Полли. Хотелось бы знать, как ты сумеешь теперь провести перекличку на вечерней поверке, как сможешь записать нас четверых в свою сержантскую книжку, где нам положено быть отмеченными?
Уриа. А как ты вообще предстанешь в таком виде перед строем роты, рвущейся в бой против несметных врагов? Встать!
Ферчайлд поднимается, пошатываясь.
Полли. И это называется - стоять? (Пинает его ногой в зад.)
Ферчайлд падает.
Уриа. И такую дрянь называли тайфуном в образе человека! Швырните эту падаль в кусты, чтобы его вид не деморализовал роту.
Трое солдат тянут сержанта в глубь сцены.
Солдат (вбегает, запыхавшись, останавливается посреди сцены). Здесь ли сержант Чарлз Ферчайлд? Генерал приказывает ему немедленно построить роту на товарной станции.
Ферчайлд. Не говорите ему, что это я.
Джесси. Здесь нет никакого сержанта Ферчайлда.
НОМЕР ПЯТЫЙ
Вдова Бегбик и трое солдат разглядывают Гэли Гэя, который все еще лежит,
накрытый мешком.
Уриа. Итак, вдова Бегбик, наша работа почти закончена. Этого парня мы уже, кажется, полностью переделали.
Полли. В данную минуту ему, пожалуй, всего нужнее человеческий голос.
Джесси. Не найдется ли у Вас для такого случая, вдова Бегбик, человеческого голоса?
Бегбик. Да, найдется и голос и что-нибудь поесть. Возьмите этот ящик и напишите на нем углем: "Гэли Гэй", а под надписью поставьте крест.
Солдаты делают все, что она говорит.
А теперь составьте похоронную процессию и похороните его. Пусть все это продлится не дольше девяти минут, потому что уже два часа одна минута.
Уриа (выкрикивает). Пятый номер: похороны Гэли Гэя и надгробная речь над телом этой последней своеобразной личности в году тысяча девятьсот двадцать пятом.
Входят солдаты, на ходу укладывая ранцы.
Беритесь за этот ящик и постройтесь в приличную похоронную процессию.
Солдаты, подняв ящик, строятся в глубине сцены.
Джесси. А теперь я подойду к нему и скажу, чтобы он произнес надгробную речь над телом Гэли Гэя. (Обращаясь к вдове Бегбик.) Есть он, конечно, не станет.
Вдова Бегбик. Ну, такой, как он, будет есть, даже став бесплотным духом. (Подносит к Гэли Гэю корзину, поднимает мешок, дает ему поесть.)
Гэли Гэй. Давай еще!
Она продолжает кормить его; кивает Уриа, и по его сигналу похоронное
шествие выходит на авансцену.
Кого это они там несут?
Бегбик. Одного парня, которого пришлось расстрелять в последнюю минуту.
Гэли Гэй. Как его имя?
Бегбик. Погоди, погоди - если не ошибаюсь, его звали Гэли Гэй.
Гэли Гэй. А что с ним теперь делают?
Бегбик. С кем?
Гэли Гэй. Да с этим Гэли Гэем.
Бегбик. Хоронят.
Гэли Гэй. А хороший это был человек или плохой?
Бегбик. О, это был очень опасный человек.
Гэли Гэй. Ну что ж, потому его в конце концов и расстреляли. Я присутствовал при этом.
Процессия движется вдоль сцены.
Джесси (останавливается и обращается к Гэли Гэю). Глядите-ка, вот он, Джип. Ты должен встать, Джип, и произнести надгробную речь на похоронах этого Гэли Гэя, ведь ты знал его, пожалуй, лучше, чем все мы.
Гэли Гэй. Эй, а вы-то меня видите?
Джесси показывает на него пальцем.
Правильно. А скажи, что я делаю теперь? (Сгибает руку.)
Джесси. Ты сгибаешь руку.
Гэли Гэй. Правильно. Я дважды согнул руку. А теперь что я делаю?
Джесси. Шагаешь, как положено солдату.
Гэли Гэй. А вы шагаете именно так?
Джесси. Именно так.
Гэли Гэй. А как вы ко мне обращаетесь, когда я вам нужен?
Джесси. Джип.
Гэли Гэй. А ну скажите разок - Джип, кругом марш.
Джесси. Джип, кругом марш! Погуляй вон там под пальмами и приготовь надгробную речь для похорон Гэли Гэя.
Гэли Гэй (медленно подходит к ящику). Он лежит в этом ящике? (Обходит вокруг группы солдат, которые держат ящик. Шагает все быстрее и быстрее, наконец пытается убежать.)
Бегбик (удерживает его). Что с тобой? Тебе нехорошо? От всех болезней в армии лечат касторкой, даже от холеры. Таких болезней, которые нельзя вылечить касторкой, у солдат не бывает. Хочешь касторки?
Гэли Гэй (качает головой).
Моя мать отметила в календаре
Тот день, когда я появился на свет,
Появился, пищал, то был я.
Комочек мяса, волос, ноготков,
То был я. И теперь это я.
Джесси. Да, Джерайа Джип, Джерайа Джип из Типерери.
Гэли Гэй. Тот самый, кто тащил корзину с огурцами, надеясь получить на чай. И кого обманул слон, и кто должен был спать, сидя на деревянной табуретке, спать наспех, потому что яе хватало времени, а в его хижине уже кипела вода для того, чтобы сварить рыбу. Но пулемет еще не был вычищен, и ему подарили сигару, и потом было пять винтовочных стволов, и среди них недоставало одного. Как же его звали?
Уриа. Джип, Джерайа Джип.
Слышны паровозные гудки.
Солдаты. Уже свистят паровозы.
- Теперь управляйтесь сами как знаете. (Бросают ящик на землю и разбегаются.)
Джесси. Через шесть минут отправляется наш эшелон. Он должен ехать с нами такой как есть.
Уриа. Послушай ты, Полли, и ты, Джесси. Друзья! Нас осталось только трое. Мы висим над пропастью на тонкой ниточке, и она уже надрезана. Слушайте внимательно, что я вам скажу сейчас, в два часа ночи, здесь, у последней стены Килькоа. Этому парню, который нам нужен, мы должны предоставить еще немного времени, потому что именно сейчас он меняется, и меняется уже навсегда. Поэтому я, Уриа Шелли, вытаскиваю револьвер и говорю вам, что пристрелю на месте того, кто только шевельнется.
Полли. Но если он заглянет в ящик, мы пропали.
Гэли Гэй (садится рядом с ящиком).
Я б сразу умер, если б заглянул
В этот гроб, в обескровленное лицо,
Что когда-то мне было знакомо.
Его наблюдал я на глади воды,
Когда наклонялся над нею тот,
Кто теперь, как я знаю, мертв.
Поэтому гроб не могу я открыть.
Ведь во мне страх двоих; может быть,
Я и есть тот двойной, что сейчас лишь возник
На этом изменчивом лике земли
Безродной тварью, сходной с нетопырем,
Что между пальм висит над хижиною ночью,
Такою тварью, что хотела б веселиться.
Но кто один, тот, в сущности, никто.
Чтоб он стал кем-нибудь,
Необходим другой, чтобы назвал его, окликнул.
Потому
Хотел бы все же я взглянуть, что там внутри,
Взглянуть, пока я связь с родными ощущаю.
Возьмем, к примеру, лес. Существовал бы он,
Когда б никто через него не шел?
А странник, что идет там, где был раньше лес,
Что может он узнать о нем и о себе?
Он видит, как его следы
В болотистой земле водою заливает.
Что лужи объяснят ему?
Как думаете вы?
Откуда Гэли Гэю знать,
Что он и впрямь есть Гэли Гэй?
Если б ему отрубили руку
И он нашел бы ее потом
Где-нибудь в яме под стеной,
То разве Гэли Гэй узнал бы руку Гэли Гэя?
Разве крикнула бы его нога - это ведь наша рука?
Вот почему я в гроб не загляну.
К тому ж я убежден, что разница
Меж ДА и НЕТ не так уж велика.
И если б Гэли Гэй и не был вовсе Гэли Гэем,
У матери иной он грудь сосал бы,
А она была б матерью сына другого, раз уж
Она не его; но все равно он сосал бы.
Был бы рожден он в марте, а не в сентябре
Иль в сентябре минувшего уж года, то
Разница составила б всего неполный год.
Но именно за год и человек становится другим уж
человеком.
И я, такой как есть, и я - совсем другой
Кому-то оба мы нужны зачем-то.
Я даже не взглянул на этого слона,
На самого себя гляжу теперь сквозь пальцы;
Отбрасываю все, что есть во мне дурного,
И становлюсь приятным.
За сценой шум отходящих поездов.
Гэли Гэй. Что это за поезда? Куда они отправляются?
Бегбик. Это армия выступает навстречу огнедышащим пушкам, навстречу битвам, которые должны произойти на севере. Этой ночью сто тысяч солдат уедут все в одном направлении. Они движутся с юга на север. И когда человек попадает в этот поток, он старается найти еще двоих, чтобы шагали рядом с ним; справа один и слева один. Он старается найти винтовку, и сумку для харчей, и жестяной жетон, чтоб потом, когда найдут его труп, известно было, чей именно он, чтоб дать ему место в братской могиле. Есть у тебя жестяной жетон?
Гэли Гэй. Да.
Бегбик. Что на нем написано?
Гэли Гэй. Джерайа Джип.
Бегбик. Ну что ж, коли так, Джерайа Джип, ты сначала умойся. Ты похож на кучу навоза. И собирайся побыстрее. Армия выступает в поход к северной границе. Ее ожидают огнедышащие пушки северного фронта. Вся армия страстно жаждет навести порядок в густонаселенных городах севера.
Гэли Гэй (умывается). А кто наш враг?
Бегбик. Этого еще не сообщали. Пока неизвестно, на какую страну пойдем войной. Но скорее всего на Тибет.
Гэли Гэй. Знаете ли, вдова Бегбик, все-таки один человек это еще ничто. Кто-то другой должен его окликнуть, чтобы он стал человеком.
Входят солдаты в походном снаряжении, с ранцами за спиной.
