Куклоиды загомонили все сразу. Однако громче всего прозвучал вопрос, заданный клоуном с криво нарисованной улыбочкой:
— Он чего, в буратину превратился?
— Дурак, буратин-то всех на Свалку отправили, — ответило ему существо в костюме гнома.
— Откуда ты знаешь?
— От верблюда.
— А он откуда?
— От попугаев.
— А-а-а, выходит, и вправду на Свалку. А за что?
— Так я тебе и сказал. Это же ШП.
— Значит, не знаешь. Только хвастаешься.
— А вот и знаю, мы, гномы, всегда всё знаем, только тебе не скажу.
— Почему?
— Потому что ты шпион, наверное, королевский. У тебя и нос длинный.
— У меня длинный? А у тебя знаешь, какие уши? Как у Чебурашки. Тебе место в Зоопарке. Животное!
— Все слышали?! Он обзывается животным. Гномов обижают! Вот пойду и пожалуюсь Выбранным.
— Ха. Ха. Ха. Сам ты дурак и ябеда. Выбранные-то уже давно на Свалке выгорают. Ты же сам сказал.
— Тогда самому Его Величеству.
— Я же говорил, что ябеда. Внимание, уважаемые зрители, спешите видеть, алле гоп, рядом с вами королевский шпион в обличье гнома. Ничего ему не говорите.
Куклоиды понимающе загудели. Но эта перепалка, поддержанная толпой, не могла бы превратиться в настоящий политический инцидент. Население города было не столько миролюбиво, сколько легкомысленно. Они могли повздорить из-за приглянувшейся потаскушки, могли и наябедничать Выбранным или их знакомым, но такие ссоры были у куклоидов кратковременными — всегда можно было выменять желанную потаскушку у владельца, а с доносом до Выбранных и вовсе почти никто не доходил. Отвлекались. По дороге было столько игровых и танцевальных залов, и так зазывно стучали барабаны…
— Расступитесь, дорогу Королевскому Пособнику! — Лайла таки произнесла заготовленную фразу.
Куклоиды при слове «королевский» привычно расступились, освободив проход к Зеленому Дому. Оттолкнув нескольких Карлсонов, толпившихся в очереди за услугами парикмахера, Лайла ворвалась в помещение с воплем:
— Клавка, ты — гений! Как ты догадалась про красные колпачки?
— Какие колпачки? — Клавда приостановила процесс.
— Ну, укладочку.
— Не мешай, сейчас отпущу клиента и поговорим. — Она обрызгала краской волосы сидящего на полу карлсона. — Повернитесь, клиент. Очень хорошо. С вас 20 пробок.
— Сколько-сколько? — хором спросили карлсон и Лайла.
— 10 за вас и 10 за вашего начальника.
— А почему я за него должен пробочки отдавать?
— Королевский Указ, — рубанула Клавда.
— Тогда конечно. — Карлсон обреченно расстегнул рюкзачок, укрепленный на животе, и стал отсчитывать пробочки.
Пока он занимался арифметикой, Лайла подошла к Клавде и восхищенно прошептала:
— Ну, Клавка, ты даешь! Все дорогому Пиночку отдадим. Он будет доволен, похвалит нас.
— Вот еще, Пиночку! Как бы не так! Ему я отдам половину пробок от каждого.
— А остальные куда же? — Лайла растерялась.
— Раз не знаешь, значит, я себе возьму, — и, не дав Лайле времени на ответ, громко крикнула: — Следующий!
— Э, ты чего, погоди! Успеешь постричь. А ты, служивый, — она обратилась к очередному гвардейцу, — подожди на улице, Королевский Пособник будет совещаться.
Карлсон удалился и аккуратно закрыл за собой дверь. Никому не хотелось быть обвиненным в ШП.
Предыдущие высказывания Клавды произвели на Лайлу столь сильное впечатление, что она начала кое о чем догадываться.
— Ну, Клавка, рассказывай, что поделывала, пока меня не было? Заходил ли кто в гости? О чем беседовали?
— Да так, никто особенно не заходил.
— А поточнее?
— Миня-Таня заскочили, но испугались ножниц и выскочили.
— И больше никого не было? — В голосе Лайлы промелькнул намек на угрозу, но она его сразу уничтожила. — Все-таки я — хозяйка дома, гостей надо встречать достойно — потанцевать с ними, завести разговор о погоде и всякое такое.
— Я танцевать не могу, сама знаешь, а про погоду он не захотел.
— И кто же это, Клавка, не захотел с тобой поговорить на приличную тему?
— Никто. — Клавда отвернулась к стене.
— Признавайся немедленно! Я все равно узнаю. Слышала, как я теперь называюсь? А Королевскому Пособнику любой доложить рад. Говори.
— Если скажу, тебе же хуже будет.
— Мне хуже? Думай, что говоришь!
— Как хочешь. Ко мне заходил Пинок.
— Кто заходил???
— Пинок. Пинок заходил. Поняла?
— Это что же? Зачем он… А я как же? Я ведь Пособник по этому самому делу…
— Так рассказывать?
— Д-д-давай…
— Пришел, значит, сказал, что верит в мои способности, велел сделать Карлсонам прическу «красный колпак» и сказал про пробки — половина ему, половина мне. Всё.
— А мне?
— Он сказал, мы с тобой больше играть не будем.
— Ну, ваще… И чего мне теперь делать?
— Развлекайся. Мне надо еще кучу королевских клиентов обработать. Да и барби рвутся.
— А… а с барби ты тоже пробочки получать будешь?
— Уж конечно.
— А мне?
— Вот заладила. Тебе-то за что?
— Мне за что? А ты забыла, мерзавка, где все происходит? Между прочим, это мой дом. Возьму и выгоню.
— Королевского Парикмахера с Аксессуарами? Не смеши. А дом, может, уже мой.
— Как же так, Клавка, мы же были подругами. Мы с Томиком тебе телегу раздобыли, я тебя к себе привезла. А ты меня из моего же дома выгоняешь и не хочешь дать немножко пробочек?
— Дружба дружбой, а пробочки врозь.
— Ты — чудовище, — только и произнесла Лайла.
Она нажала на кнопочку на затылке, и из глаз ее полились слезы. Лайла достала из кармана специальный лоточек, сужающийся с одной стороны, приставила его к подбородку, собрала все до одной слезы и влила их себе в ухо. Таким образом цикл успешно завершился, и она вышла на улицу.
Лайла не получила заметного образования, была не очень воспитана, но ее механика — моргание, голос и особенно аппарат для плача — работала на славу. А уж похвастаться наличием такого аппарата, пусть и неработающего, не могла даже воплощенный идеал куклоидов — Беатрисс.
«Хорошо Бетке, — несмотря на отдельные механические преимущества, завистливо думала Лайла, — и Томми около нее увивается, уважаемый медведь, и Пинок на Променад пригласил просто так, за красивые глаза, и дом у нее отдельный. Манька-то, похоже, к Прыщу съедет, вон как вцепилась. „Пуся любит, Мариша любит“, тьфу, гадость. А я такая умная — Клавку ко дворцу пристроила и Пинку полезный совет дала, а они… они не хотят со мной играть. Вот возьму и пойду в Зоопарк. По дороге, может, Майкла встречу, он там где-то живет. Нажалуюсь на Пин… не-е-ет, лучше на Клавку».
И она решительно свернула на улицу, ведущую к Зоопарку.
Майкла она увидела почти сразу. Он стоял перед входом в свой дом и махал кому-то лапой. Лайла окликнула его. Он оглянулся:
— Привет, Лайла!
— Как я рада тебя видеть! А ты кому там машешь? Познакомь меня.
Ей очень хотелось бурного общения, новых знакомств, чтобы воспоминания о неприятном выяснении отношений с Клавдой ушли из памяти. Но ответ Майкла особенной радости Лайле не доставил:
— Да вы знакомы. Это же Томми с Беатрисс. Похоже, из Зоопарка топают.
— Ой, Майкл, своди меня в Зоопарк, мне так хочется!
— Даже не знаю, дел по горло. Колеса надо менять.
— А что случилось?
— Да буратины эти… пока выгружал, они носами цеплялись за все. Теперь и кузов поцарапанный, и колеса все истыканные. Придется поковыряться. А потом, конечно, можно и в Зоопарк.
— Томик, ты из Зоопарка? — выдвинулась вперед Лайла.
Вместо Томми ответила Беатрисс:
— МЫ, слышишь, МЫ вместе туда ходили.
— И чё, понравилось? — делано равнодушно спросила Лайла.
— Кошмар, просто кошмар.
— Не понравилось? — изумился Майкл и посмотрел на Томми. — Ей действительно не понравилось?
Беатрисс попыталась что-то объяснить, но Томми опередил ее:
— Майкл, ты не поверишь, но Зоопарк закрыт.
— Что-о-о?
— А вот то, — затараторила Беатрисс, — ваш хваленый Зоопарк закрыт совсем. Никто не входит — мы не вошли — и не выходит, потому что все животные…
Но тут опять вступил Томми:
— Представляешь, они образовали Общество По Защите Прав Животных. Мне удалось через щелочку поговорить с Большим Зайцем Эдуардом. Он там теперь за главного, потому что самый крупный. Он поэтому и у забора дежурит. Чтобы засечь приближение противника.
— Кук меня побери, а что случилось-то?
— Случилось то, что Кук, как ты выразился, «побрал» всех буратин…
— Я в курсе, сам на Свалку доставил штук шесть. И чего?
— И в Зоопарке все в курсе, ну и опасаются. В первую очередь за попугаев. Эти-то на пляже были и всем разболтали. А сам понимаешь, Закон пока никто не отменял, — тут Томми запнулся, — Закон о ШП.
