Всех слышней тихий зов:
"Что ты делаешь здесь?"
Перевод Г. Кружкова
ОЖИДАНИЕ
Где моя Л_а_ладжи,
Где она, где она?
Там, вдалеке она,
В той стороне:
С кем-то прощается,
И улыбается,
И собирается
В гости ко мне.
Где же теперь она?
Где же теперь она?
Вышла за дверь она,
Полем идет;
По шелестящим
Рощам и чащам,
Шагом летящим
Время не ждет!
Ширь над холмами
Ветром напоена,
Легкой стопой она
По крутизне
Сходит все ниже,
Ниже и ниже
Значит, все ближе,
Ближе ко мне...
О, постелите
Перины пуховые,
Простыни новые
Тонкого льна,
Сливки возьмите
От лучшей коровы и
Скатерть из вышитого
Полотна!
Жду я сегодня
Милую в гости
Бросьте, все бросьте
Другие дела!
Где же достану я
Яства медвяные,
Туфли сафьянные
И зеркала?
Что она скажет
Такая красавица?
Как ей понравится
Скромный мой кров?
Слуг маловато,
Еда грубовата,
Нету ни злата,
Ни пышных ковров!
Видно, напрасны
Приготовления,
И нетерпение,
И суета:
Все здесь так бедно,
Скудно и бледно,
Даже любовь моя
Слишком проста...
Где ж моя Лаладжи?
Скоро ль дойдет она?
Вот она, вот она
Там, за мостом!
О, поглядите же!
О, выходите же!
О, проводите же
Милую в дом!
Лаладжи входит...
Да неужели?
Двери запели...
Небу хвала!
О, как мила она!
Как весела она!
Вот и пришла она,
Вот и пришла.
Перевод М. Бородицкой
РОДОСЛОВНАЯ
I
В полночный, поздний час
Я у стола сидел, полуодет,
Над родословием своих отцов.
Луна сквозь незашторенный проем
Струила в спальню водянистый свет,
Она круглилась, как дельфиний глаз,
Сквозящий за волной зеленоватых, беглых облаков.
II
Над генеалогическим листом,
Над древом предков в тишине склонясь,
Вдруг ощутил я: на листе возник
Глумливый лик - сплетенных веток вязь
Явила мне усмешку Колдуна;
Мне подмигнул пергаментный старик,
Указывая в сторону окна.
III
И в зеркале окна,
В той глубине, которой нет конца,
Узрел я прародителей своих,
Внесенных в родословные листы
Прилежными чернилами писца;
И узнавал я в них
Знакомый взгляд, осанку и черты.
IV
И понял я тогда:
Мой каждый вздох и слово на земле,
И каждый мой порыв предвосхищен
Зеркальною шеренгой близнецов,
Чей правофланговый в дали времен
Скрывается в такой туманной мгле,
Куда не досягнуть ни взору, ни догадке мудрецов.
V
"Так вот в чем суть!
Упавшим голосом воскликнул я,
Я просто подражатель и двойник,
Пытающийся сам себя надуть,
Что у меня, мол, воля есть своя!"
Моргнув, пропал с листа глумливый лик,
Растаяло в окне зерцало Колдуна.
И снова в нем - лишь тучи да луна.
Перевод Г. Кружкова
СТУК В ОКНО
Кто-то вдруг постучал по стеклу,
К окну снаружи приник;
И я увидел, вглядевшись во мглу,
Моей возлюбленной лик.
"Я ждать устала, - сказала она,
Столько дней и ночей;
Моя постель холодна, холодна,
Приди ко мне поскорей".
Я встал, прижался к стеклу лицом,
Но в раме было темно:
Лишь бледная бабочка хрупким крылом
С размаху билась в окно.
Перевод Г. Кружкова
ВОЛЫ
Ночь Рождества, и стайка ребят
У очага в поздний час.
"Они уже все на коленях стоят",
Промолвил старший из нас.
И мы представили: темный хлев,
Воловий теплый уют,
И как, соломою прошелестев,
Они на колени встают.
Фантазии детства! Их волшебства
Развеян зыбкий покров.
Но если мне скажут в канун Рождества:
"Пойдем, поглядим на волов
Туда, через огород и овраг,
Где был коровник и луг",
Я встану и выйду в холод и мрак,
Надеясь тайно: "А вдруг?"
1915
Перевод Г. Кружкова
ПРЕКРАСНЫЕ ВЕЩИ
Вино - прекраснейшая вещь,
Что там ни говори,
Когда с дружком ты вечерком
Идешь по Шафтсбери
И двери кабачков зовут:
Любую раствори!
Вино - прекраснейшая вещь,
Что там ни говори.
Гулянка - это тоже вещь,
Что там ни говори,
Когда всю ночь да во всю мочь
Танцуешь до зари,
А на заре идешь домой,
Погасли фонари...
Гулянка - это тоже вещь,
Что там ни говори!
Любовь - прекраснейшая вещь,
Что там ни говори,
Когда впотьмах, таясь в кустах,
Пылаешь весь внутри,
И вдруг из-за угла - она!
Нет, черт меня дери,
Любовь - прекраснейшая вещь,
Что там ни говори!
Всегда ли это будет так?
Да нет, держу пари;
Настанет час, раздастся глас:
"Уймись, душа, замри!"
Ну что ж? Вино, любовь, галдеж
Гулянки до зари
Всегда останутся со мной,
Что там ни говори!
Перевод Г. Кружкова
КОЛОКОЛА
Я в город утренний входил,
И древний колокол забил,
И знал я наперед
Под милый сицилийский звон,
Что рано, поздно ли, но он
Мой день - ко мне придет.
День ясный, синий, золотой,
День, как берилл. Но сам с собой
Гадал я - и не мог
Сказать, в который день и год
Со мною рядом будет тот,
Кто мил мне и далек.
Но век расчетлив, даль темна,
На колокольне тишина,
А я учен судьбой,
Что и в блаженстве дремлет рок,
Что друг умеет быть далек,
Когда идет со мной.
Перевод О. Седаковой
СТАРАЯ МЕБЕЛЬ
Не знаю, как это бывает с другими,
Живущими в доме средь утвари той,
Что помнит их бабушек молодыми,
Но в точности знаю, как это порой
Бывает со мной.
Мне чудятся призраки прикосновений:
То руки владельцев, нежны и грубы,
Касаются выступов и углублений,
Мореного дуба, старинной резьбы
И медной скобы.
Рука за рукой, все бледней и бледнее:
Как будто бы в зеркале отражена
Свеча - и другая, и третья за нею,
Все тоньше, прозрачней, все дальше она
В тумане видна.
На выцветшем круге часов над камином
Порою мне видится издалека,
Как стрелку минутную кто-то подвинул
Движением зыбким, как взмах мотылька,
Коснувшись слегка.
И струны на грифе старинной виолы
Как будто бы кто прижимает опять,
И древние жилы гудят, словно пчелы
На летнем лугу. - Но смычка не видать,
Что мог бы играть.
А в темном углу за жестянкой с огнивом
Лицо возникает при свете огня:
То меркнет, как факел во мраке дождливом,
То вспыхнет, как искра из-под кремня,
Напротив меня...
Нет, надо вставать, приниматься за дело!
И вправду на свет бесполезно рожден
Глядящий так долго, так оцепенело...
И сам не заметит, как в муторный сон
Провалится он.
Перевод Г. Кружкова
ПОЛЕНЬЯ В КАМИНЕ
Памяти сестры
Беззвучно мигая, огонь по полену ползет,
А это была
Прекрасная яблоня, нам приносившая из году в год
Плодов без числа.
Развилка, куда я рукой добирался сперва,
А после ступней,
Влезая все выше и выше, - черна и мертва,
Дымит предо мной.
И тлеет кора, становясь постепенно золой,
На месте увечном ствола,
Где сук был обрезан и рана сочилась смолой,
Пока она не заросла.
И той, с кем я вместе карабкался, зыбкая тень
Встает из могилы своей
Такой, как на гнущейся ветке стояла в тот день,
Сощурясь от ярких лучей.
Декабрь 1915
Перевод Г. Кружкова
ПОД ВЕТРОМ И ЛИВНЕМ
Они в гостиной поют,
Почти погасив огни:
Сопрано, тенор и бас,
И гость у рояля.
В потемках - сияние глаз...
О время, повремени!
Листва осыпается в пруд.
Дорожки, заросшие мхом,
Пропалывают они,
Чтоб стало в саду веселей,
И ставят скамейку
Под сенью трех тополей...
О время, повремени!
Далекий катится гром.
Они садятся за чай
В садовой свежей тени,
По-летнему стол накрыт,
Гуляют фазаны,
За лестницей море блестит.
О время, повремени!
Промчалась чайка, крича.
В свой новый высокий дом
Переезжают они,
Картины, стулья и бра
Лежат на лужайке,
И пропасть иного добра...
О время, повремени!
Их плиты изрыты дождем.
Перевод Г. Кружкова
КАНУН НОВОГО ГОДА ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ
1
Бессознательный страх
И плесканье огня,
И рыданье часов,
И отставшая дранка на крыше.
И ослепшая ночь что-то глухо поет:
Тянут сосны усталую песню забот.
2
И все так же в ушах
Крови гул-толкотня,
И раскачка ветров
Старый кованый флюгер колышет,
И никто ко мне в дом не придет.
3
Медлит срок на часах,
В чем-то полночь виня,
Я снимаю засов,
Жду и, кажется, слышу
Мой Неведомый год.
4
Кто-то скачет в полях
Или, сталью звеня,
Смерть примчалась на зов?
Конь безумием дышит,
Твердь копытами бьет.
5
