В а с и л и й В а с и л ь е в и ч. Убиваться вам нечего. Вон Петька растет - первый сорт будет!
М а т ь. Ведь Борис тоже кровный.
В а с и л и й В а с и л ь е в и ч. Это хорошо, что Борис попал в переплет. Это очень полезно. Советская жизнь, она знает, что делает... Да где это мои... эти... собутыльники?
М а т ь. А вон они идут, кажется.
Вламываются в комнату Володя, Петя, за ними Лена.
В а с и л и й В а с и л ь е в и ч (деланное недовольство). Ждешь, ждешь, а они где-то ходят...
В о л о д я. Зато червяки, смотрите, какие!
В а с и л и й В а с и л ь е в и ч. А грузила?
П е т я. Уже в моторке! И удочки, и все!
В а с и л и й В а с и л ь е в и ч. Вот энергия!
95. Они ушли. Мать сидит одна. Задумалась. Через первую комнату прошел Борис, ничего матери не сказал, прошел во вторую комнату, закрыл дверь. Мать тревожно посмотрела ему вслед...
96. Мать по-прежнему одна. Книга лежит перед ней, но она больше прислушивается к тому, что делается во второй комнате. Вошел и замер в дверях капитан Тарасов.
Т а р а с о в. Мне нужно видеть товарища Орлова.
М а т ь. Бориса?
Т а р а с о в. Да.
97. Борис стоит перед капитаном удивленный, но еще не успевший согнать с себя выражение сумрачной хмурости.
Т а р а с о в. Я прошу вас проехать со мной на моторке, мне нужно посмотреть фарватер. Говорят, вы хорошо его знаете. (Капитан говорит вежливо, но тоном, не допускающим возражений.)
Б о р и с (вздохнул и сказаль глухо). Хорошо. (Он лениво потянулся рукой к кепке, сам он сейчас в белой косоворотке.)
Т а р а с о в. Я прошу вас надеть форменный костюм.
Б о р и с (с некоторой усмешкой). Почему?
Т а р а с о в. Я не люблю распущенности на военном судне.
Б о р и с. Это же катер.
Т а р а с о в. Военный катер, товарищ!
Тарасов сказал это с такой скромной внушительностью, что Борис вдруг поспешил покраснеть и бросился к своей форме. Он даже ухватил на окне щетку и что-то снял с рукава. Капитан следит за ним очень внимательно, он чуть-чуть улыбнулся, и эту улыбку поймала мать. Она смотрит на Тарасова с надеждой, сама не зная, в чем она заключается. Тарасов поклонился ей. Особенно душевно сказал:
- Желаю вам всего хорошего.
98. Моторка Василия Васильевича бежит по реке, обгоняя лодки. За рулем стоит Гриша. Все облепили хозяина. Только Володя и Петя больше интересуются видами и берегами.
В а с и л и й В а с и л ь е в и ч. Это что ж такое! Григорий уезжает, Катя уезжает, и Иван уезжает. Это все вы наделали?
К а т я. Я.
В а с и л и й В а с и л ь е в и ч. Трагедия! В таком случае, возьмите и меня куда-нибудь. Я тоже хочу уехать.
В о л о д я (от борта громко). А мы не согласны!
В а с и л и й В а с и л ь е в и ч. Новости! С чем вы не согласны?!
В о л о д я. Чтобы вы уезжали.
В а с и л и й В а с и л ь е в и ч. Почему?
В о л о д я (сначала хотел назвать какую-то причину, но затруднился в ее определении и сказал смущенно). Это наше дело. (Более смело, в поисках поддержки.) Правда, Петя?
П е т я (совершенно серьезно). Конечно, это наше дело.
Л е н а. И мое тоже дело.
В а с и л и й В а с и л ь е в и ч (смотрит на детей любовно-сердито). Вот видите! Кого вы мне оставляете! Это же изверги!
99. На военной моторке, далеко обогнавшей все остальные суда. У руля стоит краснофлотец. Тарасов и Борис на носу. Тарасов все время говорит сухо, вежливо, внушительно и в то же время с постоянным оттенком мужественной теплоты.
Т а р а с о в. Там мель?
Б о р и с. Глубина - 50.
Т а р а с о в. А ширина прохода?
Б о р и с. Метров двадцать.
Т а р а с о в. А с той стороны?
Б о р и с. Там нельзя пройти.
Т а р а с о в. Вы замечательно знаете реку.
Б о р и с. С детства на этой реке.
Борис как будто забыл о своих переживаниях. Ему импонирует и военный катер, и тон Тарасов, и он поневоле отвечает так же вежливо-внимательно, обдумывая вопросы и совершенно забыв о каких бы то ни было фасонах.
Некоторое время Тарасов молча смотрит на реку, уносящуюся под нос катера, и наконец говорит тем же тоном:
- Я знаю о ваших неприятностях и о ваших ошибках. Молчите, прошу вас. Я предлагаю вам перейти на работу в мое управление. Будете всегда на реке должность маленькая, но очень ответственная - проверка перекатов. Предупреждаю - терпеть не могу лени, позы, болтовни. И кроме того, матери должны помогать.
Б о р и с (смят словами Тарасова, но по привычке не может отказаться от хвастливого риторизма). Я очень благодарен, но... мать... разве это относится к службе.
Т а р а с о в. Да, относится. В Красной Армии не выносят хамов. Дадите ответ через полчаса.
Борис замер перед настойчивым и красивым требованием Тарасова, но что-то подсказывало ему, что волынить и позировать больше нельзя ни минуты. Он серьезно глянул на Тарасова, снял фуражку:
- Товарищ Тарасов! Я не знаю почему. Почему... так незаслуженно... Я страшно вам благодарен...
Т а р а с о в. Хорошо. Очень хорошо. А обязаны вы не мне, а вашим друзьям, которые думают о вас больше, чем вы о них, и больше, чем вы заслужили.
Катер подошел к канонерке. Теперь очень гулко раздаются ее пристрелочные выстрелы. На противоположном берегу уже расположился лагерь рабочих и краснофлотцев. Играет музыка, и пары танцуют "веселого комсомольца".
100. Пароход "Рылеев" отходит. Дал два гудка. Последняя суетня. Борис спешит проститься с Шурой, с матерью. Он поцеловал мать и подошел к Шуре.
Б о р и с. Шура, на два слова. (Шура отошла с ним в сторону.) Я тебя люблю. Так и знай.
Ш у р а. Через год, если ты это самое скажешь, тогда я тебе отвечу.
Б о р и с. Спасибо. (Это он сказал и со стыдом, и с радостью, он сам еще не может разобраться, на какой опыт он сегодня уезжает.)
Он побежал на пароход. Шура осталась серьезная, но спокойная, готовая к жизни, вооруженная новой мудростью. Но серьезной ей не пришлось быть долго. Откуда-то вынурнул Иван и закричал:
- Тебя все ищут. Там же Гриша хочет тебя поцеловать. Он же не может... (Григорий прибежал, схватил Шуру в обьятия, поцеловал.) Ой, сколько хлопот! Где Катя? (Катя стоит на палубе парохода. Возле нее обнаружилась вся компания. Иван панически кричит им.) Долой кустарщину! Я не могу управляться с событиями. Последнее безобразие... Василий Васильевич.
В а с и л и й В а с и л ь е в и ч (из-за чьего-то плеча). Что такое?
И в а н. Сплошное безобразие. (Иван говорит действительно возмущенным тоном, все начинают ему верить). Из-за угла!
В а с и л и й В а с и л ь е в и ч. Да что случилось?
И в а н. Алешка и Надька сегодня записались в загсе!
Алеша и Надя стоят в толпе провожающих и невинно улыбаются.
Крики:
- Это действительно!
- Подлость какая!
- Да разве они что!
- Ой, какие потайные звери!
- Да поздравляйте их скорее! (Кричит Иван.)
В а с и л и й В а с и л ь е в и ч. Стойте! Стойте! (Тишина. Серьезно озабочен.) Но вы не уезжаете, надеюсь?
А л е ш а. Нет.
В а с и л и й В а с и л ь е в и ч (успокоенно). Ну, тогда ничего.
Аплодисменты. Хохот, прощание, поцелуи.
К а п и т а н п а р о х о д а (с мостика). Даю третий, где начальник?
Откуда-то из-за дверей конторы выскочили ошеломленные событиями Володя и Петя и закричали:
- Новый начальник идет! Новый начальник!
Иван заметался по палубе. Вышел к пароходу Нечипор в форменной тужурке и фуражке. Молодежь закричала:
- Хай живе новый начальник товарищ Нечипор!
Нечипор не ожидал оваций, но ему улыбаются, аплодируют, между торжествующими и Борис. Мальчики прыгают вокруг его, изьявляя свой восторг.
Н е ч и п о р (поднял руку). Спасибо, товарищи, а только и пароходу пора отправляться. Давай третий!
Хохот, приветствия. Три гудка.
101. Пароход отходит. Он удаляется все дальше и дальше. На пристани остались провожающие. Нечипор стоит отдельно, возле него - Володя и Петя. Они долго смотрели вслед пароходу. Провожающие пошли с пристани. Осталась только эта тройка.
В о л о д я. Товарищ Нечипор, а сколько вам лет?
Н е ч и п о р. Та как вам сказать. (Хитро подумал, сообразил, прикинул, склонил голову, весело засмеялся, полез за трубкой и, наконец, сказал медленно.) Та мабудь так... годков... двадцать три або... двадцать четыре... (Мальчики залились смехом, затормошили Нечипора.) Годи! Годи! А то постарею сразу... Хе-хе-хе...
ПРИЛОЖЕНИЕ
РЕДАКТОРУ "ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТЫ" О. ВОЙТИНСКОЙ И КРИТИКУ Ф.
ЛЕВИНУ. (ZT. Впервые опубликовано с сокращениями в "Учит газ"
12.03.1949)
Наш долг - долг коммунаров, наследников светлого имени Антона Семеновича Макаренко, долг советских граждан, большевиков партийных и непартийных - вернуть истине свое место. Мы требуем, чтобы гражданин Ф. Левин публично отказался от напечатанной им статьи в "Литературном критике" (ZT. 1938,12 с.133-54).
На совещании критиков, посвященном разбору этого дела,
(ZT. В апреле 1939 г. заседание Президиума союза совтских
писателей А. Фадеев, К. Федин, А. Каратаева осудили ст. Ф.
Левина. На заседании выступили также О. Войтинская и Ф.
Левин. См. "Лит газ" 26.04.1939)
