Развлечения постоянные: Общество деятелей прикладного искусства, Баскетбольные матчи, Музыкальные фестивали, Выходки рядовых женского вспомогательного корпуса, Майский фестиваль, Первенство штата по теннису, Водный парад Красного Креста, Ярмарка штата, Демонстрация мод рядовыми женского вспомогательного корпуса, Скачки герл-скаутов. Праздник песни.
Развлечения острые: Религия, Политика.
Первая сцена
Кабинет губернатора штата, 12 марта, 2.00.
Весь помост погружен во тьму, как и в первом действии, видимая часть сцены словно бы висит в луче прожектора. Находится она в левой половине и расположена над затененным помостом выше, чем в первой сцене первого действия, символизируя высшую, последнюю, окончательную инстанцию правосудия.
Это угол или часть губернаторского кабинета. Поздняя ночь, стенные часы показывают 2.02. Массивный стол, на нем нет ничего, кроме пепельницы и телефона. Позади стола стоит тяжелое кресло с высокой спинкой, похожее на трон; на стене над ним - эмблема, официальный символ штата, суверенности (мифической, поскольку штат скорее является частью округа Йокнапатофа) орел, весы слепого правосудия, флаг с каким-то девизом, видимо, на латыни. Перед столом по углам еще два кресла, слегка обращенные друг к другу.
Губернатор стоит между столом и высоким креслом, над головой у него эмблема. Он тоже символичен: неизвестный человек, не молодой и не старый; может воплощать чье-нибудь представление не о Боге, а скорее об архангеле Гаврииле, не до распятия, а после него. Видимо, он только что с постели или по крайней мере из библиотеки или из гардеробной, на нем халат, однако он в галстуке и аккуратно причесан.
Темпл и Стивенс только что вошли. На Темпл те же самые меховое манто, шляпка, перчатки и т.д., что и во второй сцене первого действия. Оба идут к креслам, стоящим перед столом.
Стивенс. Доброе утро, Генри. Вот и мы.
Губернатор. Да-да. Садитесь. (Когда Темпл усаживается.) Миссис Стивенс курит?
Стивенс. Да. Спасибо.
Вынимает пачку сигарет из кармана пиджака, словно приготовил ее на случай внезапной необходимости. Предлагает Темпл сигарету. Губернатор опускает руку
в карман халата и достает что-то, зажатое в кулак.
Темпл (берет сигарету). Как, без повязки на глаза?
Губернатор протягивает руку через стол. В ней зажигалка. Темпл подносит
сигарету ко рту. Губернатор щелкает зажигалкой.
Темпл. Но ведь та, что ждет казни, находится в Джефферсоне. Так что нам здесь нужно только расстрелять патроны в надежде, что после залпа метафора забудется.
Губернатор. Метафора?
Темпл. Повязка на глаза. Наряженная для расстрела команда. Или метафора не то слово? В таком случае шутка. Только не оправдывайтесь; шутка, которую нужно объяснить, - это глупость, не так ли? Единственное, что вам остается, - побыстрее забыть о том и о другом.
Губернатор подносит пламя зажигалки к сигарете Темпл. Она подается вперед,
прикуривает, потом откидывается назад.
Темпл. Благодарю.
Губернатор гасит зажигалку, садится в высокое кресло, не выпуская зажигалки, кладет руки перед собой. Стивенс садится в другое кресло напротив Темпл,
кладет сигареты на стол.
Губернатор. О чем миссис Стивенс хочет мне сообщить?
Темпл. Не сообщить - попросить. Нет, это не так. Я могла бы попросить вас отменить казнь или смягчить наказание или что вы там делаете с приговоренными к повешению, когда мы... дядя Гэвин звонил вам вчера вечером. (Стивенсу.) Приступайте, рассказывайте. Вы же защитник - кажется, это называется так? Разве юристы не велят своим пациентам - то есть клиентам помалкивать, а все разговоры предоставить им?
Губернатор. Только до того, как клиент выйдет на свидетельское место.
Темпл. Стало быть, я здесь на свидетельском месте.
Губернатор. Вы приехали сюда из Джефферсона в два часа ночи. Как, по-вашему, это можно назвать?
Темпл. Ладно. Туше. Но не миссис Гоуэн Стивенс - Темпл Дрейк. Помните вы Темпл: прогремевшую на весь штат студентку, чьей последней школой стал мемфисский публичный дом? Лет восемь назад, помните? Никому, тем более самому высокооплачиваемому слуге штата Миссисипи, нет нужны напоминать об атом, если только восемь лет назад они были грамотны и читали газеты, или читали их родные, или кто-то из знакомых, или они просто слышали эту историю и запомнили, поверив в самое худшее или даже вообразив самое худшее.
Губернатор. Кажется, помню. В таком случае о чем хочет рассказать мне Темпл Дрейк?
Темпл. Это не главное. Главное - что именно рассказывать. То есть я хочу знать, что вам уже известно, и не тратить времени, рассказывая все сначала. Сейчас два часа ночи; вы хотите - может быть, вам даже необходимо поспать, даже если вы наш самый высокооплачиваемый слуга; может быть, даже именно поэтому... Вот, видите? Я уже лгу. Какое мне дело, сколько времени теряет наш самый высокооплачиваемый слуга, если это неважно самому слуге, в чью обязанность входит расплата сном из-за всяких Нэнси Мэнниго и Темпл Дрейк?
Стивенс. Это не ложь.
Темпл. Хорошо. Тогда увертка. И, может быть, его превосходительство, или его честь, или как там его величают, ответит на мой вопрос, чтобы мы могли продолжать?
Стивенс. Почему бы не обойтись без ответа?
Губернатор (обращаясь к Темпл). Спрашивайте. Что я уже знаю о чем?
Темпл (через минуту: сперва она, не отвечая, глядит на губернатора). Дядя Гэвин прав. Очевидно, это вы должны задавать вопросы. Только делайте это потактичней. Потому что отвечать на них будет чуточку... скажем для благопристойности, мучительно - благопристойность здесь уместное слово, не так ли? - хотя кое-кто и блефовал повязками на глаза.
Губернатор. Расскажите мне о Нэнси... Мэннихо, Мэннико... как она пишет свою фамилию?
Темпл. Никак. Она не умеет. Ни читать, ни писать. Можете повесить ее под фамилией Мэнниго, хотя, может, и так неправильно, но послезавтра это будет уже неважно.
Губернатор. А, да. Мэнниголт. Старая чарлстонская фамилия.
Стивенс. Гораздо более старая. Мэнголь. Наследие Нэнси - или по крайней мере доставшаяся ей фамилия - идет от норманнов.
Губернатор. Почему бы не начать с рассказа о ней?
Темпл. Вы очень мудры. Это наркоманка и шлюха, мы с мужем вытащили из канавы и доверили ей нянчить своих детей. Одного ребенка она убила, и завтра утром ее должны повесить. Мы - адвокат Нэнси и я - приехали к вам с просьбой спасти ее.
Губернатор. Да. Все это я знаю. Почему?
Темпл. Почему я, мать ребенка, которого она убила, прошу вас ее спасти? Потому что я ее простила. (Губернатор выжидающе смотрит на Темпл. Стивенс тоже. Она смотрит на губернатора пристально, без вызова, лишь настороженно.) Потому что она была невменяемой.
Губернатор смотрит на нее, она отвечает ему взглядом, торопливо затягиваясь
сигаретой.
Темпл. Хорошо. Вас интересует, не почему я хочу спасти ее, а с какой стати я... мы взяли в няни шлюху, бродягу и наркоманку. (Торопливо затягивается, говорит сквозь дым.) Чтобы дать ей возможность нормально жить - она тоже человек, пусть даже наркоманка и черномазая шлюха...
Стивенс. Нет, и это неправда.
Темпл (выпаливает с каким-то отчаянием). Да, теперь даже не уловка. Почему я никак не перестану лгать? Хотя бы на время, как можно перестать играть в теннис, бежать, танцевать; пить или есть сладости в пост? Не исправиться - просто на время перестать, отдохнуть перед другой мелодией, другим сетом или другой ложью? Ладно. Мне был нужен кто-то, с кем можно поговорить. Ну вот. Теперь уже придется рассказать и все остальное, чтобы вы поняли, с какой стати мне была необходима наркоманка и шлюха, почему Темпл Дрейк, белая женщина, прогремевшая на весь штат студентка, происходящая из рода государственных деятелей и воинов, гордости высокочтимых анналов нашего суверенного штата, могла говорить на одном языке только с черномазой наркоманкой и шлюхой...
Губернатор. Да. Так далеко от дома и так поздно. Рассказывайте.
Темпл (торопливо затягивается, гасит в пепельниц сигарету и выпрямляется, говорит твердым, быстрым, резким, бесстрастным голосом). Шлюха, наркоманка; обреченная, проклятая еще до рождения, она жила лишь для того, чтобы стать убийцей и кончить жизнь на виселице. Она не только попала из канавы в дом Стивенсов, представителей высшего общества, но и совершила дебют в общественной жизни города, валяясь в канаве, белый мужчина старался пинками загнать ей в глотку ее зубы или хотя бы крики. Вы помните, Гэвин, как его звали? Я тогда еще не жила в Джефферсоне, но вы должны помнить: кассир из банка, он был столпом церкви или притворялся ради своей бездетной жены; и вот в понедельник утром Нэнси, все еще пьяная, подходит, когда он отпирал парадную дверь банка, позади него толпятся человек пятьдесят, Нэнси проталкивается сквозь толпу, подходит к нему и говорит: "Белый, где мои два доллара?", он повернулся и ударил ее, она перелетела через тротуар и упала в канаву, он подбежал к ней, стал топтать ее, бить ногами в лицо, в голову, а она все повторяла: "Где мои два доллара, белый?", наконец толпа схватила его, а Нэнси лежала в канаве, выплевывала кровь, зубы и все бормотала: "Два доллара было еще две недели назад, а потом приходил еще два раза...".
