Мне уже все было ясно, я хотел, чтобы эти картины остались у меня. Никогда раньше с такой силой не хотел, хотя сотни раз смотрел, выбирал, покупал, уносил...
И снова спрашиваю себя, - зачем тебе... напоминать?..
Не в напоминании дело, мое предчувствие всегда со мной. Эти картины говорили - "мы знаем, держись..." Бывает, нам важно осознать собственную единственность и уникальность, бывает, да... Но перед самыми главными границами... нам важно ощутить, что мы не единственные, так уже было, кто-то про нас знает, никто не миновал... и это не то, чтобы успокаивало...
***
Пожалуй, успокаивает, если правду сказать.
Эти картины нужны мне.
И я уже боялся, что не получу их.
- Пожалуй, я бы купил... - я не узнал свой голос, так бесцветно и бесстрастно он прозвучал.
- Все?..
Он сел, посмотрел на меня и улыбнулся. Красивый, в сущности, но неприятный тип, трудно понять, откуда это исходит... Нос, похоже, сломал еще в детстве... Всего понемногу - чуть подвел подбородок, брезгливая складка у рта, уголки глаз - надменность и наглость... Но мне все равно, только бы продал картины!
- Думаю, и для работ так лучше ... не распылять...
Не мог же я сказать - да, да, да... все, только все!..
Я был готов заплатить почти любые деньги, и все же опасался, что его фантазия превзойдет мои возможности.
- Сколько за них хотите?..
- Мне не деньги... Подправить физиономию. Нос... и уши... Говорят, я похож на дьявола... - он коротко хихикнул. И добавил уже серьезно, упершись мне в лицо черными зрачками:
- Но это не главное. Другое лицо. Сказали, вы можете.
***
Можете?.. Ну, нет...
В молодости грешил два-три раза, потом мучился от страха, вдруг не жалкий алиментщик, а настоящий мафиози... Нос... это я без труда. И уши запросто... поправить верхушки, мочку приросшую... Но он хочет гораздо больше. Зачем ему, непохоже, что нужно скрыться... И сам не заметил, как вырвалось:
- И какое хотите, лицо?..
Он смотрел на меня, молчал. Потом говорит:
- Я видел в кино, знаешь, грузин, Нико, да? картинки у него... Как у него лицо.
- Пиросмани?..
Я еле сдержал улыбку. Как обманчива внешность, может и есть в нем гнильца, но он начинал мне нравиться.
-У Пиросмани другой череп, не получится из вас Нико. Да и зачем, вы другой художник, по-моему, не хуже.
-Значит, хорошие картины?..
- Мне нравятся. Думаю, да.
Он радостно улыбнулся:
- Тогда у меня рисуночек свой... - Полез в карман, вытаскивает согнутый пополам листок, развернул, вижу корявый набросок пером и чернилами, - а такое вы можете сотворить?..
Меня не удивил рисунок, грубый, но могучий. Я уже понял, ему под силу найти главные черты в любом предмете и усилить их многократно... Как истинный художник, он изваял себя, отстранив все лишнее и мелкое. Замкнутое, трагическое даже лицо, хотя ни одной крупной черты, кроме носа, не изменил. Очень старался, видно, что пропорции трудно дались... Но он справился, замысел понятен. Смесь Мандельштама с Блоком. Никакой суеты в лице, следов грязных привычек, нагловатости, вороватых повадок - все убрал. Молчание и благородство.
- Я это не могу.
Невыполнимая работа. Не для хирурга дело. Хотя я восстанавливал лица почти что из ничего. Но здесь другое... Чувствовал, нельзя браться. К тому же, не понимал, зачем ему это, именно ему, с его картинами... Потом понял, что он хотел.
***
Впрочем, вранье, до сих пор не знаю, понял ли его вообще. Верней сказать, у меня сложилось свое представление, из его объяснений, кратких и невнятных, собственных наблюдений и всей последующей истории.
Мне художники не раз говорили, бывает, увидишь случайно на чужой стене... что-то очень знакомое... И можно, наверное, представить лицо художника, который это написал... Потом сообразишь - моя!.. Думаю, рисунок и был мечтой Мигеля о таком лице. Он захотел перевоплотиться, внешне соответствовать тому лучшему в себе, что непонятным образом перешло в холсты. Как это происходит, никто не знает...
Довольно странная идея?.. Но почему?.. С большой непосредственностью, художник... решил, что картины правы, ведь они хороши! Вот и знаток сказал... это я знаток... И неплохо бы исправить ошибку природы, заиметь новое лицо, достойное картин.
И я проникся уважением к нему...
***
Но где тут непосредственность - не вижу... и ничего оригинального он не придумал. Вполне литературная идея пришла ему в голову, вспоминается Дориан Грей... И там, и здесь связь человека с изображением. Только в нашей истории художник все лучшее концентрирует в холстах, и каждый раз уязвлен сопоставлением...
Но, может, не лицо причина его недовольства, а сами картины?
Они казались ему ложью, раздражали, не соответствовали тому, что он о себе знал?.. Непостижимость собственного результата, да, может удивлять... даже угнетать, злить... И он обвинял себя в фальши, в излишней красивости того, что делал?..
Но картины он не мог изменить. Он по-другому писать не мог.
Но можно изменить лицо, ему сказали - можно!..
И он решил соответствовать картинам...
Как ни подойди... сплошные домыслы... По-моему, я запутываю простой вопрос. Может, противоположные примеры что-то прояснят? Возьмите сочиняющих "грязную" прозу, ну, мерзость... не надо объяснять, фамилии на слуху... Даже с известным умением расставлять слова. Они убеждены, что в искусстве должно быть столько же грязи, сколько в них самих. Более того, они концентрируют грязь... А вот Мигель, наоборот, захотел стать похожим на свой результат, приблизиться к изображениям, которые у него росли сами по себе прекрасны...
Все-таки, дикая идея, ведь что поделать, картина - квинтэссенция, а художник - куча пороков, странностей, страхов, он все лучшее выжимает из себя с крайним трудом, через мужество, которое сам не понимает, оно в отрешении от реальности, короткой и единственной... А этот захотел одним махом избавиться от своего несовершенного облика, оставить нам чистый незамутненный образ, достойный картин...
Бред какой-то, до сих пор не могу спокойно говорить!..
Но что ни говори, его бредни мне куда симпатичней, чем потуги стремящихся протащить искусство через все помойки.
А может просто захотелось ему новое лицо, прихоть, и только?.. Может, он так глубоко и не заглядывал, простой человек, надоела собственная морда...
Не пора ли правду сказать - НЕ ЗНАЮ.
Скорей всего, я эти сложности придумал. От непонимания. Не мог понять, как такую живопись создает обычный человек. К тому же что-то неприятное в нем... Он и сам знает, хочет вот избавиться...
Ладно, я решил, захотелось тебе нормальный нос, получишь нос, простая и понятная идея. Не нужно усложнять. Сделаем ему нос, поправим уши, а что?.. Удалим странности лица. Тем более, за такие картины!.. А остальное... поглядим, посмотрим...
***
Может, и не нужно усложнять, но отодвинуть сомнения не мог.
Мне трудно было понять, зачем?.. Зачем эта суета, беспокойство о лице?.. имея такие картины за плечами?... Я был бы счастлив даже с лицом зверя!.. Людям в сущности нет дела... ну, жил среди них человек-художник, болел как все, обманывал, страдал... писал картины - и помер... Понятно, не само возникло изображение, но создатель отделен от него, и правильно. Каким я вижу художника, написавшего картины? И знать не хочу!.. Зачем он мне, только мешает - вещь сама по себе событие. Бывает, конечно, артист сам рвется выставиться на всеобщее обозрение - бесстыдство и самореклама... как, к примеру, позер Дали, умелый ремесленник, играющий с живописью и с жизнью. Но как он ни старается, и галерейщик, и критик, и комивояжер в одном лице... картине не прибавить, не убавить. Пустое занятие, на мой вкус.
Согласен, бывает обидно - зритель рассматривает твои сокровенные образы, лучшие мысли и чувства вложены... а до автора и дела нет!.. И автор вылезает. Оказывается, этот странный человечек... это он?.. Смотрите, появился перед нами, рядом с картиной. Он глупый и смешной, глубоких материй не понимает, ничего путного сообщить не может, умный разговор поддержать не в силах... Мы лучше его знаем, сейчас объясним ему про его картины, как там на самом деле...
Разве не лучше, если художник примет свою невидимость и отдаленность от картин с облегчением и радостью, или хотя бы смирится с ней?.. Оставаться невидимым, если честно рисуешь, пишешь, то есть, свободным от любви и ненависти, или даже дружелюбного внимания, - благо.
Нет, не берусь сказать, что было толчком, внутренней причиной... То ли, действительно, его угнетало несоответствие лица и картин... то ли он хотел исчезнуть, то ли появиться в новом свете, быть принятым с пониманием и почетом... то ли просто решил поиграть в маски, усталость от собственного лица нередко порождает раздражение, злобу и кураж, клоуновский задор...
Я не претендую на истину... Думаю, лучше вернуться к событиям, тем более, их немного, они просты и не поражают неожиданностью и остротой. Предпочитаю сразу, в двух словах, пересказать суть дела, чтобы не играть в прятки, не обманывать, не вовлекать вас в искусственные лабиринты... В этой не нужной никому, кроме меня, честности, не скрою, есть вызов - терпеть не могу остросюжетную литературу, в сюжете она остра, во всем остальном - тупа.
