Он обвивает меня руками, и я зарываюсь лицом в его шею.
- Это не то, что я имела в виду, - объясняю я. - Я не говорю, что он заслуживает меня меньше, чем ты. Я просто чувствую с тобой связь по-другому, и это меня пугает.
Его руки на моем затылке, он перемещает свой рот к моему уху.
- Ты не думаешь, что он заслуживает тебя меньше, чем я, но это именно то, в чем я уверен, Оберн.
Его руки опускаются ниже до тех пор, пока он не сжимает мои бедра и не поднимает меня. Он несет меня через комнату и опускает на кровать. Переползает через меня и кладет мою голову на свое предплечье.
Он нежно целует меня в лоб, потом в кончик носа. Наши глаза встречаются, он смотрит на меня с большей искренностью и честностью, чем я когда-либо у него видела.
- Никто не заслуживает тебя так, как я.
Его руки на кнопке моих джинсов, он расстегивает них. Его губы упираются мне в шею, пока своими словами он продолжает убеждать меня, что это именно то место, где мы должны быть.
- Никто не видит тебя так, как я.
Я закрываю глаза и прислушиваюсь к звуку его голоса. Я жду, пока он снимет мои джинсы, предвкушая прикосновение его руки к моей коже. Его ладони скользят вверх, разводя мои ноги в стороны и затем его рот снова напротив моего.
- Никто не понимает тебя так, как я.
Он прижимается ко мне в то время, как его язык проскальзывает в мой рот.
Я издаю стон.
Комната начинает вращаться, сочетание его слов, его прикосновений, его тела на мне, как огонь для бензина. Он начинает тянуть мою рубашку и лифчик через голову, а я не делаю ничего, чтобы помочь или помешать ему. Я бессильна против его прикосновений.
- Никто не заставляет так биться твое сердце, как я.
Он целует меня, оторвавшись только для того, чтобы снять с себя рубашку. Я каким-то образом обретаю контроль над своими чувствами, когда осознаю, где мои руки и что я тяну его джинсы, пытаясь снять их, чтобы почувствовать его кожу.
Он прижимает ладонь к моему сердцу.
- И никто не заслуживает того, чтобы быть в тебе, если они не смогут сначала добраться сюда.
Его слова скользят по моему рту, как капли дождя. Он нежно целует меня и затем поднимается с постели.
Мои глаза по-прежнему закрыты, я слышу, как его джинсы падают на пол и как разрывается обертка. Чувствую его руки на своих бедрах, как он цепляет пальцами мои трусики и тянет их вниз. И когда он снова на мне, я, наконец, нахожу в себе силы открыть глаза.
- Скажи это, - шепчет он, глядя на меня сверху вниз. - Я хочу услышать, как ты скажешь, что я заслуживаю тебя.
Я скольжу руками вверх по его рукам, по изгибам плеч, вверх по шее, запускаю пальцы в волосы.
Смотрю ему прямо в глаза.
- Ты заслуживаешь меня, Оуэн.
Он опускает лоб на мою голову, берет мою ногу, поднимает ее и оборачивает вокруг своей талии.
- И ты заслуживаешь меня, Оберн.
Он входит в меня, и я не уверена, что громче - его стон или мой неожиданный выкрик «ОБожеМой!».
Он проникает глубоко в меня и останавливается. Смотрит на меня, затаив дыхание и улыбается.
- Не могу понять, ты так сказала, потому что чувствуешь, что я невероятно добр к тебе или снова высмеиваешь мои инициалы.
Я улыбаюсь между вдохами.
- И то, и другое.
Наши улыбки исчезают, когда он снова начинает двигаться.
Он прижимается своим ртом ко мне, но находится достаточно далеко, чтобы смотреть мне в глаза. Он медленно двигается в меня и из меня, пока его губы оставляют нежные как перышко поцелуи по всему моему телу.
Я издаю стоны и мне очень хочется закрыть глаза, но то, как он смотрит на меня - это именно то, что я хочу помнить каждый раз, когда буду переводить дыхание.
Он снова выходит и толкается в меня в момент, когда его губы встречаются с моей щекой. Он держит этот ритм между каждым поцелуем и удерживает свой взгляд, сосредоточенным на мне с каждым новым толчком.
- Это то, что я хочу, чтобы ты помнила, Оберн, - тихо шепчет он. - Я не хочу, чтобы ты помнила, каково это - когда я внутри тебя. Я хочу, чтобы ты помнила, что ты чувствуешь, когда я смотрю на тебя.
Его губы касаются моих так легко, что я почти их не чувствую.
- Я хочу, чтобы ты помнила, как твое сердце реагирует каждый раз, когда я целую тебя.
Его губы встречаются с моими, и я пытаюсь запечатлеть в своей памяти каждое чувство, которое ощущаю от его поцелуев и его слов. Его рука скользит по моим волосам, и он слегка приподнимает мою голову с постели, даря мне глубокий поцелуй.
Он отстраняется, чтобы мы могли перевести дыхание. Вновь, глядя в мои глаза, он говорит:
- Я хочу, чтобы ты запомнила мои руки, и как они не могут перестать прикасаться к тебе.
Он двигается, его рот медленно поднимается вверх по моему подбородку, пока не доходит до моего уха.
- И мне нужно, чтобы ты помнила, что любой, кого ты пожелаешь, может заняться с тобой сексом. Но я единственный, кто заслуживает того, чтобы заниматься с тобой любовью.
Мои руки цепляются за его шею от этих слов, и его рот опускается на мой. Он сильно врывается в меня, и я хочу кричать.
Я хочу плакать.
Я буду молить его не останавливаться, но то, что я действительно хочу, даже больше этого поцелуя - я хочу запомнить каждую его часть.
Я хочу выгравировать его вкус на моем языке.
Следующие несколько минут - это размытие стоны, поцелуи, пот, руки и рты.
Он на мне, потом я на нем, затем он снова на мне. Когда я чувствую тепло его рта на моей груди, то полностью теряю себя.
Позволяю голове упасть на подушку, и мои глаза закрываются, а сердце падает прямо в ладони его рук.
Я так выдохлась, у меня так кружится голова, и я так благодарна, что приняла решение остаться, что не могу это выразить словами, когда все заканчивается.
Я все еще тяжело дышу, сердце в груди разрывается. Не уверена, что просто получить оргазм с Оуэном достаточно. Потому что приходить в себя после этого вместе с ним, ощущается так же невероятно, как чувствовать, когда это происходило.
Я лежу на его груди, а его руки обвиваются вокруг меня, и я никогда не думала, что снова буду в таком состоянии.
Состояние, когда я знаю, что нахожусь там, где должна, но ничего не могу поделать, чтобы здесь остаться.
Это напоминает тот день, когда мне пришлось попрощаться с Адамом. Я знала, что то, что мы чувствовали друг к другу, было больше, чем то, что окружающие могли нам дать, и была оторвана от него прежде, чем успела взять все, что могла получить.
И теперь, то же самое происходит с Оуэном.
Я не готова сказать «прощай». Я боюсь прощаться. Но я должна попрощаться, и это больно, как ад.
Если бы я знала, как остановить слезы, я бы это сделала.
Не хочу, чтобы он видел меня плачущей.
Не хочу, чтобы он знал, как я огорчена тем, что мы не можем чувствовать это каждый день в течение всей нашей жизни.
Не хочу, чтобы он спрашивал «что случилось».
Он чувствует, как мои слезы падают ему на грудь, но не делает ничего, чтобы остановить их. Вместо этого, он просто сжимает меня еще сильнее и прижимается щекой к моей макушке.
Его руки мягко гладят мои волосы.
- Я знаю, малыш, - шепчет он. - Я знаю.
Глава 18
Оуэн
Я должен был догадаться, что она уйдет до того, как я проснусь.
Ночью я чувствовал ее разочарование, когда она раздумывала о том, как сказать «прощай», поэтому меня не удивил тот факт, что она ушла так ничего и не сказав.
Сюрпризом для меня явилось признание, лежащее на подушке рядом со мной. Переползаю на ее сторону кровати и беру его в руки, чтобы прочитать. Я все еще могу почувствовать ее запах здесь.
Разворачиваю бумажку и читаю ее слова.
Я всегда буду думать об этой ночи, Оуэн. Даже когда не должна.
Моя рука опускается на грудь и сжимается в кулак.
Я уже до боли скучаю по ней, а она, наверное, ушла только час назад. Читаю ее признание еще несколько раз. Теперь, это признание не просто самое любимое для меня, но и самое болезненное.
Иду в свою мастерскую, переношу и устанавливаю холст с ее незаконченным портретом в середине комнаты. Собираю все материалы, которые мне понадобятся, и встаю перед картиной.
Опускаю глаза на признание, воображая, как именно она должна была выглядеть, когда писала это, и у меня наконец-то появляется необходимое вдохновение, чтобы закончить портрет.
Я беру кисть и рисую ее.
Не знаю, как много времени прошло. Один день. Два дня.
Думаю, я останавливался по крайней мере трижды, чтобы поесть. За окном уже стемнело, и я знаю, что это много.
Но я, наконец, закончил.
Я редко чувствую, что какая-либо из моих картин действительно закончена. Всегда есть что-то еще, что я хочу к ним добавить, вроде еще нескольких мазков кисти или немного другого цвета. Но с каждой картиной наступает момент, когда я просто должен остановиться и принять ее такой, какая она есть.
