Карл. Опять поучение? Благодарю.
Ла Тремуй (протягивая бумагу архиепископу). Прочитайте, ради Бога, вслух это окаянное письмо. Он меня так взбесил, что кровь бросилась мне в голову. Ни одной буквы не могу разобрать.
Карл (возвращается на прежнее место и заглядывает в бумагу через плечо Ла Тремуя). Давайте, я прочитаю. Я-то умею читать.
Ла Тремуй (с величайшим презрением, ничуть не обижаясь на подпущенную ему шпильку). Ну, да вы только на это и годитесь - читать! Что там написано, архиепископ?
Архиепископ. Я ожидал больше здравого смысла от де Бодрикура. Он, видите ли, посылает нам какую-то помешанную деревенскую девчонку...
Карл (перебивает его). Нет. Он посылает нам святую, ангела. И она пришла ко мне, ко мне - своему королю, а не к вам, архиепископ, несмотря на всю вашу святость. Она-то понимает, что значит королевская кровь, не то что вы все. (С важностью отходит к занавесу и останавливается между Синей Бородой и Ла Гиром.)
Архиепископ. Вам не разрешат видеться с этой помешанной...
Карл (оборачиваясь). Но я король. И я хочу ее видеть.
Ла Тремуй (грубо). Ну так ей не разрешат с вами видеться. Вот!
Карл. А я вам говорю, что я хочу. И на этот раз будет по-моему, а не по-вашему!
Синяя Борода (смеясь над ним). Ах, какой непослушный мальчик! Что сказал бы ваш мудрый дедушка!
Карл. Вот и видно, какой вы невежда, Синяя Борода. У моего деда была святая, которая поднималась в воздух во время молитвы, и она все ему рассказывала, что он хотел узнать. А у моего покойного отца было целых две святых - Мария из Майе и Гасконка из Авиньона. Это особый дар в нашей семье. И как вы там хотите, а у меня тоже будет своя святая.
Архиепископ. Эта девка не святая. Ее даже порядочной женщиной нельзя назвать. Она не хочет носить платье, приличествующее ее полу. Одевается как солдат и разъезжает верхом вместе с солдатами. Так можно ли такую особу допустить ко двору его высочества?
Ла Гир. Стойте! (Идет к архиепископу.) Вы говорите, девушка в латах, одетая как воин?
Архиепископ. Да, так ее описывает де Бодрикур.
Ла Гир. Клянусь всеми чертями ада... Ох, что я говорю! Господи, прости меня, грешного! Клянусь Пресвятой Девой и всеми ангелами небесными - да ведь это же она! Та самая святая, что поразила смертью сквернослова Франка за то, что он ругался.
Карл (торжествуя). Ага! Ага! Видите! Чудо!
Ла Гир. Она нас всех может поразить смертью, если мы станем ей перечить! Ради всего святого, архиепископ, будьте осторожней!
Архиепископ (строго). Вздор! Никого она не поражала. Просто пьяный распутник, которого уже сто раз корили за ругань, упал в колодец и утонул. Чистейшее совпадение.
Ла Гир. Я не знаю, что такое совпадение. Я знаю только, что этот человек умер и что она предрекла ему, что он умрет.
Архиепископ. Мы все умрем, капитан.
Ла Гир (крестится). Сохрани Бог! (Отходит и больше не принимает участия в разговоре.)
Синяя Борода. Можно очень легко испытать, святая она или нет. Давайте сделаем так: я стану на место дофина, и посмотрим, поддастся ли она на обман.
Карл. Хорошо, я согласен. Если она не распознает королевскую кровь, я не стану ее слушать.
Архиепископ. Только Церковь может сопричислить человека к святым. И пусть де Бодрикур не суется не в свое дело. Как он смеет присваивать себе права, принадлежащие его духовному пастырю? Я сказал: девушка сюда допущена не будет.
Синяя Борода. Но послушайте, архиепископ...
Архиепископ (сурово). Я говорю от имени святой Церкви. (Дофину.) Дерзнете ли вы ослушаться?
Карл (оробел, но не может скрыть недовольства). Конечно, если вы мне грозите отлучением, так что я могу на это сказать. Но вы не дочитали до конца. Де Бодрикур пишет, что она обещает снять осаду с Орлеана и разбить англичан.
Ла Тремуй. Чепуха!
Карл. Ах, чепуха? А почему же вы сами не отобьете Орлеан, а? Вы такой мастер задираться!
Ла Тремуй (в ярости). Не смейте колоть мне этим глаза! Слышите? Я столько воевал, сколько вы за всю жизнь не навоюете. Но я же не могу везде поспеть.
Карл. А-а! Ну, теперь понятно.
Синяя Борода (выступает вперед, между архиепископом и Карлом). Послушайте. Во главе войск под Орлеаном стоит Дюнуа. Отважный Дюнуа, пленительный Дюнуа, непобедимый Дюнуа, любимец дам, красавчик Незаконнорожденный! Можно ли поверить, что деревенская девушка сделает то, что ему не удается?
Карл. Ну а почему же он не снимет осаду?
Ла Гир. Ветер мешает.
Синяя Борода. Как может ветер ему помешать? Орлеан не на море.
Ла Гир. Он на реке Луаре. И англичане захватили мост. Чтобы зайти им в тыл, надо погрузить солдат на лодки и подняться вверх по течению. Ну и Дюнуа не может это сделать, потому что ветер противный. Ему уж надоело платить за молебны: попы там день и ночь молятся, чтобы подул западный ветер. И все без толку. Тут нужно чудо. Вы говорите, то, что эта девушка сделала со сквернословом Франком, - это, мол, не чудо. Ну и пускай! Но это прикончило Франка. Если она переменит ветер для Дюнуа - может, и это не будет чудом; но это прикончит англичан. Так отчего не попробовать?
Архиепископ (который тем временем дочитал письмо до конца и, видимо, призадумался). Да, судя по всему, она произвела большое впечатление на де Бодрикура.
Ла Гир. Де Бодрикур набитый дурак, но он солдат. И если он поверил, что эта девушка может разбить англичан, то и вся армия тоже поверит.
Ла Тремуй (архиепископу, который, видимо, колеблется). А, да ну их, пусть делают как хотят. Орлеан все равно сдастся. Солдаты сами его сдадут, вопреки всем стараниям Дюнуа, если только их что-нибудь не раззадорит.
Архиепископ. Девушка должна быть опрошена представителями Церкви, прежде чем будет принято какое-либо решение. Но поелику его высочество желает ее видеть - допустить ее ко двору.
Ла Гир. Пойду отыщу ее и скажу. (Уходит.)
Карл. А вы идите со мной, Синяя Борода. Устроим так, чтобы она меня не узнала. Вы притворитесь, будто вы - это я. (Уходит за занавес.)
Синяя Борода. Будто я - этот мозгляк! О Господи! (Уходит за дофином.)
Ла Тремуй. Интересно, узнает она его?
Архиепископ. Конечно, узнает.
Ла Тремуй. Почему?
Архиепископ. Потому что ей будет известно то, что известно всем в Шиноне: что из всех, кого она увидит в зале, самый уродливый и хуже всех одетый - это и есть дофин и что мужчина с синей бородой - это Жиль де Рэ.
Ла Тремуй. О! Об этом я и не подумал.
Архиепископ. Вы не так привычны к чудесам, как я. Это более по моей части.
Ла Тремуй (изумлен и несколько шокирован). Но тогда, значит, это будет совсем не чудо?
Архиепископ (невозмутимо). Почему же?
Ла Тремуй. Но позвольте!.. Что такое чудо?
Архиепископ. Чудо, мой друг, - это событие, которое рождает веру. В этом самая сущность и назначение чудес. Тем, кто их видит, они могут казаться весьма удивительными, а тем, кто их творит, весьма простыми. Но это не важно. Если они укрепляют или порождают веру - это истинные чудеса.
Ла Тремуй. Даже если это сплошной обман?
Архиепископ. Обман утверждает ложь. Событие, рождающее веру, утверждает истину. Стало быть, оно не обман, а чудо.
Ла Тремуй (смущенно почесывает затылок). Н-да! Ну, вы архиепископ, вам лучше знать. А на мой взгляд, тут что-то неладно. Но я не духовный, этих дел не понимаю.
Архиепископ. Вы не духовный, но вы дипломат и воин. Удалось бы вам заставить наших граждан платить военные налоги или наших солдат жертвовать жизнью, если бы они видели то, что происходит на самом деле, а не только то, что им кажется?
Ла Тремуй. Ну нет, клянусь святым Дени! Один только день - и все бы вверх тормашками перевернулось.
Архиепископ. Разве так трудно растолковать им истинное положение вещей?
Ла Тремуй. Да что вы! Они бы просто не поверили.
Архиепископ. Вот именно. Церковь тоже должна управлять людьми ради блага их душ, - как вы управляете ими ради их телесного блага. И стало быть, Церковь должна делать то же самое, что делаете вы: укреплять их веру поэзией.
Ла Тремуй. Поэзией! Я бы сказал, небылицами!
Архиепископ. И были бы не правы, друг мой. Притча не становится небылицей оттого, что в ней описаны события, которых никогда не было. Чудо не становится обманом оттого, что иногда - я не говорю всегда - за ним скрыто какое-нибудь очень простое и невинное ухищрение, с помощью которого пастырь укрепляет веру своей паствы. Когда эта девушка отыщет дофина в толпе придворных, для меня это не будет чудом, потому что я буду знать, как это вышло, - и моя вера от этого не возрастет. Но для других, если они ощутят трепет от прикосновения тайны и забудут о том, что они прах земной, и слава Господня воссияет над ними, - для них это будет чудом, благодатным чудом. И вот увидите, девушка сама будет потрясена больше всех. Она забудет, как это на самом деле у нее получилось. Может быть, и вы забудете.
Ла Тремуй. Хотел бы я знать, где в вас кончается Богом поставленный архиепископ и где начинается самая хитрая лисица во всей Турени! Ну ладно, идемте, а то как бы не опоздать. Чудо или не чудо, а поглядеть будет занятно.
