— Точно, — сказал Юрка.
— Мы пожиратели километров, — уточнил Димка.
— Вот дают! — восхитился Шурик Морозов. — Пожиратели! Ну и везет нам, ребята, в этот раз на суше! Сначала тот лейтенант, что сел в Иркутске, сказал, что он фаталист. Фаталист, понимаете? А теперь вот пожиратели километров. Все оригинальные личности попадаются. Разрешите поинтересоваться: у вас, наверное, все не так, как у людей, а? Алик, ты как теоретик…
— У нас нет теорий, — отрезал Алик.
— А взгляды? На любовь, например, у вас какой взгляд?
— Любви нет, — отрезал Алик. — Старомодная выдумка. Есть только удовлетворение половой потребности.
— Правильно! — крикнул Димка. — Любви нет и не было никогда.
— Точно, — сказал Юрка, — нету ее.
— Маменькины сынки вы, вот вы кто, — сердито сказал Игорь. Он воспринимал все это крайне серьезно. — Я думал, вы ребята как ребята, а вы маменькины сынки. Не люблю таких. Блажь в голову пришла, и помчались, сами не знают куда. А деньги кончатся — побежите на телеграф. Милые родители, денег не дадите ли?
— Ошибаетесь, — сказал Алик, — мы сами себя прокормим. Мы труда не боимся.
— А знаете вы, что такое труд?
Димка понял: шутки в сторону. Ишь ты, уставился на Альку этот тип! Желваки на скулах катаются. Может, поучать собирается, влиять? Знаем мы таких! Идите вы все подальше!
— Представь себе, знаем! — крикнул он. — В школе проходили. Учили нас труду. Труд — это такой урок, на котором хочется все ломать.
— Э, — сказал Шурик, — так шутить нельзя.
— Нельзя, — твердо сказал Эндель.
Игорь посмотрел на Димку.
— Интересно, — медленно проговорил он, — едешь в поезде и не знаешь, кто напротив сидит.
— А сидит-то пережиток капиталистического сознания, — усмехнулся Димка.
— Хватит трепаться! — гаркнул Игорь. — Трепачи вы, голые трепачи! Поехали бы в Сибирь, посмотрели бы, что там молодежь делает!
— В Сибирь все едут, — сказал Юрка.
— Все едут на Восток, а мы вот на Запад, — засмеялся Димка.
— Сопляки!
— Но-но! — Юрка рассердился. — Полегче, ты, трибун!
— Говорю, что думаю, — буркнул Игорь и закурил.
— Держи при себе то, что думаешь.
— Не собираюсь.
— Схлопочешь!
— Что-о?
Игорь и Юрка уставились друг на друга. Через несколько секунд Игорь усмехнулся и откинулся.
— Свежий ты человек, Юра. Целина. Удивительное дело. Тебя бы к нам на судно. Вы вообще-то комсомольцы или нет?
— А ты, наверное, секретарь? Освобожденным секретарем работаешь? — спросил Димка.
— Не твоего ума дело. Тебя-то к судну и подпускать нельзя.
— А иди ты… в судно!
— Товарищи! — воскликнула Галя и хлопнула ладонью по столу. — Из-за чего вы ссоритесь, я не понимаю! Какие странные! Давайте лучше сыграем во французского дурака.
— Блестящая идея, — вяло откликнулся Шурик.
Игорь встал и ушел.
— Психованный он у вас какой-то, — сказал Юрка Шурику.
Шурик был растерян. Эти ребята ему почему-то нравились. Игорь зря орал. Не хватает у человека юмора, что поделаешь! Пожиратели! Вот потеха! На судне мы таких обламывали в два счета. И эти где-нибудь обломаются. И все-таки Игорь — молодчина.
Эндель Хейс, не краснея, посмотрел на ребят и встал.
— Игорь Баулин не психованный. Принципиальный. Принципы! — вы знаете, что это такое? Извините, пошел закуривать.
— От сна еще никто не умер, — пробормотал Шурик и взлетел на полку.
— Вот теперь и сыграем, — сказал Димка и стал раздавать карты.
Ночью поезд идет вдоль болот. Сделай себе щелку между шторами и смотри на залитые лунным светом кочки и лужицы. Ты лежишь в длинном пенале, набитом людьми, как перышками. Пахнет одеколоном и сыром «Рокфор». Рядом с тобой, за стенкой толщиной в сантиметр, лежит человек с железными челюстями и железными принципами. Все им ясно, железным. Плюс и минус. Анод и катод. Но все-таки это здорово — лежать в теплом пенале, а не блуждать где-то там, в мертвом болоте.
На перроне Таллинского вокзала Игорь крикнул весело (на его шее висела молодая женщина):
— Гуд бай, пожиратели!
— Пока, перегонщики! — проорал в ответ Димка и отсалютовал выхваченной из рюкзака поварешкой.
Ну вот он, морской пляж.
— Пляжи мне всегда напоминают битву у стен Трои, — сказал Алик.
— Мне тоже, — сразу же откликнулся Димка. — Помню, как сейчас: идем у стен Трои втроем: Гектор, Алик и я, а навстречу нам…
— Пенелопа! — воскликнула Галя и сделала цирковой реверанс.
— Ты хочешь сказать, Елена, — поправил Алик, — тогда я Парис.
— Я ухожу из Трои. Я Менелай, — заявил Димка.
— А я? А я кто буду? — заорал Юрка. — Меня-то забыли!
— Кем ты хочешь быть? Говори сам.
— Черт возьми! — Юрка зачесал в затылке. — Не помню ни одного. Мы же это в третьем классе проходили.
— Тогда ты будешь рабом и будешь сторожить колесницу, — сказал Димка.
— Я Ахилл! — заорал Юрка, потрясая ружьем для подводной охоты.
Димка моментально бросился на песок и схватил его за пятку.
Огромный пляж простирался на несколько километров к северо-западу, и все эти километры были забиты голыми людьми. Это был воскресный и невероятно жаркий для Прибалтики день. Мелкие волны размеренной чередой шли к пляжу, лениво сворачиваясь в вафли. На горизонте медленно перемещались, то сбиваясь в кучу, то вытягиваясь в красивую эскадру, белые треугольники яхт. И над всем этим на юго-западе висел голубой и зубчатый, как старая поломанная пила, силуэт Таллина, грозные камни Таллина.
Вчера ребята уже успели разбить палатку в лесу, в ста метрах от последнего дома пригородного курортного поселка Пирита. Галке, как она ни сопротивлялась, жить в палатке не позволили. Алик и Димка зашли в соседний дом и увидели хозяина, пожилого мужчину. Он сидел на корточках и фотографировал огромного доброго пса, лежащего на крыльце. По двору бегали еще две собачки, три кошки, павлин и жеребенок. Ребята представились хозяину и сказали, что они студенты-ихтиологи из Москвы и приехали сюда для изучения нравов рыб Финского залива. Хозяина звали Янсонс. Он сказал, что он анималист, что он охотно сдаст для девушки комнату на мансарде, жена будет только рада, денег не надо, — а ребятам он с удовольствием окажет помощь в благородном деле изучения нравов рыб Финского залива. Так что с устройством быта все произошло легко, как в сказке.
— Чудаки не дадут нам погибнуть, — сказал Димка, ликуя.
Ребята спустились с холма и направились в дальний конец пляжа, где еще виднелись островки свободной суши. Впереди шел Димка. На плече он нес рюкзак и ласты. Затем следовал Юрка с подводным ружьем. Алик независимо шествовал с пишущей машинкой. Замыкала отряд Галка. У нее на плече висела сумка с надписью «А».
— Приказываю установить наблюдение за заливом, — распорядился Димка, — при появлении судна Янсонса выкинуть международный сигнал: «К нам, к нам, дядя».
— Что делать женщинам, капитан? — приложив два пальца к виску, спросила Брижит Бардо.
— Раздеваться. Лечь в стороне, загорать и как можно реже давать о себе знать.
Они постелили полотенца, закопали в песок лимонад и улеглись в ряд, подставив спины солнцу.
— Сэр, я предлагаю провести общую политическую дискуссию, — сказал Алик, — пусть каждый внесет свои предложения на повестку дня.
— Проблема пищи, — сказал Димка.
— То есть финансовая проблема, — уточнил Юрка.
— А мне можно, капитан? — робко пискнула Галя. — Проблема равноправия женщин, капитан.
— Молчать!
Дебатировалась финансовая проблема. В наличии имелось 1500 рублей. Сумма сама по себе громадная, но на нее надо было прожить месяц вчетвером. Кроме того, имелось десять лотерейных билетов. Короче говоря, надо было дотянуть до тиража.
— Наши мысли не что иное, как электромагнитные колебания, — сказал Алик. — Если в день тиража мы напряжем свою волю, учетверенная мощность наших импульсов… Вам ясно? Телепатия и так далее. Выигрыш обеспечен.
— «Волгу» продадим, купим «Москвича» и на нем покатим в Ленинград, — рассудил Димка.
— Дети, — сказала Галка, а Юрка захохотал.
— Вот с такими настроениями ни черта не выиграешь, — разозлился Алик.
— В общем, жрать пока надо поменьше, — подытожил Юрка. — До тиража. Потом уж поедим.
— Ты же обещал нас всех кормить рыбой, — заметила Галя.
— Рыбы-то, пожалуйста, ешь сколько угодно.
— Да где она?
— Финского залива тебе хватит на ужин?
— Я не понимаю, что это вы так разволновались из-за этих дурацких денег? — сказал Димка.
— Правда, чего мы волнуемся? — улыбнулась Галя. — Ведь наш капитан обыграет всех на бильярде, а Алик наводнит местные газеты своими стихами, балладами, новеллами, баснями, шарадами.
— Ты вроде струсила, детка? Побежишь на телеграф, как говорил этот дубина Игорь!
Галя села, подняла голову, и лицо у нее стало таким, что ребята уткнулись в песок.
