Анастасия Вербицкая - Ночью

Вера Павловна вскочила, вся трясясь, с широко открытыми, полными ужаса глазами. Её расстроенным нервам в этом плаче почудился укор, мольба обречённых детей о хрупкой жизни… Она даже сразу не сообразила, кто это кричит.

— Оля! — вдруг поняла она и провела рукой по похолодевшему лицу. — Сейчас, сейчас! — крикнула она, забывая, что ребёнок не слышит её.

Она бросилась к калитке. Но на пороге она опомнилась и протянула Михайлову руку.

— Прощайте… И забудьте, ради Христа, всё, что я наговорила тут… Это всё спектакль расстроил нервы… Лихом не поминайте, Сергей Васильич! Нет сил ни любить, ни сызнова жизнь начинать… Смиритесь и вы… Над нами обоими, видно, захлопнули крышку. Не подняться… Прощайте…

— Вера Павловна!

В чуткой тишине его зов прозвучал как вопль.

Она невольно обернулась, закинула ему руки за голову и поцеловала его бледное лицо. Но он не искал её губ, как раньше. Трепет восторга не прошёл по его обессиленному телу. Он даже не встал со скамьи, он принял с закрытыми отяжелевшими веками эту скорбную ласку и не удерживал тоненькую фигурку, когда она кинулась на плач ребёнка, настойчиво звавшего мать.

Когда он открыл глаза, он был уже один.

Светало. Предрассветный ветерок пробегал по верхушкам деревьев, и сонно лепетали листья, не желая просыпаться. С реки в лощине густой молочный туман подымался всё выше и, шатаясь, лез на площадку, заволакивая уже всю окрестность. Где-то робко прочирикала птичка, но ей никто не отозвался.

Михайлов встал со скамьи, потянулся, надел свою отсыревшую шляпу и пошёл по Московской улице.

Чем дальше он шёл, вдумчиво прислушиваясь к ритмически унылому звуку своих шагов, тем гуще становился кругом туман, и сквозь его разорванные хлопья только смутно мелькали крыши дач, верхушки деревьев, очертания колодца. Последние, как бы утомлённые звуки оркестра неслись навстречу Михайлову.

Пройдя шагов сто, он остановился и оглянулся. Дача Петровых потонула в сплошном море тумана. Михайлов знал, что уже никогда не вернётся на эту дачу и не увидит Веру Павловну…

По горе, звонко шлёпая в лужах, невидимые в тумане, шли дачники, возвращаясь с бала. Звуки их голосов и смеха ясно долетали до Михайлова. Ему на мгновение послышался раскатистый смех Петрова… Но он даже не вслушался, не поинтересовался узнать, точно ли он это идёт?

Теперь ему было всё равно…

Какой ужас (фр.)

друг семьи (фр.)

только Петрова (рус. ит.)

Человек, который смеется (фр.)

Человек, который плачет (фр.)

А. И. Полежаев «Вечерняя заря»