Джером Д. Сэлинджер
Братья Вариони
О прежних кумирах с Гарденией Пенни
Пока мистер Пенни в отпуске, его колонку в газете ведут несколько именитых авторов, представляющих разные сферы жизни. Сегодня приглашенный обозреватель - мистер Винсент Вестморленд, известный продюсер, рассказчик и юморист. Взгляды мистера Вестморленда не обязательно совпадают со взглядами мистера Пенни или со взглядами, которых придерживается газета.
"Если бы, подобно Аладдину, у меня была власть вызывать доброго джинна, я бы немедленно попросил его засадить Гитлера, Муссолини и Хирохито в просторную клетку и расположил этот зверинец на крыльце Белого дома. А потом я бы серьезно подумал об увольнении своего расторопного слуги, но сначала задал бы ему один вопрос, а именно:
- Где Сонни Вариони?
Для меня, как, наверно, для тысяч моих современников, незавершенная история великих братьев Вариони - одна из самых трагических в нашем столетии.
Хотя музыка, оставленная нам этими золотыми мальчиками, все еще жива и звучит в наших сердцах, но сами они забыты, поэтому стоит рассказать о них молодым и напомнить о них старикам.
Когда в роковую ночь их издатель и друг Тедди Барто давал в их честь самый чудесный и самый показушный прием, достойный сумасшедших двадцатых, я тоже был там.
Праздновали пятилетие совместной работы и славы братьев. Особняк Вариони был заполнен самыми знаменитыми мужчинами того времени и самыми красивыми женщинами, которых или боготворили или ругательски ругали. Самый суперогромный и самый черный парень, какого я когда-либо видел, стоял у входной двери с серебряной тарелкой размером с крышку люка, в которую кидали свои визитные карточки известные актеры, актрисы, писатели, продюсеры, танцоры, все знаменитые мужчины и женщины Чикаго.
Похоже, познав вкус успеха, Сонни Вариони пристрастился и к азартным играм, причем играть он хотел не со всяким, а с такими тузами, как, например, недоброй памяти покойный Бастер Хэнки. Недели за две до приема Сонни проиграл Бастеру в покер около сорока тысяч долларов и отказался платить, обвинив его в жульничестве
Около четырех часов того веселого и страшного утра примерно двести светских снобов столпились, как дети, в дурацком подвале, где Вариони записывали свои хиты. Там все и случилось. Если спросите, почему я рассказываю эту трагическую историю, то я отвечу вам, что имею на это право, ибо совершенно убежден, там не было ни одного трезвого человека, кроме меня.
Пришел Рокко, недавно нанятый и самый способный телохранитель Бастера Хэнки, и ласково поинтересовался у головокружительной блондинки, чье имя вылетело у меня из головы, где он может найти Сонни Вариони. Подвыпившая блондинка... бедняжка... ничего не подозревая, махнула в сторону рояля.
- Там, красавчик. Только не стоит торопиться. Выпей со мной сначала.
Но Рокко было некогда с ней пить. Он локтями проложил, себе дорогу в толпе и один за другим сделал пять выстрелов в спину, но не тому человеку. Джо Вариони, которого никто никогда раньше не видел за роялем, потому что это было делом Сонни, мертвым упал на пол. Джо был поэтом и играл на рояле, только когда напивался пьяным, а напивался пьяным он лишь один раз в году на грандиозных приемах, которые в его честь и в честь Сонни устраивал Тедди Барто.
Сонни пробыл в Чикаго еще несколько недель. Он бродил по городу без шляпы и без галстука и совсем не спал. Потом он исчез из Города ветров. С тех пор никто его не видел и не слышал. Поэтому, мне кажется, я обязательно спросил бы своего джинна, если бы он объявился:
- Где Сонни Вариони?
А ведь какая-нибудь малышка где-нибудь в глуши наверняка владеет информацией, и так как я, к сожалению, не имею джинна, может быть, она или он просветят одного из тысяч искренних поклонников?"
Меня зовут Сара Дали Смит. Насколько я понимаю, я и есть малышка из глуши. И у меня есть кое-какая информация о Сонни Вариони. Он в Уэйкроссе, штат Иллинойс. Дела у него не очень, но он день и ночь печатает на машинке замечательный, ни на что не похожий и, наверно, великий роман, который написал и выбросил в корзину Джо Вариони. Он писал ручкой на желтой бумаге, на линованной бумаге, на мятой бумаге, 4на порванной бумаге. Листки он не нумеровал. Отдельные предложения и даже целые куски текста зачеркивал и переписывал на оборотной стороне конвертов, на неиспользованных страницах студенческих работ и на полях в расписании поездов. Чтобы свести концы с концами, восстановить главу за главой и всю книгу из этого сумасшедшего колосса, надо проделать гигантскую работу, требующую молодости, здоровья и отказа от своего "я". У Сонни Вариони нет ни того, ни другого, ни третьего. У него есть надежда на спасение.
Я не знакома ни с каким мистером Вестморлендом, и с приглашенным обозревателем Вестморлендом тоже, однако мне нравится его любопытство. Наверно он помнит всех своих старых подружек благодаря стихам и музыке братьев Вариони.
Итак, если джентльмены с барабанами и трубами ждут, я готова поделиться с Вестморлендом информацией.
А так как начинать надо издалека, то мне придется вернуться в высокие, необъятные и прогнившие двадцатые годы. У меня нет ни особых страданий по тому времени, ни даже убежденного безразличия ко всеобщему плохому вкусу эпохи.
Случилось так, что я была второкурсницей в Уэйкросс - колледже и носила желтый плащ с бунтарскими и смешны- ми надписями на спине о том, что секс это здорово и все мы болеем за футбольную команду стариков. У меня не было крылышек.
Джо Вариони учил нас английской литературе - от "Беовульфа"[1] до Филдинга, как требовалось по программе. Учил он замечательно. Наши девчонки любили гулять под дождем и главным предметом избирали английскую литературу, поэтому не меньше трех раз в той или другой школе над ними уже нависала окровавленная рука Грендела. Когда же Джо повествовал о дурацких деяниях Беовульфа, они как будто преображались, словно вышли из-под пера Браунингов.
Он был самый высокий, самый тощий и самый занудный парень, какого я когда-либо знала. И он был великолепен. У него были красивейшие в мире карие глаза и всего два костюма. Он был очень несчастен, и я не знаю, почему.
Если бы он вызывал добровольцев, чтобы они замертво падали у доски ради него, я бы заслужила стипендию. Несколько раз он приглашал меня на свидания, но сколько это требовало от меня сил, никто не знает. Я его не очень интересовала, но ему отчаянно не хватало аудитории. Иногда он рассказывал о том, что пишет, и даже кое-что читал. Кусочки из романа, написанные на странной желтой бумаге. И неожиданно обрывал себя:
- Стой, - говорил он. - Здесь я поправил.
После этого он выуживал из кармана пару конвертов и читал то, что было написано на оборотной стороне. Не представляю, чтобы кто-нибудь еще мог уместить так много текста на таком маленьком пространстве.
А потом он перестал мне читать. Избегал меня после занятий. Один раз я увидала его в окно библиотеки и крикнула, чтобы он подождал меня. Мисс Макгрегор потом неделю не выпускала меня в наказание из общежития. А мне было все равно. Джо ждал меня.
Я спросила его, как подвигается книга.
- Я ничего не писал, - сказал он.
- Очень плохо. Когда вы собираетесь ее закончить?
- Когда у меня появится возможность.
- Возможность? А что вы делали ночами?
- Я работал вместе с братом. Он пишет песни. Я сочинял для него стихи.
У меня рот открылся от удивления. Он словно сообщил мне, что Роберта Браунинга наняли играть на третьей базе за "Кадз".
- Вы шутите, - сказала я.
- Мой брат пишет замечательную музыку.
- Прекрасно. Просто великолепно.
- Я не собираюсь всю жизнь работать для него, - объяснил мне Джо. Только пока он не добьется успеха. А потом все.
- И вы занимались этим все ночи? Совсем не прикасались к роману?
Джо холодно ответил:
- Я же сказал, что буду ждать, пока он добьется успеха. А когда он добьется успеха, я это брошу.
- А чем он зарабатывает на жизнь? - спросила я.
- Сейчас он все время проводит за роялем.
- Понятно. Джо-артист не работает.
- Хотите послушать музыку Сонни? - спросил Джо.
Я отказалась, но он все равно притащил меня в студию. Джо сел за рояль и сыграл мне мелодию, которую потом назвали "Я хочу слушать музыку". Конечно же, это было великолепно. Сбивало с ног. Я забыла обо всем на свете и вся отдалась музыке. Джо дважды сыграл эту мелодию. Когда он закончил, то провел худой рукой по черным волосам.
- Я подожду, пока он добьется успеха, - повторил он. - Когда он добьется успеха, я брошу.
Информирую вас, что Сонни Вариони был красивым, обаятельным, пресыщенным и лживым. И он великолепно умел импровизировать на рояле. Какие у него были пальцы! Ни у кого не было таких пальцев в 1926 году. Мне казалось, они так легко расправляются с клавиатурой, что просто не могут не придумать что-нибудь новое. Он очень сильно, даже мощно играл правой, но таких, как у него, басов, я не слышала даже у негров. Когда он бывал в ударе, он мог сунуть одну . руку за спину, чего я тоже никогда больше не видела, и играть одной рукой так, что вы бы наверняка не заметили разницы. Несомненно, он понимал, что талантлив. Он был настолько самодоволен от природы, что мог бы показаться почти скромным. Сонни никогда никого не спрашивал, нравится ли его музыка. Он заранее был уверен, что нравится.
