показался король.
Мэрион обмерла от неожиданности, увидев одутловатое лицо премьер-министра. Одет тот был в поношенный костюм в тонкую полоску, а в руках держал свою знаменитую шляпу-котелок. Его проницательные блестящие глаза на миг остановились на Мэрион. Он учтиво кивнул и прошествовал мимо своей неспешной походкой. Мэрион зачарованно проводила его взглядом.
Стоило ему уйти — и атмосфера вокруг стала поистине гнетущей, точно он унес с собой последние крупицы спокойствия. Король, так и оставшийся стоять у порога своего кабинета, на глазах поник и побледнел. В его тонких пальцах дымилась сигарета.
— Заходите в кабинет, Кроуфи. А я перекинусь парой слов с Таунсендом и вернусь.
В кабинете царил запах сигаретного дыма — такой плотный, что Мэрион закашлялась. На стенах висели карты, утыканные булавками. На королевском письменном столе лежал внушительный ворох бумаг, на которых пестрели грифы «секретно» и штампы «Оверлорд».
Мэрион присела за стол и пробежала взглядом самый верхний документ. В нем значилось:
ГЛАВНОЕ КОМАНДОВАНИЕ СОЮЗНЫХ СИЛ
Солдаты, моряки и летчики Союзных сил! Вам предстоит поучаствовать в масштабной кампании, которую мы подготавливали в течение нескольких месяцев. Все взгляды сейчас прикованы к вам…
В кабинет вернулся король.
— Ну что ж, Кроуфи, чем я могу вам помочь?
Она быстро, безо всяких предисловий объяснила королю цель своего визита, предвидя, что в ответ он, недолго думая, скажет свое категоричное «нет». Принцесса будет страшно расстроена, но зато останется дома.
— Лилибет хочет поступить на военную службу, сэр.
Король опустился за стол и шумно выдохнул.
— Вот ведь упрямица, а! — Он поднес сигарету к губам, затянулся и зашелся в приступе резкого, удушливого кашля, который не сразу сумел унять. Затем взял высокий бокал резного стекла, стоявший на столе посреди стаканов с янтарными следами виски, и отхлебнул воды.
— Что ж, Кроуфи, я вас понял, — сказал он, подняв на Мэрион слезящиеся глаза. — Посмотрим, что можно сделать в сложившейся ситуации.
Мэрион уставилась на него, не веря своим ушам.
— Стало быть, вы не против, сэр?
Король коротко кивнул и взял из стопки один из документов со штампом «Оверлорд».
Мэрион вышла, стараясь двигаться бесшумно. Позолоченная ручка двери послушно и тихо повернулась, а добротно промасленные петли ни разу не скрипнули.
Тем временем в коридоре шел оживленный разговор. Собеседники стояли за углом, чуть поодаль, и явно не заметили появления Мэрион.
— Целых двадцать месяцев мы бились денно и нощно, — бубнил приглушенный мужской голос, в котором Мэрион тут же узнала голос Питера Таунсенда. — От нехватки сна я уже начинал сходить с ума. Я так часто сталкивался со смертью лицом к лицу, что жизнь потеряла для меня всякое значение.
Эти признания немало ее удивили. Когда она расспрашивала Таунсенда о войне, тот всегда уходил от ответа. Кому же он приоткрыл душу, да еще с такой охотой?
— Ах, Питер! — воскликнул с придыханием восторженный звонкий голосок, и Мэрион тут же узнала Маргарет. — Какой кошмар!
— Каждый полет был для меня как последний. Я и сам не знал, доведется ли мне вернуться.
— Какое счастье, что вы все-таки уцелели!
Кажется, не одна Лилибет вдруг повзрослела.
Военная форма прибыла незамедлительно. Лилибет осторожно открыла большую картонную коробку и, развернув оберточную бумагу, ахнула от восторга. А вот Мэрион напротив — пришла в ужас.
Маргарет, сидевшая на подоконнике, соскочила на пол и подошла к сестре — проверить, чем это та так любуется.
— Какой мерзкий цвет! — заметила она, потрогав плотный грубый материал, из которого была сшита форма. — Тебе он не пойдет, Лилибет.
Но старшая сестра, по своему обыкновению, пропустила эту провокацию мимо ушей.
— Я ведь не на показ мод собираюсь, — резонно заметила она и, достав из коробки фуражку с блестящим черным козырьком, направилась к небольшому овальному зеркалу, висевшему над туалетным столиком, примерить головной убор.
— Это форма Женского вспомогательного территориального корпуса! — с гордостью сообщила она, и на ее губах заиграла широкая улыбка. — А я теперь — младший офицер Елизавета Виндзор!
Маргарет скрестила руки на груди, недовольно выпятив нижнюю губу и оставив всякие попытки казаться равнодушной.
— Так нечестно! Почему я должна дни напролет просиживать в классной комнате, когда все остальные заняты такими интересными делами?!
Лилибет надела форменную куртку. Нагрудные карманы округлили ее и без того пышную грудь, а ремень, туго затянутый на тоненькой талии, подчеркнул аппетитные изгибы бедер. Мэрион вдруг подумала о том, что далеко не последним преимуществом службы в армии вполне можно назвать долгожданную возможность не носить одинаковых нарядов с младшей сестрой.
— Ну почему тебе папа служить разрешил, а мне нет? Так нечестно! — снова заныла Маргарет.
— Ничего, вот повзрослеешь немного — он и тебе разрешит.
— Да к тому времени война уже кончится!
И пускай Маргарет — единственная из всех — не слишком-то радовалась успехам своей страны на передовой, после битвы при Эль-Аламейне дела союзников наконец-то пошли на лад. Им наконец удалось закрепиться в Италии, Восточной Европе и на Тихом океане. А недавно произошло еще одно знаменательное событие — Лилибет насчитала в небе над замком почти триста «Летающих крепостей» [84].
«Как жаль, что я сбилась на двести восемьдесят четвертом!» — сокрушалась она впоследствии. А Мэрион гадала, связаны ли эти самолеты с «оверлордовскими» документами, которые она видела в кабинете короля.
Старшая принцесса выскочила из комнаты — ей не терпелось показать форму родителям. За ней с радостным лаем кинулись собаки, а следом в коридор выбежала и Маргарет. Мэрион вышла последней, и душу ее переполняло ощущение, что уже очень скоро все изменится. Навсегда.
Денек был солнечным и ясным. Король и королева пили чай на террасе. Прямо под ними пышно цвели садовые розы, радуя глаз нарядной белизной, а обоняние — нежным ароматом. Казалось, кто-то уронил на землю белоснежное покрывало. При взгляде на эту мирную сцену никак нельзя было подумать, что вокруг бушует война, пока Мэрион в форме не ворвалась на террасу. Она бросилась к королю и отдала под козырек.
— Сэр!
Королева так и замерла с серебряным чайничком в руках, глядя на свою дочь, которую уже никак невозможно было и дальше считать ребенком.
— О, дорогая!.. — сдавленным голосом воскликнула королева, точно человек, невольно столкнувшийся со своим давним страхом.
Король тоже пребывал в смятении, но тишину вдруг нарушили новые голоса — громкие, даже оглушительные, с узнаваемыми заокеанскими призвуками. Скорбное выражение на лице короля мигом сменилось изумлением.
— Бог ты мой! Да ведь это Эйзенхауэр!
— А что он тут делает? — спросила Лилибет.
— Как что! Ждет твоих указаний, — поддела ее Маргарет, — младший офицер Елизавета
