Александр Грибоедов - Горе от ума (сборник)

А кто, любезный друг, велит тебе быть праздным?
В полк, эскадрон дадут. Ты обер или штаб?

Платон Михайлыч мой здоровьем очень слаб.

Здоровьем слаб! Давно ли?

Всё рюматизм и головные боли.

Движенья более. В деревню, в теплый край.
Будь чаще на коне. Деревня летом – рай.

Платон Михайлыч город любит,
Москву; за что в глуши он дни свои погубит!

Москву и город… Ты чудак!
А помнишь прежнее?

Да, брат, теперь не так…

Ах! мой дружочек!
Здесь так свежо, что мочи нет,
Ты распахнулся весь и расстегнул жилет.

Теперь, брат, я не тот…

Послушайся разочек,
Мой милый, застегнись скорей.

Сейчас.

Да отойди подальше от дверей,
Сквозной там ветер дует сзади!

Теперь, брат, я не тот…

Мой ангел, бога ради
От двери дальше отойди.

Ах! матушка!

Ну, бог тебя суди;
Уж, точно, стал не тот в короткое ты время;
Не в прошлом ли году, в конце,
В полку тебя я знал? лишь утро: ногу в стремя
И носишься на борзом жеребце;
Осенний ветер дуй, хоть спереди, хоть с тыла.

Эх! братец! славное тогда житье-то было.

Князь Петр Ильич, княгиня! боже мой!
Княжна Зизи! Мими!

Какой фасон прекрасный!

Какие складочки!

Обшито бахромой.

Нет, если б видели мой тюрлюрлю атласный!

Какой эшарп cousin мне подарил!

Ах! да, барежевый!

Ах! прелесть!

Ах! как мил!

Сс! – Кто это в углу, взошли мы, поклонился?

Приезжий, Чацкий.

От-став-ной?

Да, путешествовал, недавно воротился.

И хо-ло-стой?

Да, не женат.

Князь, князь, сюда. – Живее.

О-хм!

К нам на ́вечер, в четверг, проси скорее
Натальи Дмитревны знакомого: вон он!

И-хм!

Вот то-то детки:
Им бал, а батюшка таскайся на поклон;
Танцовщики ужасно стали редки!..
Он камер-юнкер?

Нет.

Бо-гат?

О, нет!

Князь, князь! Назад!

Ах! grand’maman! Ну, кто так рано приезжает,
Мы первые!

Вот нас честит!
Вот первая, и нас за никого считает!
Зла, в девках целый век, уж бог ее простит.

Мсьё Чацкий! вы в Москве! как были, всё такие?

На что меняться мне?

Вернулись холостые?

На ком жениться мне?

В чужих краях на ком?
О! наших тьма без дальних справок
Там женятся и нас дарят родством
С искусницами модных лавок.

Несчастные! должны ль упреки несть
От подражательниц модисткам?
За то, что смели предпочесть
Оригиналы спискам?

Eh! bon soir! vous voila! Jamais trop diligente,
Vous nous donnez toujours le plaisir de l’attente.[1]

На завтрашний спектакль имеете билет?

Нет.

Позвольте вам вручить, напрасно бы кто взялся
Другой вам услужить, зато
Куда я ни кидался!
В контору – всё взято,
К директору, – он мне приятель, —
С зарей в шестом часу, и кстати ль!
Уж с вечера никто достать не мог;
К тому, к сему, всех сбил я с ног,
И этот наконец похитил уже силой
У одного, старик он хилый,
Мне друг, известный домосед;
Пусть дома просидит в покое.

Благодарю вас за билет,
А за старанье вдвое.

Платон Михайлыч…

Прочь!
Поди ты к женщинам, лги им и их морочь;
Я правду об тебе порасскажу такую,
Что хуже всякой лжи. Вот, брат,

рекомендую!
Как эдаких людей учтивее зовут?
Нежнее? – человек он светский,
Отъявленный мошенник, плут:
Антон Антоныч Загорецкий.
При нем остерегись: переносить горазд,
И в карты не садись: продаст.

Оригинал! брюзглив, а без малейшей злобы.

И оскорбляться вам смешно бы,
Окроме честности есть множество отрад:
Ругают здесь, а там благодарят.

Ох, нет, братец! у нас ругают
Везде, а всюду принимают.
Загорецкий мешается в толпу.

Легко ли в шестьдесят пять лет
Тащиться мне к тебе, племянница?.. – Мученье!
Час битый ехала с Покровки, силы нет;
Ночь – светопреставленье!
От скуки я взяла с собой
Арапку-девку да собачку; —
Вели их накормить, ужо, дружочек мой,
От ужина сошли подачку.
Княгиня, здравствуйте!

Ну, Софьюшка, мой друг,
Какая у меня арапка для услуг:
Курчавая! горбом лопатки!
Сердитая! все ко́шачьи ухватки!
Да как черна! да как страшна!
Ведь создал же господь такое племя!
Чорт сущий; в девичей она;
Позвать ли?

Нет-с, в другое время.

Представь: их как зверей выводят напоказ…
Я слышала, там… город есть турецкий…
А знаешь ли, кто мне припас? —
Антон Антоныч Загорецкий.
Загорецкий выставляется вперед.

Лгунишка он, картежник, вор.
Загорецкий исчезает.

Я от него было и двери на запор;
Да мастер услужить: мне и сестре Прасковье
Двоих ара́пченков на ярмарке достал;
Купил, он говорит, чай, в карты сплутовал;
А мне подарочек, дай бог ему здоровье!

Не поздоровится от эдаких похвал,
И Загорецкий сам не выдержал, пропал.

Кто этот весельчак? Из звания какого?

Вон этот? Чацкий.

Ну? а что нашел смешного?
Чему он рад? Какой тут смех?
Над старостью смеяться грех.
Я помню, ты дитёй с ним часто танцовала,
Я за уши его дирала, только мало.