- Враги боятся нашей дружбы и нашей силы.
Теперь я хорошо знаю, кто такие наши враги. Это фашисты и буржуи. Они напали на нашу страну, и папа пошел на фронт, чтобы победить их, чтобы они больше никогда не воевали с нами.
Сегодня очень хороший день. Мы все вышли на улицу. Пусть радуются друзья и боятся враги!
Впереди идет нага вожатый - Марат, за ним мы с Фаритом, за нами младшие. Таскира шагает в сторонке от нас. Чем ближе подходим мы к Нижней улице, тем больше становится наш отряд. Все дети идут к паи. Вот как это весело - идти на праздник!
Возле клуба много народу. Взрослые стоят кучками, разговаривают между собой, поздравляют друг друга с праздником. Девушки и ребята собрались в круг. Не видно, что делается в середине круга, может быть, там уже пляшут. Одна девушка громко поет; такие ребята, как я, бегают и играют.
- Пришли наконец, старички? С опозданием приходите, - говорит нам один дядя и сам смеется. Имя этого дяди - Рашит. Как смешно называет он маленьких - старички!
- Дети пришли, значит, можно тронуться в путь, Рашит, - говорит учительница, тетя Сания.
Эту учительницу я знаю. Она очень красивая и живет на нашей улице.
Люди начинают строиться в ряды. Нас, маленьких детей, ставят впереди. Мы с Оксаной крепко держимся за руки. С другой стороны около меня - один мальчик с дальней улицы. Я знаю его, только имени не помню. Фарит с Фагимой - позади нас, Марат где-то в другом ряду, его не видно. Оборачиваюсь, ищу глазами маму, но никак не могу найти. Оксана тянет меня за руку.
- Ямиль, вот мама! - говорит она.
Мама вдруг появляется впереди нас. Самая веселая, самая красивая паша мама!
- Идите вместе, взявшись за руки, ладно? - говорит нам мама и уходит в ту сторону, где строятся взрослые.
Мы с Оксаной машем ей вслед.
Старшая девочка-пионерка раздала всем детям маленькие красные флажки. Только для меня не хватило флажка. Наверно, она не заметила, что я тут. Как это можно не заметить человека! Не такой уж я маленький...
- Тетя пионерка, тетя пионерка, вот этому мальчику флажка не досталось! - кричит Оксана.
Мне вовсе не нравится, что Оксана говорит "этот мальчик". Разве нельзя назвать просто Ямилем?
Мне становится грустно. Я вдруг вспоминаю о башмаке, Рушане, злой собаке с длинным красным языком. Наверное, я какой-то несчастливый...
- Ямиль, - утешает меня Оксана, - мы будем с тобой по очереди нести мой флажок. Ладно, Ямиль?
Впереди пас встали две девушки; опи держат в руках два древка, на которых туго натянут кумач с золотыми буквами. Когда уже все собрались тронуться в путь, ко мне подбежала та самая девочка-пионерка. Она держала настоящий, большой флаг. Может, не очень большой, но не флажок, а флаг.
- Смотри-ка, смотри, как он развевается! - говорит пионерка. - Я тебе даю самый красивый флаг!
Я крепко держу флаг и смотрю вверх. Красный шелк колышется над моей головой. Он, как сказочная красная птица, хочет улететь вверх и, подняв меня с земли, унести с собой.
Если б он поднял меня и понес, я первым долгом полетел бы к пане и прикрепил этот флаг к седлу папиного коня. И мы вместе помчались бы на врага и победили его. Фашист сейчас же убежал бы, испугавшись красного флага! А если бы еще весь наш народ встал перед ним с красными флагами, у врага от испуга разорвалось бы сердце. Как бы радовались тогда все наши друзья!
Оксана тянет меня за рукав. Девушки, которые стояли перед нами, ушли уже далеко вперед, и весь народ двинулся за ними. Я чуть не остался один. Хорошо, что у меня есть сестра! Я заспешил, и мой флаг сразу рванулся вперед.
Мы идем по улице. Дома, и деревья с золеными почками, и дети, которые шагают рядом, вдруг кажутся мне меньше, чем были. Может, это я вырос, стал большим?
Мне кажется, что я и не шагаю вовсе, а флаг, который держу в руках, - мой красный флаг - несет меня по воздуху.
Кто-то в задних рядах запевает песню. Я и раньше слышал эту песню, но сейчас она доносится до меня как будто издалека. Я хочу петь вместе со всеми, но почему-то мой голос теряется, я не слышу себя. Краешком глаза смотрю на Оксану. У нее тоже шевелятся губы, а голоса не слышно. Кто же поет ту песню, которая несется над головами людей?
Я закидываю голову. Мой флаг колышется в такт песне.
Оксана тихонько дотрагивается до моей руки:
- Пой, Ямиль! Как хорошо!
- Да, Оксана, очень хорошо!
Сестра придвигается ближе ко мне, и мы поем вместе со всеми.
Мы идем мимо нашего дома. У ворот я вижу бабушку. Она стоит, спрятав руки под фартуком, и, улыбаясь, смотрит на идущих мимо людей. Ага! Она ищет меня и Оксану. Мы поднимаемся па цыпочки:
- Бабушка!..
Узнала, увидела! Часто-часто закивала головой, а лицо светлое, даже морщинок не видно. Глядя на бабушку, я вдруг вспоминаю о башмаках и смотрю вниз. Мои ноги я ноги Оксаны, обутые в повые башмаки, ступают крепко по земле.
Теперь песня уже не доносится ко мне издалека, она гремит по всей улице, и мне кажется, что она выходит только из моей груди - так громко я пою. Дома и деревья уже не кажутся мне малепькими, я иду вместе со всеми, я, счастливый мальчик Ямиль! Рядом со мной идет малыш с Нижней улицы. На его маленьком носу блестят капельки пота, а пухлые щеки чуть-чуть вздрагивают па каждом шагу. Интересно, почему они вздрагивают?
Быстро поворачиваю голову, смотрю па сестру. Она шагает, глядя прямо перед собой. Ее голубые глаза прищурены, а маленький флажок, который она держит в руке, касается русых волос. Почему-то Оксана не смотрит на меня. И вдруг кто-то словно шепчет мне на ухо: "Тебе, Ямиль, очень приятно нести настоящий флаг. Гораздо приятнее, чем маленький флажок. Думаешь, другим не хочется подержать настоящий флаг?
Нет, эти слова никто не шепчет мне, просто я сам так думаю. Мне хотелось бы, чтоб и Оксане, и Фариту, и Фа-гиме - всем было оченьочень хорошо. Может быть, отдать флаг Оксане, а она потом передаст Фариту. Так и пойдет - от одного к другому. Как будет хорошо!
Я хочу отдать флаг сестре и вдруг вспоминаю: "Как это было в той книге, которую читала нам мама? Один солдат никому не отдал знамени и не бросил его даже тогда, когда был тяжело ранен в бою. "Знамя священная вещь", - сказала мама".
Священная - значит, очень хорошая. А знамя и флаг- это одно и то же. И в моей руке сейчас знамя... Я еще крепче сжимаю древко. Когда песня затихает - слышу, как шелестит мой флаг. Нет, разве я могу отдать его кому-нибудь, кроме той пионерки! Флаг должен быть у того человека, которому его дали.
Первые ряды свернули из переулка дедушки Тимербу-лата на Нолевую сторону. Около высокой трибуны, сложенной из камней, народ остановился. Ко мне подошла та самая пиоперка и взяла у меня флаг.
- Наверно, у тебя руки устали, малыш, - сказала она.
А мои руки совсем не устали. Разве устает тот, кто несет флаг! Только пальцы немного отекли, но это пустяки.
Взрослые окружили трибуну. Дядя Рашит встал на самый высокий камень. Даже я его увидел. Но откуда-то вдруг появился Марат.
- Аля-ля! Кое-кто шел с настоящим флагом! - улыбаясь, сказал он и положил мне руку на плечо. - Может быть, ты думаешь, Ямиль, что я завидовал тебе? Нет, не завидовал. Но глаза немного разгорелись.
Я ничего не успел ответить, потому что Оксана потянула меня за собой.
- Давай найдем маму, Ямиль, - попросила опа. - Как хорошо это было, когда ты шел с настоящим флагом! И мама, и бабушка, и дедушка Мансур радовались. И я радовалась.
Когда мы, взявшись за руки, пробирались через толпу, кто-то подошел сзади и обнял нас. Это была мама. Опа подняла Оксану и посадила к себе на плечи. Какой-то дядя поднял меня - мне показалось, что я взлетаю вверх, - и вот я тоже очутился на плечах. Теперь нам с Оксаной стало хорошо видно далеко вокруг. Дядя Рашит, стоя на камне, что-то говорит, размахивая фуражкой. Звездочка на фуражке блестит, как зеркальце на солнце.
- Да здравствует наша великая Родина! - заканчивает свою речь дядя Рашит.
- Ура, ура! - кричат люди и хлопают в ладоши. Мы с Оксаной тоже хлопаем так, что ладони сразу
краснеют. Потом пас опускают на землю.
- Устали, наверно, детки? Идите домой, - говорит мама. - А ты, дочка, отдай свой флажок мне, я сама передам его девочке-пионерке.
Мы бежим домой. У нашего переулка мы оборачиваемся и видим, что весь народ тоже начинает расходиться.
Чем только не угостила нас в этот день бабушка! Она очень любит этот праздник и нас любит, вот и наготовила всяких вкусных вещей. Что было у нас на столе я уже не помню теперь, да и рассказывать отом, что "я ел то, другое", не годится, как говорит бабушка. Это она говорила не мне, а какой-то тетеньке. Но если я стану рассказывать, что ел, то скажет и мне.
В этот день после обеда я повел сестру к нашей березке в саду, выкопал все свои сокровища и сказал:
- Бери, Оксана, это все твое.
Сколько там было замечательных вещей! Мы наполпили три кармана одпими только игрушками и красивыми камешками. Там еще было много разных железок, но они не понравились Оксане, и мы их не взяли. Ну что же, пусть полежат, я потом что-нибудь смастерю из пих.
