3. Эта «переработка» в фильму, – пошлая, зловредная макулатура, – есть издевательство над писателем, над духом его произведения, и – обман зрителей. Этот обман преследует цель: насаждение лжи и зла, угашение духа и правды в людях.
Я протестую против подобного обмана, прикрываемого названием моего произведения и моим именем. С совершенным уважением
Ив. Шмелев.
7 сентября 1927 г.
Ланды
(Последние новости. 1927. 9 сент. № 2361. С. 3;
Возрождение. 1927. 10 сент. № 830. С. 3;
За свободу. 1927. 18 сент. № 214. С. 5)
<Ответ на анкету «Литературной недели» «Дней»>
1) Что Вы думаете о художественной литературе в советской России?
2) Каких беллетристов, работающих в советской России, Вы считаете людьми талантливыми или подающими надежды?
Тяжело писать об этом. Чувствую, что есть там – и будут! и какие будут!!! – дарования, но будут не там, а в будущей, свободной России, – и уже зреют… Могут и захиреть, не проявившись, если продлится еще с десятилетие.
По моим расчетам, надо бы ждать «урожая дарований» в тридцатых годах. Но об этих моих расчетах писать долго. Редко просматриваю я «советскую», с позволения сказать – «литературу». Времени не стоит тратить: знаешь, что не уловишь живвого, свободного творчества. Ну можно ли говорить серьезно о литературе – там?!.
В сущности, ничего нет. Что-то усматривают иные, а – хоть шаром покати. В смысле, конечно, нового, ценного по глубине духовной, по озарению духа человеческого. Пописывают, анекдотетствуют, работают «вприглядку», фотографируют – чаще всего «под Гоголя». Есть дарования, но что они могут, если нельзя быть самим собою? Первичной свободы жить – нет, так какое же там искусство?! Огрубение, огрязнение невероятное всего в жизни, истребление всего духовного, осмеяние и задушение его – все это влияет и на изображение дозволенного даже.
Все, что доводилось читать, оставляет удручающее впечатление мелкоты замысла, зубоскальства – болезненного часто, грязи, разнузданности в слове, наигранной лихости, фальшивой беззаботности, полного оскудения идеалов, самого даже подобия их. Пустыня, гниющее болото. И – балаган, надоедно шумный.
Простой читатель из трудового слоя правильно оценил эту удушающую литературу, которую заставили плясать и орать песни и говорить непристойности: этот читатель тянется к прежней, живой для него литературе, подлинной, а не оподляемой. Не ошибается он, живой и хотящий жить.
Противны ему похабства и чует он, что все это – не настоящее, умученное, выбитое, горланящее с отчаяния или – нагло врывающееся, бездарное, пользующееся случаем показать себя, когда настоящее вынуждено молчать или не находит возможным выносить святое на пьяный шум.
А жаль. Есть дарования, есть даже большие дарования – не хочу называть имен, чтобы не смущать и не ухудшить невольно тяжкого для них жребия, но нет для них вольного воздуха, свободы. Если в ближайшее время не будет перемены – сломятся, загниют и запаршивят, как вольные птицы в клетке загаженной. В лучшем случае – дадут произведения больного, исковерканного искусства, больной и жуткой порой гримасы.
Вот все, что могу по совести ответить на Ваш вопрос.
(Дни. 1927. 27 окт. № 1215. С. 3)
<Ответ на анкету «Русские писатели и политические деятели о 10-летии октябрьского переворота»>
I) Чего стоило русскому народу десятилетие большевистского владычества?
II) Почему большевизм мог просуществовать в России десять лет?
III) Куда идет Советская Россия?
IV) Каким образом и когда кончится господство большевизма в России?
I. Это неисчислимо. Экономисты, политики, историки могут учитывать материальные потери, падение госуд. мощи и мирового влияния, растрату территории… Но как учесть растлевающее народ зло? Но как усчитать ничем не вознаградимую гибель духовных ценностей, уничтожение миллионов жизней?! Коммунисты изводили культурный российский корень, обрушили всю свою ненависть, зверскую ненависть, на культурнейший слой русского народа – и тончайший в России слой! – итог вековых усилий. Веками происходил отбор. Самое одаренное, самое сильное духовно из целого народа пробивалось веками из низов к верхам, вычерпывалось из целого народа и образовывало культурный слой – служилый, торгово-промышленный, ученый, общественный – духовно своеобразную русскую интеллигенцию, так не похожую на европейскую и достоинствами, и недостатками. И эти-то классы, отбор народа, его уполномоченные – и приняли на себя всю ярость коммунистов. Вполне понятно: ведь эти классы, сердце и мозг народа, при всех недостатках и ошибках, являлись носителями национального, хранителями национальных ценностей – за народ. Эти классы частью истреблены, частью разбиты и сведены на нет. Эти потери неизмеримы. Чтобы хотя отчасти их возместить, России потребуется величайшее напряжение, может быть целый исторический период. Большевизм погубил духовные силы поколений. Погубил рассадник духовной мощи и, может быть, навсегда лишил русский народ величайших возможностей всечеловеческого масштаба. Большевизм величайшая катастрофа мира – не только для России.
И. Причин этого множество. Главными я считаю: 1) Потеряв свой культурный слой, Россия осталась без руководства. Всякий народ, как народ, живет – и только. Его ведут – он идет. Управляют его судьбой командующие слои. Сменив – почти истребив – российский культурный слой, коммунисты, крепко спаянные идеологией и преступлениями, стали руководить народом. Так бы случилось с любой страной, потерявшей руководителей, брошенной на поток-позор. Россию захватили насилием, а мир равнодушно отвернулся. Мало того: мир помогал насильникам. И нечего удивляться, что захват длится, длится: некому заместить захватчиков. Пока. Народ живет и – ждет. Несомненно, происходит накапливание народных, духовных, сил, процесс заживления и оживления, невидный, медленный. Копятся силы – руководители, взамен разбитых. Эти силы себя проявят. Иначе не может быть.
2) «Руководители»-захватчики ловко использовали элементарные страсти масс: жажду материального поравнения, обманного, и льстящий самообман, будто народ сам стал себе хозяин. Завладев правдой – печатным словом, вот уже десять лет обманывают и опутывают ложью, держат в искусственном усыплении. Народ живет изо дня в день и терпит, лишенный руководителей, обессиленный и немой. Дьявольская система шпионажа и безграничного террора мешают ему очнуться. Но он начинает просыпаться. И проснется. Иначе не может быть.
III. Ни о социализме, ни о «советчине» не может быть и речи. Когда большевизм падет, социализм и «советчина» останутся ненавистнейшими из всех политических систем. Сознание народа медленно определяется. В самых простейших формах нарастает сознание национального позора. Вероятной ближайшей формой государственного устройства явится единовластие сильного или сильных – бонапартизм, диктатура личная. Если сильная личность – или группа – сумеет поднять в народе недостающее чувство национального, встряхнуть и зажечь народ доступными, близкими ему целями, она надолго удержится, и народ будет ее беречь. Всего вероятнее, что Россия пойдет по пути к «фашизму», национально организующему и охраняющему Державу. Русское молодое поколение будет искать новых идеалов, может быть очень элементарных, и главным идеалом явится для него – «наша Россия»! – в противоположность тому, чем недавно были отравлены – фальшивому интернационализму-губителю.
IV. Скорее всего – стихийным взрывом. Его могут произвести образующиеся в России слои русских людей, привыкших командовать на любом поприще – в армии, в общественной или хозяйственной деятельности… может быть даже и коммунистов, или, вернее, надевших личину коммуниста, в ком просыпается и начинает расти задавленное национальное сознание, кто даст себе труд окинуть великое прошлое и низкое настоящее России-родины. Это уже идет. И придет. Мне представляется даже, что наиболее активные силы «переворотчиков» выйдут из комсомольства. Может произойти: отпетые русские комсомольцы будут очень способствовать перевороту. Этот «стихийный» взрыв отзовется по всей России, уже готовой, разбудит со страшной силой национальное, сознание унижения и позора и даст России единую по духовному подъему национальную армию, и никакие сепаратизмы не будут страшны. Духовный подъем России грядет – и будет невероятной мощности, освободит в ней скованные силы. Так я чувствую свой народ. Я знаю его и верю, что иначе не может быть. Россия – будет!
