Уильям Сароян - Поездка в Ханфорд

Уильям Сароян

ПОЕЗДКА В ХАНФОРД

Перевод с английского Л. ШИФФЕРСА

Пришлось-таки однажды моему непутевому дядюшке Джорги сесть на велосипед и прокатиться за двадцать семь миль в Ханфорд, где, как говорили, его ждет работа. С ним поехал и я, хотя сначала думали послать моего кузена Васка.

Мои родные не любили жаловаться, что есть у нас в семье такой чудак, как Джорги, но вместе с тем искали случая забыть о нем хоть на время. Вот было бы славно, если бы Джорги уехал и получил работу в Ханфорде на арбузных полях. И денег бы заработал, и глаз бы никому не мозолил. Очень было важно убрать его подальше.

- Да провались он со своей цитрой вместе, - сказал мой дедушка. - Если вы прочтете в какой-нибудь книжке, будто человек сидит целыми днями под деревом, играет на цитре и поет, так знайте, писал это человек никудышный. Деньги - вот что нам важно. Пусть-ка съездит да попотеет там на солнце как следует. Со своей цитрой вместе.

- Это ты только сейчас так говоришь, - сказала бабушка, - но погоди недельку. Погоди, да тебе уже через три дня захочется музыки.

- Ерунда, - отвечал дедушка, - Если вы прочтете в какой-нибудь книжке, будто человек,который все распевает, это и есть поистине счастливец, значит, автор - пустой фантазер и коммерсанта из него вовек не получится. Пускай Джорги отправляется. До Ханфорда двадцать семь миль. Расстояние вполне разумное.

- Это ты так сейчас говоришь, - сказала бабушка, - А через три дня стоскуешься. Я еще нагляжусь, как ты мечешься, словно тигр в клетке. Кто-кто, а уж я вволю нагляжусь и посмеюсь, на тебя глядя.

- Ты - женщина, - сказал дедушка. - Если вы прочтете в какой-нибудь толстой книжке мелким шрифтом, будто женщина - это поистине чудесное творение, значит писатель не глядел на свою жену и грезил. Пускай Джорги едет.

- Все это означает, что ты уже не молод, - обиделась бабушка. - Поэтому ты и ворчишь.

- Заткнись, - сказал дедушка. - Заткнись, или я ...

Дедушка обвел взглядом комнату, где собрались все его дети и внуки.

- Как по-вашему? Он поедет в Ханфорд на велосипеде? - спросил дедушка.

Все промолчали.

- Значит, решено, - сказал дедушка. - Ну а кого мы пошлем вместе с ним? Кого из наших неотесанных отпрысков мы в наказание отправим с Джорги в Ханфорд? Если вы прочтете в какой-нибудь книжке, будто поездка в соседний город - одно удовольствие для молодого человека, так знайте, что это написал какой-нибудь старикашка, который ребенком один-единственный раз прокатился в фургоне за две мили от дома. Кого б нам наказать? Васка что ли? Ну-ка, подойди сюда, мальчик.

Мой кузен Васк поднялся с пола и вытянулся перед стариком, а тот свирепо на него поглядел, закрутил свои лихие усищи, прокашлялся и положил руку на голову мальчугану. Ручища эта покрыла всю голову мальчика целиком. Васк не шевельнулся.

- Поедешь с дядей Джорги в Ханфорд? - спросил дедушка.

- Если вам угодно, - отвечал Васк.

Старик стал гримасничать, обдумывая этот сложный ворпос.

- Дайте-ка я поразмыслю, - сказал он. - Джорги - самый большой балбес в нашем роду. Ты тоже. Мудро ли будет сложить двух дураков воедино? - Он обратился к присутствующим: - Послушаем, что вы скажете по этому поводу. Мудро ли будет соединить вместе взрослого болвана и подрастающего дурака из одного и того же рода? Выйдет ли из этого толк? Высказывайтесь вслух, чтобы я мог взвесить.

Я думаю, что самое подходящее дело, - сказал мой дядя Зораб. - Взрослый - на работе, мальчик - по хозяйству.

- Может быть, и так, - сказал дедушка. - Давайте подумаем. Два дурака: один - на работе, другой - по хозяйству. Ты стряпать умеешь, мальчик?

- Конечно, умеет, - вмешалась бабушка. - По крайней мере, прекрасно готовит рис.

- Рис? Это правда, мальчик? - спросил дедушка. - Четыре чашки воды, чашка рису, чайная ложечка соли. Знаешь ли ты, в чем тут весь фокус, чтобы вышло что-нибудь похожее на еду, а не на свиное пойло? Или это только бабушкина фантазия?

- Ну конечно, он умеет стряпать рис, - снова повторила бабушка.

- Моя рука уже наготове, чтобы прикрыть тебе рот, - рассердился дедушка. - Пусть мальчик скажет сам за себя. Язык у него есть. Сумеешь ли ты, мальчонка, это делать? Если вы прочтете в какой-нибудь книжке, будто вот этакий малец отвечает мудро старику, значит это писал иудей, склонный к преувеличениям. Можешь ты сварить рис, чтобы вышло кушанье, а не пойло?

- Рис я варил, - сказал Васк. - Ничего, есть можно.

- А хорошо ли ты его посолил? - спросил дедушка. - Если соврешь, помни...

Васк не знал, что ответить.

- Понимаю, - сказал дедушка. - Насчет риса ты сомневаешься. Что там у тебя не ладилось? Мне нужна только правда. Выкладывай. Выкладывай все без опаски. Ну, смелее, всю правду - и ничего с тебя больше не спросится. Что тебя смущает с этим рисом?

- Он был пересолен, - сказал Васк. - Мы потом пили воду весь день и всю ночь, такой он был соленый.

- Без дальнейших подробностей, - заявил дедушка. - Одни голые факты. Рис был пересолен. Естественно, что вы потом опились. Нам всем приходилось едать такой рис. Не думай, пожалуйста, что если ты пил воду весь день и всю ночь, так ты первый армянин, который это когда- нибудь делал. Скажи мне просто: он был пересолен. Нечего меня учить, я ученый. Просто скажи, он был пересолен, и дай мне возможность судить самому, ехать тебе или нет. - Тут дедушка обратился ко всем остальным. Он опять загримасничал. - Этот мальчик, пожалуй, подходит,- сказал он. - Ну, говорите же, если у вас есть что сказать. Пересоленный рис лучше, чем какой-нибудь клейстер. Он какой у тебя получился - рассыпчатый?

- Рассыпчатый, - сказал Васк.

- Полагаю, его можно послать, - сказал дедушка. - А вода - это полезно для кишечника. Так кого же мы выберем: Васка Гарогланьяна или другого мальчика?

- По зрелом размышлении, - вмешался дядя Зораб, - двух дураков посылать, пожалуй, не стоит. Я предлагаю Арама. Вот уж кто заслуживает наказания.

Все посмотрели на меня.

- Арам? - удивился дедушка. - Ты имеешь в виду мальчугана, который смеется? Ты подразумеваешь хохотуна-горлодера Арама Гарогланьяна?

- Кого же еще он может иметь в виду? - сказала бабушка. - Ты очень хорошо знаешь, о ком он говорит.

Дедушка медленно обернулся и с полминуты глядел на бабушку.

- Если вы прочтете в какой-нибудь книжке, - сказал он, - про человека, который влюбился и женился на девушке, так и знайте: речь идет о юнце, которому и в голову не приходит, что она станет перечить ему всю жизнь, пока не сойдет в могилу девяноста семи лет от роду. Значит, речь там идет о желторотом юнце. Итак, - обратился он к дяде Зорабу, - ты имеешь в виду Арама? Арама Гарогланьяна?

- Да, - сказал дядя Зораб.

- А что он сделал, что заслужил такое страшное наказание?

- Он знает, - заявил дядя Зораб.

- Арам Гарогланьян, - позвал старик.

Я встал и подошел к дедушке. Он опустил свою тяжелую ручищу мне на лицо и потер его ладонью. Я знал, что он на меня не сердится.

- Что ты такого сделал, мальчик? - спросил он.

Я вспомнил, что я сделал такого, и засмеялся. Дедушка послушал, как я смеюсь, и стал смеяться вместе со мной.

Только он да я смеялись. Остальные не смели. Дедушка не велел им смеяться, пока они не научатся смеяться, как он. Я был единственный из всех Гарогланьянов, который смеялся совсем как дедушка.

- Арам Гарогланьян, - сказал дедушка. - Расскажи нам, что ты натворил.

- А в какой раз? - спросил я.

Дедушка обернулся к дяде Зорабу.

- Слышишь? - спросил он. - Объясни мальчику, в каком грехе ему признаваться. Оказывается их было несколько.

- Он знает, в каком, - сказал дядя Зораб.

- Вы говорите про то, как я рассказывал соседям, что вы сумасшедший?

Дядя Зораб покраснел, но промолчал.

- Или про то, как я вас передразнивал?

- Вот этого мальчишку и надо послать с Джорги, - заявил дядя Зораб.

- А рис варить ты умеещь? - спросил меня дедушка.

Он не стал вдаваться в подробности о том, как я насмехался над дядей Зорабом. Если я умею варить рис, я поеду с Джорги в Ханфорд. Вот как ставился вопрос. Конечно, я хотел ехать, каков бы ни был писатель, который говорил, что мальчику интересно поездить по свету. Будь он дурак или лжец все равно я хотел ехать.

- Рис я варить умею, - сказал я.

- Пересоленный, переваренный или такой, как положено? - спросил дедушка.

- Когда пересоленный, когда переваренный, а когда и в самый раз.

- Поразмыслим, - сказал дедушка.

Он прислонился к стене и стал думать.

- Три стакана воды, - сказал он бабушке.

Бабушка сходила на кухню и принесла три стакана воды на подносе. Дедушка выпил стакан за стаканом, потом повернулся к присутствующим и состроил глубокомысленную гримасу.

- Когда пересоленный, - повторил он, - когда переваренный, а когда и в самый раз. Этот мальчик годится, чтобы послать его в Ханфорд?

- Да, - подтвердил дядя Зораб. - Только он.

- Пусть будет так, - сказал дедушка. - Все. А теперь я хочу остаться один.