пиратских островах с их волшебными названиями, о южном море и о клипере. Это был замечательный сон, сказал Педро, глядя в недоумевающие глаза доктора. Нет, он не принимал никаких наркотиков. Мэннинг особенно подробно расспрашивал его об этом. В конце концов он велел Педро пока оставаться в постели и ушел на кухню. Хотя он понизил голос, Грегорио, прошмыгнув следом за ним, оставил в двери небольшую щель, и Педро слышал, о чем там говорили. Но, по правде говоря, мало что понял.
По словам доктора Мэннинга, поначалу врач подумал, что это сонная болезнь или даже нарколепсия – этого слова мальчик не понял, – но… нет, физически Педро вполне здоров. Мануэль проворчал, что мальчишка просто лентяй, что его интересуют лишь рыбалка и книги. Книги! От них всегда одни неприятности.
– В каком-то смысле вы правы, Мануэль, – нерешительно ответил доктор Мэннинг. – Все мальчишки мечтают, но, мне кажется, Педро слишком уж увлекся своими фантазиями. Я позволил ему пользоваться моей библиотекой, когда пожелает… мм… и, похоже, он начитался того, чего не следует. Волшебные истории, конечно, завораживают, но они не помогут мальчику приноровиться к реальной жизни.
– Com certeza [80], – согласился Мануэль. – Вы имеете в виду, что голова у него набита безумными идеями.
– О, в этих идеях нет ничего плохого. Но они почерпнуты исключительно из волшебных сказок, и Педро начинает в них верить. Видите ли, Мануэль, на самом деле существуют два мира, один реальный, а другой тот, что у вас в голове. Иногда мальчику – или даже взрослому человеку – настолько нравится мир его мечты, что он просто забывает о подлинном мире и живет в том, который сам создал.
– Понимаю, – ответил Мануэль. – Я встречался с такими людьми. Это очень скверная штука.
– И для Педро это может скверно обернуться. Он очень впечатлительный мальчик. Тот, кто живет в мечтах, не может, столкнувшись с реальным миром, повести себя как надо. А Педро должен работать, чтобы жить.
– Но он не болен? – с тревогой спросила Маргарита.
– Нет. У него мысли устремлены не туда, куда следует, вот и все. Он должен избавиться от этого, должен обрести другие интересы, должен понять, что такое настоящая жизнь. Должен отправиться в Кампече, Тампико и другие места, о которых мечтает, и увидеть, каковы они на самом деле.
– А-а… Если бы он поплавал на кораблях, может… – нерешительно начал Мануэль.
– Что-то в этом роде, – согласился доктор Мэннинг. – Если бы он смог завтра отплыть, к примеру, на «Принцессе»… Это судно обходит все порты залива, и Педро смог бы устроиться туда юнгой или еще кем-нибудь. Перемены и новые знакомства – вот все, в чем он нуждается.
Мануэль громко хлопнул в ладоши:
– Бенто Барбоса – совладелец «Принцессы». Я поговорю с ним. Может, все и устроится.
– Это было бы лучше всего для Педро.
На этом разговор закончился. Педро лежал, дрожа от радостного волнения. Наконец-то перед ним открывалась перспектива увидеть порты залива!
Потом он снова заснул, на этот раз без всяких сновидений. Это была скорее легкая дремота, продолжавшаяся несколько часов. Мальчика разбудил доносившийся с кухни сердитый голос Мануэля. Маргарита пыталась успокоить его.
Шлеп! – и Грегорио жалобно захныкал.
– Надеюсь, теперь ты попридержишь язык! – закричал Мануэль. – Нечего разносить по улицам слухи. Это семейное дело.
– Он же еще menino [81], – умоляюще воскликнула Маргарита, но Мануэль сердито прикрикнул на нее:
– Он мелет языком днем и ночью! И Бенто Барбоса сразу же начал расспрашивать меня, что не так с Педро. Он сказал, что не может направить на «Принцессу» больного мальчика. Мне пришлось долго уговаривать его, прежде чем он согласился взять Педро. И чтобы больше не было никаких этих… этих… – Мануэль выругался. – Сейчас в Кабрилло слишком жарко и воздух плохой. В море Педро станет лучше. Женщина, неужели ты думаешь, что я отослал бы его, будь он в самом деле болен?
Дверь хлопнула, наступила тишина. Педро снова задремал, он вспоминал Кокосовые острова, Картахену и парящих над Парамарибо драконов, но в конце концов решил, что все, хватит валяться. Встал, по настоянию Маргариты выпил кофе и вышел. Предплечье все еще побаливало от подкожного впрыскивания доктора Мэннинга.
Он двинулся кружным путем, чтобы не проходить рядом со складом Бенто Барбосы, и в результате ноги понесли его мимо калитки цыганки. Старая женщина окликнула его, и Педро не смог сделать вид, будто не слышал, – от острого взгляда черных глаз Беатрис Саузы не ускользнешь. Поэтому он, испытывая неловкость, вошел в сад и поднялся на веранду, где за шатким столом сидела сеньора, тасуя карты.
– Присядь, Педро. – Она кивнула на скрипучее плетеное кресло напротив. – Что тебе сегодня приснилось, meus neto?
Забавно, что она никогда прежде не называла его внучком. Забавно также, что она ни разу не посмотрела на него с того момента, как он открыл калитку. Мудрые яркие глаза не отрывались от карт, которые она выкладывала перед собой. Шлеп… шлеп… кивок; шлеп… шлеп… Она вскинула серебряную голову и посмотрела прямо в глаза Педро.
– Много лет назад я жила в Лиссабоне. – В ее речи чувствовался мягкий португальский акцент, заставивший название города прозвучать как «Лишбоа». – Но до этого, meus neto, мое племя обитало в горах, где было лишь то, что существовало издревле, – деревья, скалы и ручьи. Есть истины, которым можно научиться у древних вещей… – Она заколебалась, и ее смуглая, усохшая ладонь накрыла руку Педро. – Ты ведь знаешь истину, Педрино?
Он смотрел в ее яркие черные глаза, гадая, к чему она клонит.
– Истину о чем, сеньора?
Еще мгновение цыганка вглядывалась в его лицо. Потом ее рука упала, и Беатрис улыбнулась:
– Нет. Не важно. Я вижу, ты не знаешь. Мне подумалось, что тебе может понадобиться мой совет, но теперь я понимаю, что ты ни в чем не нуждаешься. Ты в безопасности, menino. Древняя магия не всегда зло. Она может оказаться очень вредной для людей в городах, но дар предлагают лишь тому, кому он пойдет на пользу.
Педро ничего не понимал, но из вежливости слушал.
– Sim, сеньора?
– Ты вынужден будешь решить. – Она пожала узкими плечами. – Тебе не требуется ни моя, ни чья-либо еще помощь. Запомни одно – ты не должен бояться, Педро, никогда. Нет, не смотри на карты. Я не стану предсказывать тебе будущее. Твое будущее… – Она пробормотала что-то по-цыгански. – А теперь уходи. Уходи.
Педро неохотно встал. У него было такое чувство, будто он ненароком обидел старую женщину. Пока он спускался с веранды, она ни разу не взглянула на
