аккорд сыгран – нависла тишина.
Глава 9
Первым ее нарушил чей-то свист. Он был таким неожиданным и высокочастотным, что вся улица: автобусы, люди, дома – разом вздрогнули, как от электрического удара и снова начали двигаться, кричать и кашлять как раньше, как будто только что их разгипнотезировал фокусник, а все, что с ними только что произошло – одна навязанная им галлюцинация. Но фокусника не было, а был маэстро, который все еще сидя за пианино, вытирал рукой крупные капли пота. Теона сидела рядом и не знала куда деть глаза, чтобы маэстро не прочитал по ним все то, что она сейчас ощущала. Но глаза сами собой останавливались на маэстро, примагнитивались к его толстой фигуре, и сейчас Теона больше всего боялась, что маэстро почувствует этот взгляд и посмотрит на нее, и тогда придется говорить. А что говорить?
Между тем улица начала реветь.
– Это он! Я видел его!
– …Нет, тот в тюрьме!
– Это его жена!
– Хулиган!
– Это который собаку отравил?
– … а еще играет!…
– Я в газете читала…
Случилось то, чего так боялась Теона: маэстро поднял на нее глаза…
– Разбойник!
– А-а-а-а-а!! Пустите!
…И говорить Теоне совсем ничего не хотелось, наоборот, она была бы счастлива, если бы это немое мгновение продолжалось вечно.
– Уголовщина!
–Замолчите! Гений!
Послышались ругательства и даже пинки, но до сознания маэстро их звук не долетал. Сейчас ему было не до чужого мнения.
Вдруг часы цокнули и разбудили Теону от этого сладкого сна. И вдруг как молнией по голове:
– Как… Почему ты здесь?
– Потому, что он сбежал – прогремел голос сзади.
Маэстро и Теона как по щелчку обернулись. В дверях стояла судья. Та самая судья, которая когда-то выносила приговор маэстро. И опять как тогда: ее взгляд – лезвие, а маэстро просто кусок мягкотелой субстанции. Теона взяла его за руку. Внутри у маэстро все клокотало.
– Здравствуйте, давно не виделись, неправда ли?
Маэстро и Теона молчали. Они поняли все.
– Хотя, вас, маэстро, мне приходилось видеть недавно. – Продолжала судья. – Хорошо играете. Ну, как вам на свободе?
– Зачем вы здесь? – огрызнулась Теона, хотя этот вопрос не требовал разъяснений.
Судья не ответила. Улица все еще гоготала, хотя большинство людей уже разошлось по своим делам.
– Кто-то из ваших слушателей, маэстро, назвал вас гением (снова смешок). Но я все же хочу, что б вы знали – обратилась судья к Теоне, – Ваш «гений», – не больше чем обыкновенный базарный вор. Он отравил собаку, вам это известно, и за это был посажен в тюрьму. Потом он сбежал оттуда. Точнее ему кое-кто помог, не знаете кто?
Судья еще пристальней всмотрелась в Теону. Тут же Теона почувствовала благодарный взгляд маэстро, но осталась все так же непроницаема.
Cудья покосилась на дверь, и Теона поняла, что все эти речи нужны были только для того, чтобы оттянуть время. На столе лежала тонко порезанная колбаса, которую никто не успел спрятать.
– Чем это у вас так пахнет? М, колбасой…
Судья ехидно улыбнулась и щелкнула пальцем. И этот жест, и эта улыбка высокомерно сказали Теоне: «Понятно, понятно все с вами. Ну ничего, это ненадолго. Скоро вас вылечат…»
Теона нервно посмотрела на часы. В этот момент маэстро подумал, что такой выдержкой, наверное, обладали только древние царицы.
Наконец, тот, кого ждала судья, появился.
Выпуская тонкой струйкой дым из своей пухлой сигары, в комнату вошел инспектор Усонов. В руках у него были гвоздики.
Равномерно топая, инспектор подошел к маэстро, стараясь не смотреть на Теону, которая прожигала его взглядом осуждения и ненависти:
– Вашу шпагу!
Маэстро засуетился и начал шарить по карманам:
– Секундочку…Теона, дорогая, ты не знаешь где наш…
Теона молча подошла к столу и взяла нож.
– Пожалуйста. – Она ехидно вручила нож инспектору, пытаясь поймать его суетливый взгляд.
«Предатель» – подумала Теона.
Судья все еще стояла в дверях с видом удовлетворенного хозяина, который наконец провожает засидевшихся гостей. Как будто она была хозяином дома, а Теона и маэстро – так, прислуга.
Подошли несколько тюремщиков и надели наручники на маэстро.
Теона что-то ему сказала, он промурлыкал в ответ. Судья задела хрустальную вазу. Маэстро увели.
За ним устремился Усонов, но Теона негромко окликнула его и, заметив его замешательство, грозовой тучей двинулась навстречу.
– Как это понимать, инспектор? Я передавала через вас еду и письма в камеру маэстро, а он все это время был на свободе?!
– Простите, – замялся Усонов, – За то, что я буду сопровождать его во время побега, судья пообещала большие деньги. Гораздо больше, чем предлагали мне вы.
– Судья? – Теона не верила своим ушам, – И устроила побег тоже она?
Инспектор приложил палец к губам и, оглядевшись по сторонам, кивнул.
Теона до боли сжала кулак.
– Но тогда почему вы раньше не сказали мне?..
Глаза стали влажные, как от росы, и эта влага вдруг потушила молнии, которыми Теона собиралась метать в инспектора. Роса осела круглыми капельками на ее щеки, как раньше оседала на книгу, которую Теона забывала на ночь в саду. Еще когда была маленькая. Тогда пальчики были короче и пухлявей и ими было легче перелистывать страницы. Страницы Теона закладывала крупными ромашками, которые срывала там же, в саду. Ромашки были крупнолистными и всегда с четным количеством лепестков, какие растут у Теоны под окном. Тогда она еще не гадала по ромашкам – не на кого было гадать. А сейчас…
Глава 10
Мухи рыскали по полу, рылись в остатках ужина и назойливо обращали на себя внимание маэстро, который лежал навзничь, упираясь взглядом в потолок камеры. Сильно болела голова. Маэстро лениво взглянул в окно. Не то дождь, не то снег. Дрянь какая-то.
Все время пока он спал, его одолевали кошмары. Был побег, снилась Теона, с такой ясностью, словно это было наяву. Снилась девочка с воздушным шариком. Снились ромашки, письмо от Теоны и ее конверт…
Дверь скрипнула. Грезы встрепенулись и разлетелись по разным углам камеры. Вошла судья.
– А, это вы, – зевнул маэстро и мысленно рассердился на то, что его опять побеспокоили только для того, чтобы убрать тарелку. Теперь это почему-то всегда делала судья, а не инспектор.
Скомкав салфетки и прогремев приборами, судья наконец протерла стол и готовилась выйти.
– Кстати, вас хочет видеть ваша жена.
– Теона? – проговорил маэстро, не отрывая глаз от лампочки, которая была матово-желтой, как воздушный шарик. (Маэстро даже пришла мысль, что шарики и лампочки в тюрьме красят одной краской).
– Когда она меня ждет? – спросил маэстро. Он был совершенно спокоен.
– Сегодня, в полдень – оттараторила судья и приготовилась выйти.
– Хорошо, я буду.
Дверь противно заскрипела, и вдруг через ее ржавый порог перелетела веселая мелодия и запорхала по комнате своими стройными гибкими аккордами: вверх-вниз-вверх-в сторону, вверх-вниз-вверх-в сторону…
Это играли в малом музыкальном зале – он как раз находился недалеко от камеры маэстро, и каждую среду, в полдень, маэстро вслушивался в игру дешевых пианистов, мысленно исправляя их промахи.
– Смотри-ка, – раздраженно начала судья, – опять вашу прелюдию
