Я. С. Кайсаров
Аониды, или Собр. разных новых стихотворений, кн. II. М., 1797, с. 279-280. - Dar-thula (начало).
Петр Сергеевич Кайсаров (1777-1854), воспитанник Московского университетского благородного пансиона, сделавший впоследствии служебную карьеру и окончивший жизнь сенатором и действительным тайным советником, в молодости был близок кругу московских литераторов-сентименталистов. В эти годы Кайсаров писал стихи и много переводил. В его поэзии отчетлива выделяются два направления: анакреонтическое и сентимеитально-меланхолическое; к последнему относится и переложение отрывка из Оссиана (см.: Резанов В. И. Из разысканий о сочинениях В. А. Жуковского. СПб., 1906, с. 232-240).
М. М. Вышеславцев
Аониды, или Собр. разных новых стихотворений, кн. III. М., 1798-1799, с. 307-311. Подпись: Вшслвцв. Печ. по: Новости. 1799, кн. II, июнь, с. 106-109, с восстановлением пропущенного стиха 28 по первой публикации. Berrathoa (приложение).
Стихотворение предположительно приписывается Михаилу Михайловичу Вышеславцеву (род. 1758), который в 1787-1793 гг. преподавал иностранные языки в Троицко-Сергиевской семинарии и в 1790 г.-начале 1800-х годов выступал как переводчик французских авторов. Создавая "Минвану", Вышеславцев, по-видимому, опирался на прозаический перевод Кострова. В начале XIX в. стихотворение неоднократно перепечатывалось в антологиях русской поэзии.
А. П. Бенитцкий
Сев. вестник, 1805, ч. VII, сент., с. 316-332. Печ. по: Талия, или Собр. разных новых соч. в стихах и прозе, кн. I. СПб., 1807, с. 61-77. Comala.
Александр Петрович Бенитцкий (или Беницкий, 1780-1809), писатель весьма разносторонний, выступавший как поэт, беллетрист, критик, драматург и переводчик, начал печататься в 1805 г. "Комала", явившаяся второй его публикацией, сопровождалась примечанием: "В одном из немецких периодических изданий находится сия пиеса стихами, разделенная на явления; я сделал подражание с перевода г-на Костровая (по-видимому, Бенитцкий имел в виду немецкое переложение: Comala, ein dramatisches Gedicht nach Ossian. Von Ludwig von Gohren. - Eudora, 1803, Bd I, N 8). В 1806 г. Бенитцкий вступил в Вольное общество любителей словесности наук и художеств, а в 1807 г. издал альманах "Талия", заполнив ею в значительной мере своими произведениями. Здесь была напечатана заново отредактированная "Комала", сопровождавшаяся переложением П. С. Политковского "Смерть Гидаллана" (см. ниже). Незадолго до преждевременной смерти от чахотки Бенитцкий вместе с А. Е. Измайловым основал издание органа Вольного общества - журнала "Цветник" (1809-1810), где, в частности, опубликовал "Балклуту" (1809, ч. III) - стихотворное переложение отрывка из поэмы Оссиана "Картон".
П. С. Политковский
Талия, или Собр. разных новых соч. в стихах и прозе, кн. I. СПб., 1807, с. 77-84.- The War of Caros (отрывок).
Патрикий Симонович Политковский (ум. 1830), поэт и переводчик, член Вольного общества любителей словесности, наук и художеств, еще в 1803 г. опубликовал стихотворное переложение "из творений Оссиановых" "Сельмские песни" (Новости русской литературы, ч. VI). "Смерть Гидаллана" была им, по-видимому, создана по совету Венитцкого как продолжение "Комалы", помещенной в той же книге "Талии" (см. выше). Вслед за Бенитцким Политковский опирался на прозаический перевод Кострова.
Н. И. Гнедич
Сев. вестник, 1804, ч. I, Э 1, с. 65-69. Подпись: Г-чь. Печ. по: Гнедич Н. Стихотворения. СПб., 1832, с. 157-163. - Berrathon (начало и конец).
Общественные и художественные идеалы поэта Николая Ивановича Гнедича (1784-1833), чьим основным жизненным трудом явился перевод "Илиады" Гомера, влекли его к народному творчеству, проникнутому духом героизма и патриархальности. Одним из первых проявлений этого было обращение его в молодые годы к поэзии Оссиана, с которой он знакомился, по-видимому, по французскому переводу Летурнера. В "Последней песне Оссиана" Гнедич объединил лирические фрагменты, составляющие начало и конец поэмы "Бератон", в целостное произведение и обращался с известным ему текстом довольно свободно. В примечании к одной из рукописных редакций он специально указывал: "Это не перевод, но подражание Оссиану" (Чтения в О-ве ист. и древностей российских, 1868, кн. 4, отд. V, с. 69). Для переложения Оссиана Гнедич избрал стихотворный размер, имитирующий народный стих. В примечании он писал: "Мне и многим кажется, что к песням Оссиана никакая гармония стихов так не подходит, как гармония стихов русских" (Сев. вестник, 1804, ч. I, Э 1, с. 65).
Позднее Гнедич отказался от этого мнения и в 1818 г. выражал сожаление, что "величавую музу" Оссиана "одевал... не к лицу сельскою одеждою музы русской"; он пришел к выводу, что "народный стих русский, имеющий отличительную, резкую особенность, не свойствен барду Шотландии" (Чтения в О-ве ист. и древностей российских, 1868, кн. 4, отд. V, с. 55-56). Гнедичу принадлежит также переложение "Красоты Оссиана, или Песни в Сельме" (Сев. вести., 1804, ч. II; 1805, ч. VI), которое сопровождалось примечанием: "В стихах сих многого не найдут того, что есть в _Песнях в Сельме_, но многое найдут, чего нет в них. Скажу (но, может быть, эта смелость мне и непростительна), что я хотел только все красоты Оссиана слить в эти песни и в них одних хотел показать, каков Оссиан" (там же, ч. II, Э 4, с. 100). Очевидно, Гнедич все же остался недоволен "Красотами Оссиана", потому что впоследствии не включил их (в отличие от "Последней песни") в издание своих "Стихотворений" (1832).
Поэтический образ оссиановского мира Гнедич создал в послании "К К. Н. Батюшкову" (см. выше, с. 450), перекликающемся со стихотворением Батюшкова "Мечта".
Н. Ф. Грамматик
Утренняя заря, 1806, кн. IV, с. 44-57. Печ. по: Грамматик Николай. Стихотворения, ч. II. СПб., 1829, с. 187-197. - Conlath and Cuthona.
Николай Федорович Грамматик (1786-1827), поэт и филолог, составитель "Нового английско-российского словаря" (ч. I. M., 1808), занимался стихотворными переложениями поэм Оссиана на протяжении всей своей сравнительно недолгой творческой жизни. Первые опыты относились ко времени учения Грамматяна в Московском университетском благородном пансионе (1802-1807), и они уже тогда, по-видимому, привлекли внимание и вызвали одобрение И. И. Дмитриева, первооткрывателя Оссиана для русской поэзии. Позднее, посвящая Дмитрневу переложение "Картона", Грамматин утверждал:
Ты, что кротким ободрением
В грудь бессильную вдохнул мою
Силу, твердость, духа мужество
Состязаться в песнопении
. . . . . . . . . . . . . . . .
С Оссианом нежным, пламенным
Се - начатки дерзка подвига,
Робкой музою предпринята
По твоим советам, Дмитриев!
(Грамматин Н. Стихотворения,
ч. II, с. 137).
Отвечая на посвящение, Дмитриев писал 21 марта 1820 г.: "... мне очень нравплис'ь и первые ваши опыты, и я не однажды убеждал вас к продолжению оных" (Дмитриев И. И. Соч., т. Л. СПб., 1895, с. 262). Уже в 1804 г. в сборнике произведений воспитанников пансиона "И отдых в пользу" Грамматин поместил "Видение Коннала" (отрывок из "Фингала", кн. II). Затем через два года в другом сборнике пансиона появились "Конлат и Кютона". Далее последовали отрывки пз "Сельмских песней" в "Утренней заре" (1807, кн. V) и "Вестнике Европы" (1808, ч. XLII); полный перевод поэмы вошел в сборник стихотворений Грамматина "Досуги" (кн. I. СПб., 1811). В 1808 г. было опубликовано переложение отрывка из "Картона" - "Клессамор" (Вести. Европы, 1808, ч. XLII); полностью Грамматин перевел поэму, по-видимому, около 1820 г., а напечатана она была только в посмертном издании его "Стихотворений" (1829). Здесь же впервые появились его переложения шести из восьми книг "Теморы" и "Бератона", а также оыли перепечатаны отредактированные заново ранее публиковавшиеся переложения. Все они объединялись заглавием "Древние гальские песнотворения" и были снабжены предисловием и примечаниями. В цитированном выше письме Дмитриев писал Грамматину: "Надеюсь, что вы... подарите нашу словесность полным переводом шотландского барда. Желал бы при том, чтоб вы не употребляли другого размера". Вероятно, это пожелание совпадало с намерениями самого Грамматина, осуществить которые ему, однако, помешали другие филологические занятия и ранняя смерть. Общий объем его переложений из Оссиана - более 5200 строк - значительно превышает вклад любого другого русского поэта.
Приверженец романтического, фольклоризма, Грамматин интересовался древними памятниками словесности разных народов, пропагандировал их, создавая переложения, в которых использовал разные формы русского народного стиха. В круг этих интересов входил и его труд над Оссианом. Зная об оссиановскон полемике, он, однако, не сомневался в подлинности публикаций Макферсона и писал в предисловии к "Древним гальским песнотвореяиям": "Что Оссиан жил и пел на гальском языке, в том нет никакого сомнения; песни его носят на себе такие очевидные признаки древности, что разве тот только в них усумнится, кто прочтет его не с надлежащим вниманием" (Грамматин Н. Стихотворения ч. II, с. 3). В представлении Грамматина Оссиан вместе с Гомером - "два величайшие епические песнопевца, каковых когда-либо произвела природа". "Живое и верное изображение природы" делает их "неподражаемыми" "и творения их драгоценными для самого отдаленного потомства". Самый "дух Оссиана" Грамматин видел "в простоте, возвышенности, силе, краткости и живописи слога, т. е. что оный чрезвычайно обилен смелыми и неискусственными фигурами, отличительный признак первобытной поэзии у всех народов, когда самая грубость и бедность языка сему способствуют" ([Грамматин Н. Ф.] Критическое рассуждение о "Слове о полку Игоревом". - В кн.: Слово о полку Игоревом, историческая ноема... М., 1823, с. 11-12, 25). Кроме поэм Оосиана, которые он читал по-английски, Грамматин также изучал "рассуждения" Макферсона, "Критическое рассуждение о поэмах Оссиана" Блэра (отрывок из которого он перевел еще в университетском пансионе: Сравнение Оссиана с Гомером. - Утренняя заря, 1806, кн. IV) и использовал их при составлении предисловия и примечаний.
