за плечо и пытается оторвать от борта, другой офицер вдруг остервеняется, подскакивает и, чересчур эффектно размахнувшись, закатывает человечку пощечину, «господин лейтенант! господин лейтенант!» – кричит человечек, казак брезгливо опускает ногу в воду и отбрасывает лопнувшую пьявку, с кормовой скамьи лодки нехотя поднимается французский лейтенант – «господин лейтенант! я имею разрешение от генерала штиллинга» – «qui» – кивает француз и брезгливо протягивает человечку перчатку, зажатую в руке, – жест символической помощи, человечек делает движение схватить целиком протянутую руку, резкий рывок, треск, накладное плечо и четверть рукава остаются дроздовцу, человечек падает на дно лодки, слышно, как голова его стукнула по доскам, казак тотчас тяжело отводит лодку от берега, влезает в нее, крякнув и переваливаясь через борт садится на весла, пароход гудит, офицер-дроздовец еще некоторое время держит в руке ватное плечо и кусок рукава, как бы рассматривая, его товарищ поворачивается спиной к морю, не оглядываясь, уходит, скрипит песок мраморного моря под сапогами, на краю широкого пляжа виден длинный зеленый барак, поодаль – высокая мачта без флага, хрустят под сапогами песок и обломки раковин, второй дроздовец бросает на вылизанную кромку плечо и обрывок рукава, сразу же туда подбегает волна, хватает, начинает трепать, тащить, пароход гудит, слышны звуки полкового рожка, на корабле ударяет рында, лодка сливается с серым бортом корабля, пляж пуст окончательно, только у воды остаются забытые казаком сапоги, две корабельные трубы стоят носками врозь, отбрасывая две совершенно разные тени, та, которая короче, – лиловее, та, что длиннее, – более синяя, поднимают якорь, и звенит якорная цепь, и не знаешь, кому сочувствовать, совсем непонятно; дед засыпает, выпустив сетку из рук, вываливается бутылка и катится гремя по проходу, никто не пытается поймать ее, и она катится обратно к кабине водителя, уже не тепло, а жарко по-настоящему, душно, невыносимо душно, верхние стекла в автобусе не сдвигаются, кондиционер не работает, герой впервые чувствует, что устал от дороги, героиня слишком уж заинтересованно принимается рассказывать что-то из истории нового афона, куда они едут: монастырь, царь, оружие, пещеры, они будут жить у небольшого водопада, курортное продолжение длиннейшего северного романа, как бы печорин и вера, только нет знаменитой ночной скачки по кремнистой дороге, нет мужа, от которого нужно скрываться, нет чеченцев и абхазцев с самодельными пулями в кремневых ружьях, нет ничего – даже тишины нет на афоне – из монастыря каждый вечер до полуночи орет на всю округу танцевальный репродуктор, лебеди под вечер вылезают из прудов и стоят неподвижно, убрав голову под крыло, чтоб ничего не слышать, у самого моря идет грязное строительство, висят тучи цемента и валяются бетонные балки, герой пишет пространные письма друзьям с пересказом читаемых книг, с яркими описаниями южной природы, на базар приезжают горные эстонцы, белокурые люди в допотопных черкесках и бешметах, с кинжалами, старуха, продающая билеты в кинотеатре «апсны», выходит из помещения кассы, садится на бетонную скамейку и внимательно изучает этнический и социальный состав очереди перед окошечком, а потом, обращаясь к герою, говорит, что абхазцы и баски – это один народ, разбросанный по углам средиземноморья, вот ее фамилия кодуа встречается в басконии, были еще этруски, но исчезли бесследно, говорят, переселились на кавказ, вытесненные латинянами, в тбилиси вышла книжка об этом, лет двадцать ее не печатали, держали в денежном сейфе издательства сакартвело под замком, она знает точно, у нее сын профессор, и его друг эту книжку написал, тогда хрущев посадил друга якобы за взятки на экзаменах, при сталине он сидел за национализм еще студентом, а ее сына выгнали из университета, но теперь-то, при шеварднадзе, книжка вышла, лежит у нее дома, может показать, читаете ли вы по-грузински? нет? а на вид вполне интеллигентный; героиня сидит рядом на ступеньках, читает только что изданного сашу соколова [56], из-за поворота показывается автобус с туристами, некоторое время едет вдоль горной речонки псырцха, где летом нет воды, одни белые камни, шофер не справляется с управлением, автобус боком задевает огромное дерево грецкого ореха, еще долго на шоссе будут валяться раздавленные зеленые шары, сплющенные ветки, осколки обзорного зеркальца, отражающие безоблачное тропическое небо с редко набегающим желто-зеленым цементным облачком, – если ветер дует от моря, отражается перевернутое лицо героини – не все лицо, не полностью, но узнать можно, героиня одна – герой уехал раньше в ленинград, неотложные дела, начнется война с ираном, потом с турцией, закавказье объявлено прифронтовой зоной, никого оттуда не выпускают, героиня на несколько лет отрезана от героя, оседает в тбилиси, выходит замуж за мужественного деятеля национального движения, того самого профессора истории, о котором мы уже знаем из рассказа старухи, продававшей билеты, выучит грузинский, займется переводами джойса, кафки, набокова и беккета (впоследствии ее грузинский «моллой» [57] станет классическим памятником новогрузинского языка), потом ее вместе с мужем вышлют в норильск, где она, вылитая грузинка, встречает героя, сосланного туда раньше, среди полярной ночи произойдет эта встреча под декоративным органоподобным северным сиянием, на остановке автобуса, что-то слишком медленно возникает человекоподобное лицо машины из снеговой мути, полон народу – не сесть, скученная тишина давит на уши, молчаливая встреча героя и героини, ее муж целыми днями лежит в постели, встает лишь поесть и по нужде, зубы шатаются, вчера достала гранат и полкило грецких орехов у азербайджанцев на рынке, выдающих себя за грузин в кепках, писать ничего не может, да и негде, нет стола – в их комнате только кровать, шкаф старый, приемник старый и всякий старый хлам… что делают? слушают ночи напролет радио: 21–30 «немецкая волна» из кёльна, 23 и час ночи – ВВС, два часа ночи и три – «голос америки», передача для полуночников, с трех до полчетвертого «радио швеции», под утро заканчивают «свободой» – слышно плохо, качество передач низкое – повсюду читают одно и то же – прогремевший роман «побежденные» [58], изданный героем на западе – роман о русском и грузинском освободительном движении, о мировой солидарности интеллектуалов и христиан, роман с бурным полудетективным сюжетом, с погонями и обысками, арестами и побегами из лагеря, роман с философской подоплекой: маленькие люди перед лицом торжествующей машины зла, обескровленные суховатые борцы за свободу с грузом несвободы внутренней, религиозные активисты, мучимые сводом социальной несправедливости, нарождающееся нацистское движение в россии, разрывы между людьми, прежде близкими: одни остаются евреями, другие осознают себя частью общеславянского дела, национальное возрождение на окраинах, армянские террористы, грузинская истинно-марксистская партия, художники, спешно уезжающие в париж целыми кланами, новая генерация художников, ученики учеников, чающие остаться и стать чем-то
