Следующий раздел реалий, важных для понимания обстановки в комедиях Теренция, касается места их действия в прямом и переносном смыслах "того слова.
В прямом смысле речь идет о тех географических названиях, которые упоминаются в его комедиях, создавая тем самым определенный пространственный фон для деятельности его персонажей. Хотя само действие происходит, как правило, в Афинах, встречается и целый ряд других географических пунктов. Из них наиболее близкий к Афинам, примерно в 8 км на юг, - гавань Пирей; на восточном побережье Аттики, напротив о-ва Евбеи, расположено поселение Рампунт; южную оконечность Аттики занимает мыс и поселение Суний с возвышающимся над ним храмом Посейдона, - в этих местах персонажи Теренция либо когда-нибудь жили, либо несут там военную службу, либо отправляются туда на базар. Следующую группу составляют острова Эгейского моря, с которыми афинян издавна связывали хозяйственные и родственные отношения; если перечислять их с севера на юг, назовем сначала Самофракию, где справлялись известные по всей Греции мистерии (таинства) в честь местных божеств плодородия; затем Имброс и Лемнос; на восток от Аттики - Андрос, еще восточнее, ближе к Малой Азии, - Самос; у ее южного побережья - большой о-в Родос. Из внутренних областей Малой Азии встретим упоминание Киликии и Карий, служившей в IV в. местом постоянных войн между преемниками Александра Македонского и потому привлекавшей к себе молодых люден, желавших поправить свое состояние на наемной военной службе. Если прибавить к этому богатые торговые города Коринф (на перешейке, соединяющем Среднюю Грецию с Пелопоннесом), Милет (на восточном побережье Эгейского моря) и о-в Кипр с его оживленным рынком рабов, особенно девушек, то мы охватим весь диапазон торговых и хозяйственных интересов персонажей Теренция.
В переносном смысле местом действия комедий Теренция является семья, в которой главное внимание сосредоточивается на любовных приключениях молодого человека; девушки появляются на сцене крайне редко, но тем не менее всякого рода матримониальные вопросы обсуждаются очень часто. Это заставляет нас познакомиться с некоторыми подробностями афинского семейного права.
Одним из самых своеобразных его моментов следует признать то обстоятельство, что даже свободнорожденная, полноправная по своему гражданскому статусу женщина не являлась юридическим лицом, т. е. не могла выступать защитницей своего достоинства и имущества. Представителем ее интересов считался ближайший родственник мужского пола: у девушки - отец; у замужней женщины - супруг; у вдовы - взрослый сын или, если такого нет, брат, дядя, родственник мужа и т. п. Соответственно и вступление в брак со стороны девушки определялось волей ее "попечителя" - чаще всего, естественно, отца, который и не думал интересоваться ее чувствами. Гарантию прочности брака видели не во взаимном согласии, а в приданом жены, которое считалось имуществом не мужа, а будущих детей и при разводе должно было вернуться вместе с разведенной женщиной в ее прежнюю семью (ср. "Формион", 586; "Свекровь", 502).
Бесправное юридическое положение женщины находило выражение и в том, что всякого рода претензии к молодому человеку, нарушившему обещание жениться на ее дочери, несмотря на существующую между ними близость, должна была предъявлять не вдова, а какой-нибудь ее родственник или свойственник (см. роль Гегиона в "Братьях"). Поэтому и состояние несправедливо обиженного сравнивают с положением беззащитной бедной вдовы ("Самоистязатель", 953). Что касается кары за оскорбление женского достоинства, то насильник или прелюбодей, застигнутый па месте преступления, мог быть тут же оскоплен (см, "Евнух", 946), а доказанное обвинение в совращении девушки из свободной семьи влекло за собой уголовное преследование вплоть до смертной казни. Избежать суда можно было, только женившись на обесчещенной девушке ("Братья", 349, 491, 723).
Любопытной чертой афинского семейного права была своеобразная забота об устройстве невесты, оставшейся сиротой: ближайший неженатый или вдовый родственник обязан был жениться на ней или выдать замуж, снабдив необходимым приданым. На этом строится, в частности, вся интрига в "Формионе", где Антифона в отсутствие отца "вынуждают" жениться на Фании под тем предлогом, что он приходится сироте-бесприданнице родственником. См. также "Братья", 652. С другой стороны, если девушке-сироте приходится встать на скользкий путь, в этом видят вину ее родственников, не взявшихся обеспечить ее будущее (ср. "Девушка с Андроса", 71).
Обратной стороной обязанности снабдить девушку приданым было признанное в Греции право отца подкинуть новорожденную, если он считал себя недостаточно обеспеченным, чтобы воспитать ее и выдать замуж (ср. "Самонстязатель", 627). Впрочем, подбросить могли и мальчика, если возникали сомнения в его отцовстве (см. "Свекровь", 399). Разумеется, в реальной жизни подкидывание детей не практиковалось так широко, как в комедии, где оно является одним из элементов интриги.
Говоря о семейных отношениях, следует отметить еще один серьезный пункт, в котором комедийный стереотип приходит в противоречие не только с жизнью, но и с собственной комедийной схемой. Молодые люди у Теренция редко бывают старше 20-22 лет. О девушках прямо сказано, что им 14-16 лет, да и в реальной жизни их выдавали замуж не старше 17 лет. Тем не менее матери этих девушек изображены глубокими старухами (ср. "Братья", 930-939), - в комедии используются только полярные противоположности: молодые - старики.
Наконец, несколько слов о "цене любви" в Древней Греции. Нормальным приданым считались два таланта, составлявшие 52,4 кг серебра, или 60 мин ("Самоистязатель", 838, 940); приданое в 10 талантов, назначаемое "девушке с Андроса" (951), - огромная сумма, которую можно объяснить скорее комическим преувеличением, чем радостью отца, нашедшего потерянную дочь.
Однако даже самое крупное приданое, выплачиваемое один раз, обходилось дешевле, чем бесконечные траты, производимые молодыми людьми на гетер: Федрия дарит Фаиде евнуха стоимостью в 30 мин, т. е. 1/2 таланта ("Евнух", 984), Вакхида требует с Клитифона 10 мин ("Самоистязатель", 601). Выкупить у сводника юную рабыню стоило, естественно, еще дороже: Формион должен раздобыть для очередного Федрии 30 мин ("Формион", 557), Эсхин выплачивает за арфистку для брата 20 мин ("Братья", 191-192) только потому, что насильно отбивает ее у сводника "по себестоимости".
БРАТЬЯ
Комедия поставлена в 160 г. на погребальных играх в честь Луция Эмилия Павла. О посмертных постановках "Братьев" документальных сведений нет, однако Цицерон в трактате "О старости" (65), написанном в 44 г., приводит двух стариков отцов из "Братьев" как пример различных характеров, которые можно наблюдать на сцене, - очевидно, эта комедия Теренция достаточно часто ставилась в те годы.
Прототипом для пьесы Терентия послужила одноименная комедия Менандра, у которого были две разные пьесы под одинаковым названием "Братья": одну из них свободно обработал Плавт в комедии "Стих", другую - Теренций, значительно ближе придерживавшийся оригинала. Впрочем, и Теренций добавил в свою комедию целый акт с участием сводника, заимствованный, по его собственному признанию, из комедии современника Менандра поэта Дифила "Вместе умирающие". При этом Теренций допустил определенную непоследовательность в композиции: увод Вакхиды от сводника изображается на сцене после того, как об этом уже успели узнать Демея и Микион. Такая "ретроспектива", бросающаяся в глаза современному зрителю, как видно, мало заботила зрителя античного, тем более что она искупалась живостью изображения персонажей и их верностью своим характерам.
Изменен против Менандра и конец комедии. В греческом оригинале либеральный брат (у Менандра он звался Ламприя) не сопротивлялся женитьбе на теще своего приемного сына: его возраст делал не бесполезным приобретение друга в женщине-ровеснице, а устройство будущего Состраты позволяло завершить комедию еще одним счастливым браком. У Теренция такой финал удается осуществить не сразу, а только преодолевая нежелание Микиона, опровергающего таким образом собственные филантропические установки. О причинах такой переделки см. вступ. статью.
Дидаскалия. Квинт Фабий Максим (ок. 186-130) и Публий Корнелий Сципион (185/184-129) - сыновья Луция Эмилия Павла, из которых Квинт был адоптирован родом Фабиев Максимов, а Публий - сыном Сципиона Старшего.
Лица. Имена обоих братьев - "говорящие", но с ироническим подтекстом. Имя Ктесифон происходит от греч. ktesis - "приобретение": как добродетельный сын он должен быть озабочен ростом имущества своего сурового отца; имя Эсхин ассоциируется с греч. eischos - "позор" - он отбивает у сводника девушку, навлекая этим позор на себя и на свею возлюбленную. Однако в действительности девушка похищается для "бережливого" Ктесифона, ради которого Эсхин берет на себя чужой позор.
