- Да пусть хоть шайтанов выставит с бомбами, мы их все равно разобьем.
Я еще очень слаб и, кроме как в обсуждении плана, ни в чем участвовать не могу. Решаем на этот разподпустить их поближе. Оставим передовые позиции, но зато укрепим оборону села. Пусть решат, что мы вообще покинули Беюк Веди. План жесткий. Он не предусматривает маневра для отступления. Наш отряд таким образом превращается в сжатую пружину, которая силой своего удара при атаке должна буквально смести врага.
...Они шли густой ордой, избегали ровных мест, крылись по низинкам. До решительного удара все не показывались, собирались, видимо, грянуть разом. Метрах в ста перед оставленными нами укреплениями замедлили наступление, залегли... С правого фланга кто-то бросил бомбу в пустые окопчики. Выждали. Поползли по выжженной жесткой траве. Я лежал на крыше одного из высоких амбаров с биноклем, видел их выцветшие от солнца и пота английские гимнастерки, уловил шевеление на левом фланге в дальнем лесу - там затаилась конница, повозки с пулеметами.
Вот их первая цепь перевалила бруствер наших окопов. Скрылись там. Начнут ли стрелять по селу? Нет, решили подойти поближе, перебежками, перебежками пытаются окружить Веди. Показалась и конница, хлынула, разбившись на два потока вторым кольцом.
