Шмуэль Агнон - В сердцевине морей

Шмуэль Агнон

В сердцевине морей

Глава первая

ПЫЛЬ ДОРОГ

Прежде чем взошли первые хасиды на Землю Израиля, закатился(2) в их мидраш человек один, Хананьей(3) звать. Одежа на нем рваная, ноги обмотаны тряпками, а обутков и вовсе нет, и волосья на голове и в бороде покрыты пылью дорог, а все пожитки его увязаны в платок, а платок в руке. Сказал им Хананья, любезным нашим(4): Сыны Бога Живого, слыхал я - собираетесь вы взойти на Землю Израиля. Просьба к вам - запишите и меня в ваши книги. Ответили ему: Кто возведет нас, возведет и тебя, записали его в свои списки и дали ему пристанище в мидраше. Он радовался им, что взойдет с ними; а они радовались ему, что он восполнит их число для молитвы(5).

Сказали ему любезные наши, сказали Хананье: видно, много дорог исходил ты. Сказал он: так оно, неблизок был мой путь. Сказали ему: где бывал? Сказал им: где был - там былью поросло. Стали уговаривать его, слово за слово, пока не начал перечислять все свои странствия.

Сказал Хананья: сперва пошел я из своего града в град иной, а из того града - в град иной. Так шел я из града в град, пока не дошел до пределов другой земли, а там никому не дают пройти, если не дать царю тамошнему пошлины. Отобрали у меня все добро, раздели донага, ничего не оставили, кроме платка - прикрыться. Пожалели меня тамошние жители - дали мне все, чего мне не хватало, - тфилин и талит для молитвы. А в земле той все больше стужа правит, и в Пятидесятницу(6) в конце мая дома стоят в снегу, а в Кущи в сентябре не удержишь в руке пальмовую ветвь от холода, а лимона, заповеданного в Кущи, у них нет, но общины делят между собой один лимон, каждой общине по кусочку, чтобы освежить память Божьего повеления. И встречают они субботу черным хлебом(7) и провожают молоком, ибо нет у них ни чистых калачей, ни вина. А когда рассказал я им, куда путь держу, приняли меня за бахвала, потому что отродясь не слыхали они, чтобы шел человек в Землю Израилеву. Да и сам я стал сомневаться уже - и впрямь в этом ли мире находится Земля Израильская,

1 В сердцевине морей - первая из многих цитат из книги пророка Ионы (2:4). Книга Ионы считается сама притчей - легендарным пояснением к книге Царей, и здесь она является подводным основным мотивом и рефреном.

2 ...закатился... - герои Агнона, как уже говорилось выше, населяют мир без времени и пространства. Мы так и не узнаем, откуда взялся Хананья. Этому можно дать два объяснения: место его происхождения - неважная подробность. В классическом китайском рассказе великий мастер по отбору лошадей назвал буланого жеребца гнедой кобылой. Его соперник, узнав об этом, заплакал, восхищенный тем, что тот уже не замечает таких подробностей, а смотрит прямо в суть. Так и здесь, суть проста: вообще сын Израиля возвращается в Страну Израиля, а откуда - неважно.

Другое объяснение свяжет Хананью с книгой Ионы - пророк возвращается, исполнив свой долг во всех Ниневиях Эдома.

3 Хананья - в другом месте у Агнона уже появляется герой с почти идентичным именем Иоханан - олицетворение Израиля. Неведомо откуда взявшийся Хананья также мог бы олицетворять Израиль (по одной из интерпретаций книги Ионы).

4 ...любезные наши... - так кличут друг друга хасиды одного Праведника-цадика. Агнон как бы причисляет нас к своей хасидской школе.

5 Число для молитвы - десять мужчин - миньян. Евреи приписывают особую силу молитве в собрании десяти мужчин, по сказанному (Руфь 4:2): "Он взял десять человек из старейшин города", и по сказанному (Псалмы 67:27): "В собраниях благословите Господа". Число 10 связывают с согласием Бога (Бытие 18:32) не истреблять Содом, если в нем найдется хотя бы десять праведников. Господь всегда - с миньяном, по сказанному (Псалмы 81:1): "Стал Господь посреди Божия собрания" (интересно, что синодальный перевод дает: "Бог стал в сонме богов"). Хасиды придают особую силу миньяну и рассказывают, что если больного привлечь десятым, то он выздоровеет, даже если праведнику это не по силам. Хананья восполнил число пилигримов до полного миньяна: значит, раньше их должно было быть девять человек. Но, судя по списку, данному ниже, их было 10 и без Хананьи: кто же из них не в счет?

6 Пятидесятница - отмечается через неделю недель после Пасхи и связана с получением Торы у горы Синай.

7 Черный хлеб - в этих дальних краях нет ни вина, ни пшеничного хлеба, ни мяса - было бы мясо, не могли бы они благословлять Дающего молоко, а затем - есть мясо.

пока не оставил я их и не ушел. Сказал я себе: лучше умереть в пути, чем отчаяться(8) и утратить Страну Израиля. Не упомню, сколько шел и в каких местах проходил, пока не попал я в пещеру к разбойникам; взяли меня разбойники(9) к себе, но и пальцем не тронули, только каждый раз, как уходили людей грабить, говорили мне: молись, мол, за нас(10), чтобы не попались. А сами они мужи добродетельные и милосердия исполнены, бедняку в час нужды помогут и в Творца веруют. А если поклянутся вечной жизнью, то хоть душу вынь - от слова своего не отступятся. И поначалу не были разбойниками, но вельможи, у которых они были в крепости, вынудили их оставить свои поля и покуситься на чужое добро. И заметил я, что один из них налагает тфилин, обознался и принял его за еврея, но на деле не еврей он: бывший ватаман - архистратиг татей - налагал тфилин, а когда его убили, то этот взял себе его тфилин. А убили ватамана так: доверял он татьбину на хранение одному попу грецкой веры. Раз отрекся поп от залога. Пригрозил ватаман, что сочтется с ним. Пошел поп и донес на него царю. Велел царь казнить ватамана. А когда повели его на казнь, сказали: открой, мол, нам, где твои товарищи скрываются, и помилуем. Сказал он: делайте свое дело. Затянули вервие ему на шее и вытащили душу его. В час смерти сказал: жаль мне тебя, женушка, жаль мне вас, сынки, что оставил вас сиротами.

И сказал Хананья: однажды хотел тот разбойник с тфилин провести меня через одну пещеру глубокую(11) прямо в Землю Израиля. Закралась мне дума в сердце: а что, если нет на то хотенья Божия - чтобы посаженым отцом на свадьбе моей с Землей Израиля стал разбойник. А раз закралась такая дума в сердце - не пошел я с ним, потому что была бы воля Божия, чтоб пошел я с ним, не вселил бы Он мне думу такую в сердце. Стыдно мне стало перед ним, что милостей его не принял, и ушел я в другое царство. А в том царстве все дни - будние, нет у них ни субботы, ни святого праздника. Сбился я со счету дней и зарекся больше двух тысяч пядей(12) в день проходить - а вдруг суббота, а вдруг святой праздник. Однажды повстречался мне в пути пан. Говорит: куда, мол, путь держишь? Говорю ему - в город, мол. Приглашает он меня в свою карету. Увидел, что я медлю, и заорал на меня: "Шядай!" Это он по-ляшски говорил, по-ляшски шядай значит садись, а мне и невдомек было, думал, что он имя Всемилостивого имеет в виду - Ш а д д а й(13), что он меня именем Божьим зовет. Прыгнул я и уселся в карету.

А день тот - Судный День Йом Кипур(14) был, а я и не знал, пока не приехали мы в город в час заключительной, последней молитвы Судного Дня. Вылетел я из кареты, сорвал с себя башмаки, кинулся в мидраш, бросился на землю и проплакал всю ночь и весь день назавтра. Услышал я - поминают Землю Израилеву, прислушался и услышал, что бучачане(15) некие решили взойти на Землю Израиля.

Тотчас встал я и пошел к вам, а поелику босиком шел - опухли ноги мои, и долгим стал путь.

Пошли и принесли ему башмаки, но не принял он. Сказали ему: семь заветов(16) указал рабби Акива, и один из них - не оставляй ног без обута. Сказал Хананья: ноги мои, что святости Судного Дня не почуяли, - пусть пухнут. А когда рассказал Хананья все это, развязал платок и вынул оттуда Псалтирь и читал, пока не пришло время пополуденной молитвы. После молитвы взял свечу и вернулся к Псалтирю.

Увидел - лампада покрылась ржой, взял платок свой и завязал на нем узелок. Назавтра, когда вынул талит и тфилин из платка, сказал: зачем это я завязал узелок? К тому, что лампадка заржавела. Взял лампадку и все светильники мидраша, смешал песок с водой и уселся за печкой. Чистил их и тер, пока не заблестели, как новенькие. Поговаривали в тот день, что достойны светильники нашего мидраша, мол, сиять перед Тем, Кто сияет во Сионе. И еще одно сделал Хананья: прикрепил чашечки к лампадкам, потому что в царстве Исава(17), в странах эдомитян зажигают жировые свечи и вставляют в светильник, а в стране Серны, в земле Прелестной(18) принято зажигать лампадки с маслом - наливают в чашечку масло и вставляют фитиль. Собрался и приделал чашечки к лампадкам, чтобы можно было наполнить их маслом. И не только светильники, но и ковшик, и таз для омовения, и все причиндалы, и сосуды, где скрывается Дух Божий, - все он натер и начистил и придал сияние лику их. И даже рваные книги поправил - к новым дощечкам привязал и в отборную кожу переплел. Вчера были грязные и рваные, а сегодня полны ликования, как их приятие у горы Синай. Сказали ему: да ты никак лудильщик? Сказал им: не лудильщик я и не переплетчик, но как увижу вещь с изъяном переполняется сердце мое жалости к ней. Говорю себе: эта вещь просит, чтобы ее починили, - и Всевышний говорит мне - делай так, или - делай этак. Так я и делаю. Сказали любезные наши: вот - человек простой, а какое слово ни обронит, есть в нем назидание другим. Такой человек - куда