королеве. Чтобы почувствовать себя хоть немного увереннее, она надела на эту встречу новое платье из красного шелка, купленное по настойчивой просьбе Джорджа. Наряд был эффектный и модный — с узкой юбкой и широкими плечиками. Джордж настоял и на покупке туфель на шпильках, которые теперь утопали в мягком ковре, так что удерживать равновесие было непросто, а особенно с большой фотографией в тяжелой раме, которую Мэрион прижимала к себе. Идея захватить ее с собой сперва казалась ей удачной, но теперь она всерьез засомневалась.
Мэрион рассчитывала, что королева первым же делом заметит снимок, но этого не случилось. Зато та обратила внимание на пчелу, присевшую на один из розовых бутонов.
— Когда мы были в Оранжевой Республике, случилась презабавнейшая история, — весело поведала она. — Нас вышел встретить один влиятельный человек, а когда он снял шляпу, оттуда выпорхнул целый рой пчел! Видимо, их привлек запах его помады для волос. Вы представляете, какая прелесть?
Мэрион уже приблизилась к самому столу. Опуститься в глубоком реверансе с тяжелой фотографией подмышкой оказалось даже сложнее, чем идти по ковру. Медленно, на непослушных ногах, Мэрион присела. А королева тем временем невозмутимо продолжала:
— На острове Святой Елены мы видели двухсотлетнюю черепаху! Представляете? Она, наверное, знавала самого Наполеона!
Мэрион скользнула пальцами по рамке. Откладывать было нельзя. Она выпрямилась и протянула снимок королеве:
— Мэм, вот она, та личная причина, по которой мне нужно срочно с вами поговорить.
Королева поднялась из-за стола, выставив напоказ свое элегантное светлое платье, расшитое рюшами, и взяла фотографию в руки, задержав внимательный взгляд на простой деревянной рамке. Она долго молчала. Тишина загудела у Мэрион в ушах — хотя, может, то была пчела, залетевшая в кабинет.
— Как его зовут? — наконец спросила королева.
— Майор Джордж Бутлей. Он из Абердина, — с надеждой и гордостью ответила Мэрион.
Как-никак, шотландское происхождение ее избранника и близость Абердина к Балморалу должны были выставить его в глазах королевы в весьма выгодном свете.
Королева вернула ей фотографию и снова спряталась за стену из серебряных рамок и абажуров.
— Означает ли это, что вы намерены нас покинуть? — спокойно спросила она. — Видите ли, Кроуфи, вы выбрали для этого далеко не самое подходящее время. Для Маргарет сейчас такие резкие перемены совсем не желательны.
Позже, когда она уже была в своей комнате, кто-то постучал в дверь. Внутри тут же вспыхнула жгучая и отчаянная надежда, что это королева пришла дать ей добро на увольнение и отпустить с миром. Мэрион вскочила и, как была в мятой шелковой ночной рубашке и чулках, так и бросилась открывать.
На пороге стояла Лилибет в нарядном желтом платье. Она была чудо как хороша и вся так и светилась от радости, точно маленькое солнышко.
— Глядите, Кроуфи! — воскликнула она, шагнув в комнату и протянув Мэрион левую руку. На тоненьком белом пальце поблескивал крупный, квадратный бриллиант, а по бокам от него — два бриллиантика поменьше. — Ну разве же он не чудо! — сказала она и стала увлеченно рассказывать о том, что матушка Филиппа выслала ему свою тиару прямиком из Афин, чтобы из нее извлекли драгоценности для кольца. — А все потому, что у него нет денег! Ни гроша! До чего романтично! Правда ведь?
Мэрион ничего не ответила — в горле встал ком. Но Лилибет решила, что дар речи у гувернантки пропал от радости.
— Мои мечты сбываются! — восторженно провозгласила принцесса. — Мы с Филиппом очень скоро поженимся!
— От стекляшек проще всего избавиться, — надменно заметила графская дочь. — Надо их пнуть хорошенечко — и дело с концом. А вот с серебром посложнее. Но нам с Уолтером повезло — пока мы наслаждались медовым месяцем вдали от дома, у нас украли все подчистую.
Гости залились смехом, а Мэрион с трудом сдержала презрение. Небольшая толпа состояла по большей части из приятелей Филиппа, который, по всей видимости, водил дружбу исключительно с легкомысленными богатеями; во всяком случае, после того, как он завез Лилибет во дворец вечером, о нем поползли именно такие слухи.
Принцесса всегда избегала людей такого сорта, однако теперь с нескрываемым ликованием демонстрировала им коллекцию своих свадебных подарков, на которую с завтрашнего дня, уплатив один шиллинг, мог полюбоваться любой желающий. Выставка обещала собрать огромные очереди длиной в несколько миль. Как-никак, страну охватила настоящая свадебная мания.
Почти всю бальную залу Сент-Джеймсского дворца занимал длинный стол, покрытый белой скатертью. А на нем было разложено порядка двух тысяч шестисот шестидесяти семи подарков, присланных не только из самых дальних уголков империи, но и со всего света! Их было так много, что зала больше напоминала сокровищницу Аладдина. Нарядно мерцали стекло и фарфор, весело сияли серебро и золото, поблескивали кожа, латунь и начищенная до блеска мебель. На картинах и зеркалах плясали солнечные зайчики. Добра здесь запросто хватило бы, чтобы обставить несколько дворцов, а не один-единственный дом молодоженов.
Принцесса вела свою экскурсию в платье пшеничного цвета, с которым в последние дни не расставалась, — видимо, потому что оно очень нравилось Филиппу. Стоило признать — вкус у того был отменным: желтый действительно очень шел Лилибет, подчеркивая ее темные блестящие волосы, пухлые яркие губки и молочно-белую кожу, залитую легким румянцем. Она по-прежнему почти не пользовалась косметикой, и в ее облике еще оставалась прежняя детская невинность.
Чего никак нельзя было сказать о знатных гостьях, которые расхаживали вокруг стола, цокая высокими каблуками и то и дело поправляя дорогие шубки на изящных плечах. Чья-то рука в белой перчатке вопросительно взметнулась в воздух и указала на стопку толстых книг в изысканных кожаных обложках.
— Это подарок от мистера Черчилля! — сообщила Лилибет своим звонким, хрустальным голоском. — С дарственной надписью!
Обладательница руки в белой перчатке прочла название, вытесненное золотыми буквами на одной из книг.
— «Мировой кризис»?! Тоже мне, хорошенькое чтение перед сном! — заметила графская дочь и подошла к россыпи крупных, сверкающих рубинов. — А вот это мне уже нравится!
— Это подарок бирманцев, — поспешила уточнить Лилибет.
— Поглядите на эти бриллианты! — восторженно перебила ее герцогская сестра. — Красота неописуемая!
— Их прислал низам Хайдарабада.
Эта новость была встречена звонким хохотом.
— Кто-кто?
— Что такое «низам»?
— Да какая разница? — бросила девушка в белых перчатках, не сводя глаз с бриллиантов.
Гости снова расхохотались.
Так они и продолжили свой неспешный осмотр, то и дело восторженно ахая и изумленно вскрикивая.
— Бог ты мой, а это еще что такое?
Процессия остановилась у крупного розоватого камня. Лилибет широко улыбнулась и сообщила:
— Это необработанный алмаз. Его прислал мистер Джон Уилсон,
