(Джульетта поет ему в ухо) Аве...
Лоренцо (прерывает ее): Хватит! Терперь не могу эту песню. Ты меня щекочешь! Зачем тебе яд, Офелия?
Джульетта: Чтобы усыпить моего мужа. (Поет колыбельную "Спи, спи..."
Лоренцо бормочет слова вместе с ней). Если этот идиот снова начнет нудить насчет домработницы или полезет ко мне, я волью ему несколько капель в его стакан вина, и удостоюсь, в конце концов, отдыха... "Спи, спи..."
Лоренцо: А, так это для самозащиты? Ладно, немножко дам (достает маленькую бутылочку. Джульетта пытается ее схватить, неудачно). Вот!
Джульетта: Сколько это стоит?
Лоренцо: Договоримся. Это, дочь моя, как любовный напиток, если ты понимаешь, о чем я говорю.
Джульетта: Вперед! (Входит в ванную)
(Лоренцо с поразительной быстротой снимает свою мантию и остается в белой ночной рубашке).
Лоренцо: Грех я беру на себя, большой грех, она такая красивая, господи, прости мои грехи.
Звучит "Алилуйя" Гайдна с внезапным участием большого хора.
Лоренцо (поет старческим голосом):
Алилуйя, алилуйя
Алилуйя, алилуйя
Алилуйя, алилуйя
Алилуйя, алилуйя
Кто раньше пришел, тот выиграл
Милостью Божией
Алилуйя! Алилуйя! Алилуйя!
Хор: Алилуйя! Алилуйя! Алилуйя! Алилуйя!
Лоренцо:
Тот, кто раньше придет,
Выиграет парочку женских грудей.
Алилуйя! Алилуйя! Алилуйя!
Хор: Алилуйя! Алилуйя! Алилуйя!
Голова Джульетты высовывается из ванной. Она свистит ему.
Лоренцо (к небесам): Господи, прости! (Проворненько прыгает в кровать с пузырьком) Я иду, Офелия! Алилуйя! Алилуйя!
Голос Ромео, снаружи, издалека: Джульетта, ты дома? Джульетта!
Лоренцо (проворно бежит к своей мантии, одевается): Ну, это очень раздражает! Он мешает мне каждый вечер в этом месте! (Исчезает в окне)
Джульетта (выходит из ванной, закутанная в шарф, похожая на фею. В ее руке - желанный пузырек. Она выливает его содержимое в одну из бутылок, стоящих на ящике):
В третий раз мяукнул кот.
Ежик писк свой издает.
Жаба, в трещине камней
Пухнувшая тридцать дней,
Из отрав и нечистот
Первою в котел пойдет.
А потом - спина змеи
Без хвоста и чешуи,
Песья мокрая ноздря
С мордою нетопыря,
Лягушиное бедро,
И совиное перо,
Ящериц помет и слизь
В колдовской котел вались!
.
Брось в него акулы хрящ,
Хворост заповедных чащ,
Запасенный в холода,
Печень нехристя-жида,
Турка нос, татарский лоб,
Матерью в грязи трущоб
При рожденье, миг спустя,
Удушенное дитя,
Погребенное во рву,
Чтобы обмануть молву.
"Макбет", 4 акт, 1 сцена. Перевод Пастернака. Ха-ха-ха!..
(Джульетта проходит сквозь стену и исчезает со смехом колдуньи )
Шекспир (в длинном плаще. Длинный черный шарф тянется за ним. Он ведет себя как интриган Яго из "Отелло". Тащит под руку Ромео): Странные и удивительные вещи случились ныне, Ромео, и тебе выпало первому о них услышать. Срочный гонец принес мне эту весть и я велел тут же отрубить ему голову.
Ромео: Ну чего там случилось?
Шекспир: Мне тяжко передать тебе это известие. Крепись, мой друг!
Ромео: Да кончай ты выпендриваться, зараза! Ну, что там стряслось?
Шекспир: Да будет воля ваша, милорд. Передаем новости. Главное событие дня: Ваша почтенная теща из дома Капулетти сегодня утром поднималась, как обычно, по лестнице в сопровождении старой няни (рот Ромео расплывается в улыбке). Усталые ноги няни подвели ее и ваша достопочтеннейшая теща покатилась по лестнице и растянулась внизу как старая жаба, пораженная ревматизмом в конечной стадии.
Ромео: Так несчастная преставилась?
Шекспир: Боюсь, что так оно и есть, друг мой. Крепитесь.
Ромео (сияет): Какое несчастье! Ах, какое несчастье!
Шекспир: Несчастной было всего лишь 85. Душа ее в раю, и все ее деньги
ей не помогли. Неверный шаг - опля! И все.
Ромео: Опля!
Шекспир: Опля!
Ромео: Опля!
Веселая музыка. Оба пускаются в пляс.
Раз два три четыре пять
Вышел зайчик погулять
Будет заячий паштет
Хочешь кушай, хочешь нет.
Из зайчихи пожилой
Сварим мы бульон густой
Будем есть и выпивать
И зайчиху вспоминать
Танцуют за кулисы и возвращаются оттуда, пританцовывая, с няней, одетой в черное. Она включается в танец:
Мы старушку поминаем
Завещанье вспоминаем
Будут тыщи золотых
Нынче радовать других.
Няня: Что?
Ромео: Бедная старушка.
Няня: Что?
Ромео: Бедная старушка
Няня: Что?
Ромео: Баста!
Все снова поют и танцуют:
Мы старушку поминаем
Завещанье вспоминаем
Будут тыщи золотых
Нынче радовать других.
Мне и вам достанется
И еще останется!
(Музыка и танцы внезапно прерываются)
Няня (очень быстро): Так эта сучка смотрит с балкона, слышите, синьор Ромео, как раз напротив дома загорал на солнышке совершенно голый служитель нашей церкви. Гонорио его звали. Так я ее спрашиваю - что ты там видишь, что нибудь новенькое? Так она отвечает: нет нового под Гонорио (оглушительно смеется) раз два три четыре пять....
Музыка и танцы возобновляются.
(Все трое переходят на танец типа народного американского, под музыку стиля диксиленд. Шекспир - распорядитель танцев)
Шекспир: Take your partner, take her around, All are dancing, all around!
(Все трое танцуют за кулисы, возвращаются Ромео и Шекспир):
Ромео: Ужас! Ужас! Ужас!
Шекспир: Деньги! Деньги! Деньги! Ваша замечательная теща, синьора Капулетти, сейчас парит меж облаков, как пожилой ангел небесный. Следует предположить, что единственные наследники ее состояния - вы, мой друг , а ваша почтенная супруга.
Ромео: Господи, тьфу ты черт, а я еще собирался с ней разводиться.
Шекспир: Если вереница несчастных случаев не закончится к концу спектакля и если, к примеру, случится что-нибудь ужасное с вашей достопочтеннейшей супругой, не приведи Господи, то вы останетесь единственным наследником, Ромео Монтекки.
Ромео (шепотом): Об этом даже думать нельзя!
Шекспир (шепотом): Правильно, надо не думать, а действовать, сэр! Быстро, пока солнце не закатилось. (Вынимает красный пузырек) Вот!
Ромео (в ужасе): Что это?
Шекспир: Как раз то, что тебе нужно. "Напиток веселый, острый и приятный".
Ромео: Откуда это у вас?
Шекспир: От "Ричарда 3-го" осталось. Перед финалом я обычно беру себе парочку. Бери, бери, не бойся!
Ромео (Берет нерешительно): А где инструкция?
Шекспир: Есть. (Читает надпись на пузырьке): Капните каплю в любой напиток, выпейте до конца и душа ваша улетит к небу.
Ромео: Это не про меня...
Шекспир: Это мне известно, сэр! Вестник несчастья скажет вам: "Ужасное случилось нынче ночью!"
Ромео: Вы знаете, я вас начинаю побаиваться.
Шекспир: Я на погибель вашу пришел, а не на славу!
Ромео: Нет, я боюсь....
Шекспир: Не дайте же страху затмить все ваши чувства, милорд! .
"В сторону": Этим ядом я завершу свою миссию. Я верну эту пьесу к ее правильному концу, который эти двое самовольно изменили. Их смерть покой мне принесет. Batter later than spatter! (К Ромео) Влейте этот яд, сэр, в глотку вашей достопочтненнейшей супруги! До последней капли! Жаль оставлять хоть каплю!
Ромео (совершенно испуганный): Но... ведь она - мать моей дочери...
Шекспир: Крепитесь! Кто отец - вот вопрос!
Ромео: Слушайте, Вилли, вы выглядите просто чудовищем.
Шекспир (ядовито): Нет, не я чудовище, а кровожадная публика, охочая до убийств и кровопролития. Она пожирает глазами каждое убийство, как горячие пирожки, свежесть которых охраняет королевская стража!
(Ромео убегает в страхе. Сцена темнеет. Свет концентрируется на Шекспире, что обращается к публике):
37 пьес вышли из под моего пера и трупов в них более 600. Однако не думайте, что я сожалею хоть об одном из погибших. Я убил их одним росчерком пера на потеху толпы, которая не понимает и не желает ничего, кроме драк, скандалов и убийств, и все это в виде пантомимы. Сказать по правде, немало драгоценного времени прошло, прежде чем я понял, что сцену надо превращать в кладбище и я начал убивать своих героев одного за другим. Именно это принесло мне славу великого драматурга. Так знайте же, синьор Монтекки, и все его коллеги- актреы, что ваш удел - умереть на сцене неестественной смертью , в жутких судорогах. Ибо нет ничего, производящего на публику большее впечатление, чем зрелище убийства и долгого умирания героя на сцене, актеров их ничего не ограничивает в показе процесса умирания. Они, умирая, издают страшные звуки, молотят руками воздух в предсмертных судорогах, и все это лишь для того, чтобы удовлетворить низменниые инстинкты нескольких почтенных зрителей. Попытайтесь в меру ваших сил выглядеть психованными или бесчеловечными - публика это любит- пьяницами, инвалидами, жестокими секс-маньяками, ибо лишь эти качества действующих лиц привлекали и будут привлекать публику , а не халтурный показ страстей. Людям хотят видеть самую отвратительную карикатуру на самих себя. Кроме того, попытайтесь привить себе свинский характер речи, наполнить сцену мерзкими словами, взятыми с рыночной помойки. Вот что любит публика. И вам будут обеспечены комплименты уважаемых и почетных идиотов, пишущих бессодержательную критику, и бурные апплодисменты публики. Ибо неизвестно, кто более презираем - тот, кто жалуется на свою судьбу на подмостках или тот, кто это делает в зале. Сегодня представление о людях перевернулось с ног на голову и в зале и на сцене - красота стала уродством, а уродство - красотой. Может, я вынужден продолжать работать в устаревшем стиле, ибо у меня нет способностей быстро приспосабливаться сообразно меняющимся обстоятельствам. Я, в меру своих скромных сил, постараюсь вам показать, как мне удалось завоевать в конце концов сердца публики, посеять в ней страх и напряжение при помощи моих хитроумных построений и словесных конструкций. Я все сделаю сам.
